Смутное время: трое Пожарских, а не один спасли Россию в 1612 году
Если Москва захвачена врагом, какой город должен стать в России главным? С апреля по июль 1612 года функции столицы Московского государства принял на себя Ярославль. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский отдал приказ занять его своему родственнику — Дмитрию Петровичу Пожарскому, в то время как третий Пожарский — Роман Петрович — поставил под контроль стратегически важный Суздаль. После того как в Ярославль переехал нижегородский купец Кузьма Минин, в городе начало работу всероссийское переходное правительство — "Совет всея земли". По его решению в июле 1612 года первые отряды ополченцев выступили к Москве, чтобы лишить поляков шансов на получение подкреплений. Возглавлял войска забытый герой Смуты Пожарский-"средний", прозванный за окладистую бороду Лопатой. Первый Пожарский, Дмитрий Михайлович, направился к Москве с основными войсками только вслед за ним.
Сага о Пожарских
Несмотря на общую фамилию и титул, Пожарские не доводились близкими родственниками друг другу. Предок Дмитрия Михайловича, Дмитрия и Романа Петровичей князь Федор Пожарский приходился троим прапрадедом, а значит, между собой они считались четвероюродными — или правнучатыми братьями. Расходившиеся в стороны ветки династии скрепляла, насколько возможно, география: семейные поместья Петровичей располагались поблизости от Суздаля, а Дмитрия Михайловича — близ Нижнего Новгорода. Эти земли к востоку от Москвы меньше других пострадали от вторжений с запада во время Смутного времени. После того как в 1611-м году войска Первого ополчения не справились с изгнанием поляков из Москвы, в Нижнем Новгороде учредили Второе ополчение — возглавить его на правах земляка предложили Дмитрию Михайловичу Пожарскому.
Подобно Дмитрию Петровичу Лопате Пожарскому, к Дмитрию Михайловичу также прикрепилось свойское прозвище — Хромой. Им наградили многократно раненного князя за скованную походку. Осенью 1611-го самый известный Пожарский еще залечивал одну из своих ран, которую получил, сражаясь в Московском восстании против поляков весной. Те заняли столичный Кремль в 1610 году, введя в заблуждение бояр и горожан. От страны-соседки ждали иностранного принца, королевича Владислава, но оказалось, что в Варшаве видят русским царем самого польского короля, то есть отводят нашей стране роль своих восточных окраин. Смена династии на глазах оборачивалась потерей независимости.
Первое ополчение, в лидеры которого выдвинулся Пожарский, собралось в ответ на эту угрозу. Оно состояло в том числе из неподконтрольных князю войск — казачьих отрядов Ивана Заруцкого и Дмитрия Трубецкого. Противостояние дворян и казаков — одна из причин Смутного времени и в этом качестве исследовано в книге Александра Станиславского "Гражданская война в России XVII в.". Вывод историка недвусмыслен: два сословия, равно хорошо владевших оружием, конфликтовали за место в Московском государстве не на жизнь, а не смерть. Куда менее привилегированные и обойденные жалованием казаки стремились потеснить дворян. Этим объясняется упорная поддержка, оказанная казачеством на первый взгляд неправдоподобным претендентам: самозванцам Лжедмитрию Первому, Второму, а потом и Третьему.
Отказ склониться перед Польшей позволил казакам и дворянам ненадолго объединиться, но союз был непрочен. Страсти вспыхнули в 1611-м: на казачьему кругу по оговору зарубили дворянского лидера Прокофия Ляпунова, после чего другие отряды дворян, не видя себе больше места в ополчении, разошлись по поместьям, дав Польше на время возможность праздновать победу.
Без смутных сомнений
С весны 1611 года в поместье залечивал раны и Пожарский: поговаривали, неудачный исход московских боев (восстания горожан против поляков), когда князь до последнего удерживал Сретенку, — также вина казаков. В Нижнем Новгороде предприняли попытку создать ополчение без их участия. Организационные расходы взяло на себя купечество во главе с Кузьмой Мининым. Собранные им средства превосходили ожидания: каждому ратнику начислялось не менее 30 рублей годового дохода, а служилым людям первой статьи — до 50 в год. Это была впечатляющая сумма: позже в XVII веке за 1 рубль можно было приобрести более 200 кг хлеба. Но не только щедрая оплата притягивала добровольцев, а еще и харизма воевод.
Весной 1612-го года стало понятно, что война вскоре возобновится, но вдалеке от Москвы. Казачьего предводителя Заруцкого в Нижнем Новгороде перестали рассматривать как союзника. Избавившись от дворян, он заключил союз с самозванцем из Пскова Лжедмитрием Третьим. Тот называл себя сыном Ивана Грозного Дмитрием, спасшимся от убийства не меньше трех раз: в 1591, 1606 и 1610 годах. Нижегородцы на это отвечали насмешками. Но силами казаков часть городов приняла сторону обманщика. При этих обстоятельствах Дмитрий Хромой Пожарский приказал Дмитрию Лопате Пожарскому с собранными войсками занять Ярославль.
Сделать это удалось без боя: пройдя вдоль Волги неезженым путем, Пожарский-второй "вынырнул" у стен города и был принят его жителями. По соглашению сторон ополченцы разместились за чертой Ярославля в палаточном лагере, который современники назвали "табором". Позже через эту местность проложили Таборскую улицу. По мере того как все новые ополченцы стекались в Ярославль, им требовалось больше места. Помощь предложил Спасо-Преображенский монастырь — крупная крепость, выдержавшая осаду приверженцев Лжедмитрия II в 1609 году: именно от его стен летом 1612 года первые отряды Второго ополчения отправились в поход на Москву.
Ярославль всея Руси
Но прежде чем силы были собраны, Минин и Пожарский перенесли центр всей своей деятельности в Ярославль. В город переехал "Совет всея земли" — нечто среднее между правительством и готовившимся для избрания царя Земским собором. Одновременно наладили работу приказов — средневековых министерств. В Ярославле расположились Монастырский, Поместный и еще восемь приказов, начали чеканку монет, изготовили новую, отличавшуюся по рисунку Большую печать. В версии ярославцев место двуглавого орла на ней заняли два льва. Смену основного государственного символа, похоже, обсуждали всерьез. По крайней мере, Дмитрий Михайлович Пожарский нашел время для того, чтобы изготовить себе печать с личным гербом и поместить на него двух львов.
Логика событий могла подводить к выдвижению самого Пожарского в русские цари. Успехи его младших родственников содействовали росту притязаний. Князь Роман Петрович в апреле освободил от казаков Заруцкого Суздаль, а Дмитрий Лопата разбил их же в Пошехонье. Территория, контролировавшаяся Ярославлем, постоянно росла: усилиями Дмитрия Михайловича Пожарского удалось выбить сторонников Лжедмитрия из Костромы и закрепить контроль над Балахной. Однако именно успехи парадоксальным образом понижали положение всех троих князей в ополчении. Привлеченные победами, на сторону ярославцев стали переходить самые родовитые аристократы, выдвинувшие в качестве условия… не уподобляться безродным казакам. На деле это означало, что недостаточно родовитому Д.М. Пожарскому пришлось уступить первенство родовой московской знати, имевшей на него право по рождению. Результат политического компромисса зафиксировали на листе соборной грамоты: подпись Пожарского-первого значится только десятой по счету, а Кузьма Минин был вынужден расписаться пятнадцатым. О претензиях на престол после такой уступки не могло быть и речи.
Тем не менее Дмитрий Михайлович оставался признанным предводителем ополчения, поскольку лучше кого-либо разбирался в ратном деле. Это подтвердили неудачи на поле боя более знатного князя Дмитрия Черкасского, получившего командование над крупным отрядом по праву рождения и потерпевшего в середине 1612-го года сразу две чувствительных неудачи. В Пожарском видел основного противника и атаман казаков Заруцкий, предпринявший попытку террористического акта: посланный им убийца настиг князя в Ярославле и ранил его, но не смог вывести из игры. После неудачного покушения казацкий лидер, чья причастность быстро была доказана, растерял часть сторонников. Его войска, остававшиеся под Москвой, снялись с места и отступили вглубь России, как если бы освобождая место для Второго ополчения в его решающем столкновении с поляками.
Враги моих врагов
Пока в Ярославле готовились к походу на Москву, город, как настоящую временную столицу, посещали иностранные послы. Один из них — эмиссар Священной Римской империи, лидерство в которой принадлежало Австрии, Иосиф Грегори, имел встречу с Пожарским. Обсуждавшееся на ней предложение выглядело сенсационным: от имени "Совета всея земли" австрийцам давали обещание пригласить принца из династии Габсбургов на российский трон. Единственное непреложное условие, выдвинутое Пожарским, — переход претендента в православную веру.
Грегори не имел возможности сверить часы с дипломатами Швеции. Иначе бы узнал, что по своим каналам Пожарский передал ровно такое же предложение брату их короля принцу Карлу Филиппу, объявив его избрание делом "почти решенным". Складывалось впечатление, что Минин и Пожарский готовили военную хитрость, чтобы изолировать польского короля Сигизмунда III. В интересах Пожарского было и возобновление шведско-польской войны, и напряжение на границе габсбургских владений с Речью Посполитой. Ведь в этом случае полякам стало бы не до того, чтобы удерживать московский Кремль.
Тем не менее попытку укрепить свой контроль над Москвой они предприняли уже летом 1612 года. "Совету всея земли" стало известно о рейде гетмана Ходкевича с целью доставить солдат и продовольствие полякам в кремлевском гарнизоне. Чтобы не допустить этого, Пожарский возобновил союз с остававшимися под Москвой казаками Трубецкого, частично блокировавшими поляков. На помощь остаткам Первого ополчения направили авангард Второго ополчения во главе с Дмитрием Лопатой Пожарским. Соединившись, освободительные силы нанесли поражение Ходкевичу. После этого изгнание интервентов из столицы становилось только делом времени.
Игорь Гашков