Почему творческое наследие этнографа Павла Шпилевского актуально в наши дни
Двести лет назад, 12 ноября 1823 года, в деревне Шипиловичи Бобруйского уезда (ныне это Любанский район Минской области) родился известный этнограф, путешественник и писатель Павел Михайлович Шпилевский, много сделавший для распространения в столице Российской империи разнообразных сведений о белорусах и Беларуси.
Жизнь его была короткой, ему не суждено было дожить до 38 лет, скончался в Петербурге 29 октября 1861 года. Подробности биографии третьего из семи детей скромного сельского священника Михаила Шпилевского и его жены Евдокии стали известны более чем через столетие после его смерти. Не будь знаменитый потом Николай Добролюбов одним из воспитанников Павла Михайловича в бытность его службы комнатным надзирателем в Главном педагогическим институте в Петербурге, о нем наверняка ничего бы толком и не узнали. Известный белорусский литературовед Геннадий Киселев потянул за добролюбовскую ниточку и обнаружил в авторе красочных этнографических описаний целого кандидата богословия.
Собственно, нет ничего удивительного в том, что поповский сын получал знания по духовной части. Образование у Шпилевского было основательное: учился он успешно десять лет: с 1837 по 1843 год в Минской духовной семинарии, с 1843 по 1847 год в духовной академии в Петербурге. А вот дальнейшая карьера сложилась скромно. После успешного окончания академии кандидат богословия недолго служил приходским священником в Лошнице близ Борисова, потом был направлен преподавать словесность в духовное училище в Варшаве. В 1852 году Шпилевский из училища уволился, из духовных особ перешел в "светское звание", а на следующий год отправился покорять Петербург. Работа комнатным надзирателем при юном Добролюбове, а с 1855 года - учителем в школе при экспедиции подготовки государственных бумаг была недолгой. Павел Михайлович планировал далее зарабатывать на жизнь трудом литератора и публициста.
Задатки для писательства у Шпилевского были неплохие, автором он оказался плодовитым, под своей фамилией и псевдонимами печатался в добром десятке журналов, в том числе в известных изданиях - "Сын Отечества", "Современник", "Журнал Министерства народного просвещения". Сочиняет разнообразно - из-под его пера выходят пьесы и театральные рецензии. Имя же себе в непростом и бурном столичном журнальном мире Шпилевский сделал, рассказывая петербургским читателям о родных белорусских просторах и их обитателях. Главное его сочинение, "Путешествие по Полесью и Белорусскому краю", печаталось в "Современнике" с 1853 по 1855 год, в 1858-м вышло отдельной книгой, а в Беларуси с 1990-х годов переиздается неоднократно и регулярно.
Творческое наследие этнографа, писателя Павла Шпилевского актуально и востребовано и в наши дни
Беллетризованное описание своего путешествия из Варшавы в окрестности Слуцка выдает в авторе восторженного читателя Гоголя и просто доброго оптимистичного человека, склонного "во всем видеть солнечный свет", даже в жизни обычных белорусских крепостных крестьян, которую на момент опубликования Павлом Михайловичем своего сочинения уже принято было называть "невыносимой" и "беспросветной". "Современником", в котором печаталось "Путешествие по Полесью и Белорусскому краю", руководил Николай Алексеевич Некрасов, который через три года после смерти Шпилевского, в 1864-м, напишет "Железную дорогу", где выведен и "высокорослый больной белорус", который "изможден лихорадкою". А у Павла Михайловича белорус, как, например, "минские поселяне", оказывается, может быть "большею частью среднего роста; один только Пинский и частью Слуцкий уезды славятся довольно рослыми мужчинами", а жизнь его не ограничивается тяжким трудом и болезнями, хотя и о хворях автор тоже пишет подробно.
В центре повествования Шпилевского - поэтизированная в духе малороссийских сочинений Гоголя нормальность жизни: автор рисует в образе Минской губернии не забытый Богом уголок "западных окраин" империи, а территорию тихой и обыденной радости: "Изба белорусского минского мужика скромна, но он доволен ею и своей судьбою; он работает весь день без ропота, кушает на славу, спит беспробудно, и его не беспокоят, не волнуют тревожные сны или мучительные грезы, последствия праздной, роскошной и пустой жизни. Возвратясь с поля домой, он весел: его окружает родная семья - жена, сестры, братья, дети; все они ласкаются к нему, дают отчет в своих работах, домашних занятиях, и в таком обществе поселянин забывает об усталости, становится весел, добр, доволен, счастлив. И на другой день с рассветом радостно приветствует он утреннюю зарю и опять работает, опять трудится и опять домой - к родной семье!"
Можно увидеть тут и лакировку действительности, прообраз творений советской литературы об "ударниках коммунистического труда", только из эпохи крепостного права. Но оптимистический тон рассказа Шпилевского заставляет задуматься: а была ли жизнь белорусских крестьян так однообразно беспросветна? Однозначно, не была, что зафиксировали подробно позднейшие этнографические описания. Помимо гоголевской романтичности "Путешествие" сына белорусского священника содержит указания на вполне реальные черты повседневной жизни людей, до которых не добралась еще империя со своей модернизацией.
Но и романтизировать, лакировать серость обыденной жизни Павел Михайлович умел знатно. Скромный и непритязательный губернский Минск середины XIX века, которому до современной двухмиллионной столицы было далеко как до Луны, автор описывает так, что туда очень хочется приехать: "Пред вами раскидывается панорама нескольких гор, пригорков и крутых обрывов, устланных искусственными и натуральными газонами, большими садами, оранжереями, роскошными цветниками и обмываемых водами вьющейся, как змейка, Свислочи… По горам, по пригоркам красуются здания то высокие и широкие, то узкие и продолговатые, с черепичными крышами во вкусе средних веков, то, наконец, чистенькие, опрятненькие, зеленые или желтые домики с красными кровлями, узорчатыми ставнями и решетчатой оградой".
Смерть Шпилевского в столице империи прошла никем не замеченной, творческое же его наследие актуально и востребовано и в наши дни.
