о неисторичных суждениях насчёт двух наиважнейших деятелей русской революции
«На Махно потом оттоптались советские историки, безжалостно всё переврав, хотя Махно был социалистом, встречался с Лениным, воевал в основном против немцев, украинских сепаратистов и белых и только в перерывах — против красных. Вклад его в победу большевиков огромен. Что до Троцкого, то его наследие в последние годы не только либералы, но и, увы, патриоты в меру сил извратили, как бы принеся Троцкого в жертву и свалив на него всё дурное, что принесла революция 1917 года».
У истории и судьбы, как мы помним, отличное чувство (назовём это так) юмора.
Два наиважнейших деятеля русской революции — Лев Троцкий и Нестор Махно — родились в день этой самой революции. Троцкий — в 1879 году, 7 ноября, а Махно — в 1888-м, в тот же день.
А сами даты их рождений какие!
Скажем, у Махно три единицы и три восьмёрки в дате. Хоть в карты играй!
Плюс ко всему между Троцким и Махно, двумя невероятными харизматиками, были свои, особые взаимоотношения: Троцкий то искренне клял его в своих статьях, то столь же искренне славил.
И Махно это слышал. И деятельно отзывался.
На Махно потом оттоптались советские историки, безжалостно всё переврав, хотя Махно был социалистом, встречался с Лениным, воевал в основном против немцев, украинских сепаратистов и белых и только в перерывах — против красных. Вклад его в победу большевиков огромен.
Что до Троцкого, то его наследие в последние годы не только либералы, но и, увы, патриоты в меру сил извратили, как бы принеся Троцкого в жертву и свалив на него всё дурное, что принесла революция 1917 года.
Наше патриотическое сообщество тихо сошлось на том, что Троцкий был очень плохим, потому что хотел мировой революции, использовал наш народ как «хворост» для этой самой революции, ну и вообще русских не любил.
Но пришёл Сталин, который русских любил, Троцкого прогнал и мировую революцию отменил.
Всё это, признаться, не слишком исторично. Подобная позиция, хоть и кажется симпатичной и убедительной в глазах масс, содержит слишком много допущений и очевидных благоглупостей.
Для начала — про этот «хворост», неустанные упоминания которого меня иной раз просто умиляют: вы что, пожарные, что ли, раз так носитесь с этим «хворостом»?
Проблема даже не в том, что Троцкий этого не говорил. Проблема в том, что пресловутая «мировая революция» — это всего лишь создание сообщества государств, имеющих с Россией общие, как сегодня бы сказали, не только классовые, но и геополитические интересы.
Те государства, где эта самая «мировая революция» всё-таки состоялась, между прочим, составляют ныне основу БРИКС, и они — наши основные мировые партнёры. Не было бы в своё время идеологов «мировой революции» — у нас сегодня не было бы БРИКС, равно как и колоссальной мировой поддержки.
Ну и потом: вот наши ЧВК в Африке сегодня — это и есть тот самый «хворост» из русских людей, который мы бросаем ради, не поверите, новой череды антиколониальных революций. И чего, не кидать этот «хворост»? Он, кстати, и в Латинской Америке нынче пригодился бы — нас там очень ждут.
Здесь, кроме всего прочего, надо понимать, что революции дружественные нам угнетённые народы в целом делают сами, а русские им нужны как специалисты, идеологи и проводники.
Это и сейчас понятно, и во времена Троцкого было столь же очевидным. Так что следует трезво на всё это смотреть, без никому не нужного полемического задора.
В Латинской Америке троцкистские партии до сих пор имеют более чем серьёзный вес. Так чего бы нам не работать с этим наследством? Зачем, напротив, его нивелировать, оттаптываясь на Троцком так же неумно, как неумно и огульно советские историки дискредитировали Махно в своё время?
Из принципа? И что это за принцип?
Приведу другой пример — для понимания, что такое Троцкий.
В 1920-е годы Лев Троцкий был противником пролетарской, «левацкой» линии в литературе — делая ставку, не поверите, на так называемую русскую партию. Литературная «русская партия» группировалась вокруг журнала «Красная новь». К ней принадлежали в первую очередь крестьянские поэты: Сергей Есенин, с которым Троцкий неоднократно встречался и которого, прямо говоря, очаровал, а также Николай Клюев, Сергей Клычков и прочие.
Троцкий писал о них в хвалебных тонах, утверждая, что пролетарская литература просто не способна выдержать конкуренцию с есенинским кругом. И был, конечно же, прав; он вообще неплохо понимал литературу и сам был сильным публицистом и достойным литературным критиком.
В свою очередь, пролетарские писатели, собравшиеся в РАПП (Российскую ассоциацию пролетарских писателей), Троцкого натурально ненавидели.
Литература тогда значила очень и очень многое — по сути, она заменяла ещё только формирующуюся идеологию советского государства.
Сталину, для того чтоб победить Троцкого, пришлось сделать политическую ставку на РАПП. Увы, управляемая в основном выходцами из черты оседлости, РАПП имела во многом русофобские позиции, третируя и Есенина, и Клюева, и Алексея Толстого, и Булгакова — короче, весь свет русской литературы.
Сталину пришлось с этим мириться.
И лишь изгнав Троцкого и отправив по ссылкам основных его (в основном, надо сказать, русских) сторонников, Сталин решил (только в 1932 году) ликвидировать РАПП. Но сколько крови они успели попортить русским писателям! Иных так просто в могилу свели!
«Русский поворот» в советской культуре начался только в самом конце 1930-х годов.
Парадокс в том, что Троцкий в культурном смысле готовил этот поворот за 15 лет до Сталина.
Нет, не потому, что так любил русских и Россию. Просто он был глубоко рациональным и очень неглупым человеком.
Достаточно вспомнить в этом контексте одну из передовиц Троцкого, написанную в самый разгар Гражданской войны.
«…распалась на части старая царская Россия.
И многим казалось, что больше не собраться народам России воедино никогда. Но вот на наших глазах совершается великое историческое чудо: Советская власть объединяет народы старой царской России воедино.
Советские войска освободили Харьков и Киев. И что же? Народ украинский — хочет ли он жить особой жизнью от остальной Советской России?! Нет, он хочет дружного братского союза и неразрывной связи.
Красные полки освободили Ригу и Вильно. И что же? Народ латышский, народ литовский, народ белорусский, — стремятся ли они отмежеваться от нас каменной стеной?! Нет, они хотят братского тесного союза.
И то же самое произойдёт завтра с Эстляндией, Кавказом, Сибирью, со всеми ныне ещё разрозненными частями старой царской империи.
Это значит, что в сердцах трудовых народов живёт непреодолимое стремление к соединению своих сил.
Там, где была железом и кровью скованная царская империя, там было вместе с тем в глубинах народного сознания стремление к братской свободной жизни, без вражды, борьбы и свары одной нации с другой нацией. Ныне трудящиеся люди, получившие при посредстве Советской власти в свои руки управление государством, — они строят новую Советскую Федеративную Россию.
И эта новая Советская Россия протягивает свои руки рождающейся Германии, и будет во всём мире единая советская республика всех народов!»
Ну и что тут, господа-товарищи, дурного?
В том, что Троцкий являл себя самым натуральным (и крайне деятельным) советским империалистом? Ведь центр Советской Федеративной России, втягивающей в себя всё новые и новые народы и земли, неизбежно находился в Москве!
И на эту идею готовы были работать многие и многие, включая, кстати, малоросса Махно, мало кого так презиравшего, как украинских самостийников и всю эту петлюровскую нечисть.
У Ленина и Сталина, у Троцкого и бравшего Киев белоруса Щорса, у Махно и его анархистов были общие враги. Ровно те же самые, что и у нас нынче.
А вы — «хворост, хворост».
Шире надо смотреть на вещи.
Если Махно нам может пригодиться для того, чтоб объяснить украинцам, какими были настоящие малороссы, например Нестор Иванович, — надо брать Махно на вооружение.
Если Троцкий нам может пригодиться для борьбы и для победы — надо брать Троцкого и использовать его как ледоруб.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.