Катастрофические извращения войны
Все войны XX века в сборнике репортажей "Лицо войны" легендарной Марты Геллхорн
Марта Геллхорн наблюдала за войнами на протяжении почти всего XX века. Она писала об одиночестве раненых и искалеченных, детей, женщин и стариков, которые потеряли на войне всех близких. С помощью текстов Геллхорн хотела показать одну вещь — катастрофические извращения войны.
Война не относится к числу тех переживаний, к которым стоит стремиться. Это ясно всем, кто обладает органами чувств и в достаточной степени человеческим разумом. Марта Геллхорн не испытывала недостатка ни в чем из этого. И тем не менее она возвращалась на войну снова и снова в течение всего XX века. Геллхорн стала легендарным военным репортером, лучшим в свое время. В одном из писем она рассказала, что ее постоянные возвращения в точки боевых действий сводились к тому, чтобы взглянуть, как устроен мир и как люди в нем справляются со своими бедствиями, вопреки тем жутким условиям, в которых их погрузили лидеры воюющих стран.
Мировые лидеры, кажется, потеряли связь с жизнью здесь, на земле, забыли о людях, которыми они руководят. Или, возможно, те, кем они управляют, — столь многочисленные и столь безмолвные — перестали быть для них по-настоящему реальными, это уже не живые люди, а цифры будущих потерь. <...> Как одна из миллионов ведомых, я не позволю гнать себя дальше по этой ведущей в никуда дороге дураков, не подняв свой голос в знак протеста, пусть даже мое "НЕТ" и будет таким же тихим, как стрекот сверчка. Мое "НЕТ" — эта книга.
Вступление Марты Геллхорн к ее сборнику военных репортажей 1959 года — это заявление, которое можно смело сравнить с "Не могу получать" Льва Толстого. Название "Лицо войны" быстро стало узнаваемым. С течением времени сборник репортажей Геллхорн пополнялся новыми работами, всего было выпущено четыре версии, последняя и наиболее полная из которых вышла в свет в 1988 году. Именно этот вариант издательство Individuum перевело на русский язык. Этот сборник стал визитной карточкой журналистки. Потому что ничто из того, что когда-либо писала Марта Геллхорн, не имело такого значения для ее славы, общественной роли и, возможно, ее собственного мировоззрения, как военные репортажи.
В 1989 году в возрасте 81 года она ненадолго отправилась в Панаму, чтобы высказать свое мнение по поводу вмешательства США во внутренние дела страны. Только в начале 90-х, когда начались югославские войны, Геллхорн позволила себе остаться дома по причине преклонного возраста.
Марта Геллхорн родилась в 1908 году в Сент-Луисе, штат Миссури, в семье гинеколога и борца за права женщин. Марта хотела стать писательницей, и она этого добилась. Но ее литературную славу затмили выдающиеся заслуги бесстрашного репортера, которого не пугали опасности, войны и трудности. Больше всего Геллхорн привлекали мировые события. И в этом плане она родилась в удачное время, потому что XX век изобиловал драматическими событиями.
Карьера военного репортера началась у Геллхорн вместе с Гражданской войной в Испании. Одна только поездка в Испанскую республику, осажденную войсками Франко, уже была декларацией солидарности с антифашистами. Марта Геллхорн поехала туда, чтобы сделать репортаж для журнала Collier's, одного из основателей журналистских расследований. Но несмотря на то, что у нее не было недостатка в преданности делу, в 1937 году, в мрачном, усеянном воронками от снарядов Мадриде, она не знала, как поступить.
Я следовала по пятам за военными корреспондентами, опытными мужчинами с серьезными заданиями. <...> я ездила с ними по фронтам в Мадриде и его окрестностях. Но я не делала ничего — разве что немного учила испанский и немного узнавала о войне, посещала раненых, пыталась развлечь или отвлечь их. Жалкие усилия — и спустя несколько недель после моего приезда в Мадрид один знакомый журналист заметил, что мне следует писать <...> Но как я могла писать о войне? Что я знала? Для кого писать? С чего вообще начать? Разве не должно произойти что-то значительное и решающее, прежде чем можно будет писать статью? Мой знакомый журналист предложил мне написать о Мадриде. <...> Это же обычная жизнь. <...> Не каждому доводится жить такой жизнью, — заметил он в ответ.
Таким образом, Марта Геллхорн уже нашла принципы своего метода ведения военных репортажей. Она писала о катастрофических извращениях войны в XX веке. Это включает в себя безудержное распространение военных действий на гражданское население, чего еще не было во время Первой мировой войны.
Она выбрала точку зрения людей, будь то гражданские лица или комбатанты. В Мадриде Геллхорн сопровождала жителей в повседневной жизни в барах, ресторанах, театрах, парках, когда дома были разрушены, люди были брошены в ад боли или уничтожены. И при этом в этой обыденной жизни велась непрерывная работа по организации выживания. Геллхорн рассказала о советском вторжении в Финляндию, прелюдии ко Второй мировой войне, и восхитилась тем, как финны с прагматичной решимостью дали отпор агрессору. Однажды журналистка столкнулась с одним из захваченных в плен противников, советским летчиком, одним из тех, кого молча проклинали под градом бомб.
Мы отправились в тюрьму Виипури, чтобы посетить пленных русских. Главным надзирателем в тюрьме работал седой заикавшийся мужчина в пенсне с мягкими манерами. С советским летчиком он разговаривал по-русски. Летчику было тридцать два года, грустное и изможденное лицо покрывала двухдневная щетина, он стоял прямо, насколько позволяла усталость, и отвечал на вопросы смиренным, тихим голосом. Я спросила, есть ли у него семья. Он не пошевелился, его голос не изменился, но по лицу его покатились слезы, и надзиратель с тюремщиками отвернулись, потому что не хотели на это смотреть. Летчик тем же тихим голосом сказал, что у него двое детей, и рукой показал их рост: один такой, другой такой, а его любимая жена ждет еще одного ребенка. Он просто изложил эти факты, не прося о снисхождении, но было страшно видеть, как сильно тоскует этот человек.
Именно такое и подобное одиночество Марта Геллхорн обнаружила у многих людей на войне, хотя и не всегда прямо указывая на это. Одиночество мадридских стариков, в доме которых одна из четырех стен была разрушена бомбами. Одиночество раненых, искалеченных и подвергшихся жестокому обращению. Одиночество детей, которые лежали на больничных койках и не знали, что с ними случилось.
Марта Геллхорн не была первой и единственной женщиной-журналистом на передовой после Первой мировой войны. Но ей удалось добиться успеха, прежде всего потому, что она была Мартой Геллхорн.
Офицеры пресс-службы армии США, распоряжавшиеся перемещениями американских журналистов, были кучкой доктринеров, которые не желали, чтобы женщина работала корреспондентом при боевых подразделениях. А я к тому времени чувствовала себя едва не ветераном Крымской войны, кроме того, меня отправили в Европу, чтобы я выполняла свою работу, а эта работа заключалась не в репортажах из глубокого тыла или "женском взгляде" на войну. Пресс-служба армии США определенно пришла в ярость, когда я тайно уплыла на госпитальном корабле, чтобы взглянуть на высадку в Нормандии.
Привлекательность и стремление к самоутверждению были в ее распоряжении, бесстрашие и напористость были ее способностями, и, несомненно, она также умела формировать свои связи. Она любила мужчин, а значительных любила особенно. "Мне нравилось собирать королей", — однажды призналась она. Но это было не что иное, как поиск равных партнеров, с которыми она уверенно конкурировала. Эрнест Хемингуэй, отношения с которым длились почти десять лет, почувствовал это особенно остро. Всю жизнь Геллхорн тянуло на передовую, и в военное время она находила то, что искала. Ее вспыльчивость и жажда приключений, порой кажущиеся экстремистскими, снискали ей прозвище "Девушка-катастрофа".
Ее военные репортажи и сегодня, несмотря на то, что эти войны уже неоднократно задокументированы, представлены в письменном и графическом виде, по-прежнему заслуживают прочтения и зачастую достаточно увлекательны. Марта Геллхорн писала о своих наблюдениях четко, точно, подробно и — это главное — всегда исходя из собственных воззрений. Возмущение, намеренно остывшее до точности, которое привлекло внимание журналистки, во многих случаях оставалось заметным в репортажах.
Она внимательно изучала Испанию, Финляндию, Голландию, антиколониальные войны в Юго-Восточной Азии, а затем Вьетнам. И этот взгляд не пощадил даже самых обильно овеянных мифами персонажей, таких как летчики-истребители. Ночью они охотились за противником, а днем вели "собачью жизнь" в палатках, со скромным питанием и "мучительным дискомфортом" перед очередным вылетом.
В конце Второй мировой войны Марта Геллхорн посещала многочисленные только что освобожденные концентрационные лагеря, где получила представление о масштабах немецких преступлений. А на Нюрнбергском процессе изучала лица преступников. В них она обнаружила то, что позже Ханна Арендт назовет "банальностью зла".
Обычные лица, одни более жестокие, другие менее, но все — гораздо более невзрачные, чем можно себе представить. В конце концов, они просто люди с обычным набором ног, рук и глаз, рожденные на свет так же, как и другие; они не были великанами в три метра ростом и не выглядели прокаженными. Когда сидишь и смотришь на них, внутри поднимается такая ярость, что можно задохнуться. Двадцать одно ничтожество, двадцать один трудолюбивый и (когда-то) самоуверенный монстр — последние, кто выжил из маленькой банды, которая правила Германией.
В том, что Гитлеру удалось зайти так далеко, Марта Геллхорн не в последнюю очередь обвиняла западные державы, изначально слишком снисходительные к фашизму и нацизму.
Но на этом путешествие военного репортера через душераздирающе кровавый XX век не закончилось. Уже в Торгау, где встретились американцы и русские, она почувствовала, как возникает новая линия конфликта. После мировой войны последовали интервенционные войны, прокси-войны, антиколонизационные войны, ближневосточные войны. В 1950-х годах она уже отказалась от репортажей о войне и бродила по Мексике, Италии, Лондону и Восточной Африке, беспокойная, как никогда. Но затем США развязали войну во Вьетнаме. И этот факт заставил Геллхорн снова отправиться на фронт.
Геллхорн пишет, что на Вьетнам было сброшено больше бомб, чем за всю Вторую мировую войну на всех театрах военных действий. Журналистка исследовала последствия разрушений в больницах и детских домах, лагерях для заключенных и беженцев, а также проанализировала пропагандистскую политику правительства США. Завершают сборник репортажей о войне интервенции администрации Рональда Рейгана в Сан-Сальвадоре и Никарагуа в начале 1980-х годов.
И снова американским политикам кажется, что они лучше представляют, что необходимо другому народу (сообразно национальным интересам США), при этом ничего не зная об этом народе, его истории, культуре, повседневной жизни и отчаянной нужде.
Марта Геллхорн давно стала легендой. Правда, не все идеи и выводы, содержащиеся в ее военных репортажах, могут показаться сегодня такими исключительными, какой была эта женщина. Многое засвидетельствовано в других источниках. Тем не менее ее военные репортажи обладают совершенно особыми и отличительными качествами: они предлагают захватывающую панораму исторического опыта из первых рук. Они разрушают некоторые иллюзии и ложь о войне как средстве улучшения мира, которые все еще циркулируют в современном обществе.
Издательство: IndividuumПеревод: Ульяна ЧаркинаКоличество страниц: 480Год: 2023Возрастное ограничение: 18+
Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты "Реальное время", автор Telegram-канала "Булочки с маком" и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке "Макулатура". За помощь в проведении съемки благодарим Национальную библиотеку РТ.
