Что такое окно Овертона и почему этот термин используют неправильно. Простыми словами

Окно Овертона (окно дискурса) — социологическая модель и теория для описания диапазона допустимых в обществе идей. Термин используется как синоним воздействия на общественное сознание, в том числе путём манипуляций. Подробнее в статье, которую проверил доктор философских наук и преподаватель РЭУ Дмитрий Горин. Простыми словами, окно Овертона — это то, о чём можно говорить в приличном обществе. Идеи, за публичное высказывание которых человека не «отменят». Расширять окно Овертона — значит вводить в общественную дискуссию идеи, которые считаются неприемлемыми. Оригинальная концепция окна Овертона из науки попала в поп-культуру, и при этом заметно исказилась. Что же такое окно Овертона и кто его открыл История термина началась не так давно. Сам Джозеф Овертон, имя которого получила теория, родился в 1960-м и умер в 2003 году. Овертон был старшим вице-президентом независимой аналитической организации — Макинакского центра публичной политики (Mackinac center for public policy). В 1990-х годах Овертон предложил модель, которая давала возможность оценить, как те или иные идеи будут восприниматься в обществе. Модель была универсальной и позволяла оценить диапазон мнений в обществе — с оговоркой, что в публичном пространстве речь пойдёт только о некой части диапазона, без учёта радикальных мнений. Рамки диапазона — и есть пресловутое «окно», которое показывает то, что угодно большинству. Политики, по Овертону, скованы этими рамками, поскольку если взгляды общества (то есть избирателей) будут далеки от высказываемых мнений, поддержки политик не получит. Практический смысл модели Овертона сводился к тому, что «окно» можно двигать, но делать это надо постепенно. Овертон иллюстрировал модель примером о праве выбора формата образования в штате Мичиган в 1980-е. Простой пример окна Овертона, продвигаемый самим автором, предельно прост. Тогда единственно приемлемым для общества вариантом были государственные или частные школы, при этом весь спектр возможных вариантов простирался от полной свободы выбора для родителей (учить детей дома, учить в государственной или частной школе, учить в чартерной школе, сочетающей черты частной и государственной и т. д.) — до жёсткой государственной монополии (нет частных школ, домашнего обучения и прочего). Политик Мичигана в то время мог ратовать в плане образования лишь за незначительные изменения в системе. С помощью информирования людей об успехе разных вариантов образования окно возможностей расширилось. Постепенно в умах жителей укоренилась мысль о том, что нормально иметь свободный выбор между домашним обучением, школой государственной и частной школой, а вот идея ввести в этой сфере ограничения стала восприниматься в штыки. Теория Овертона использовалась внутри сообщества его коллег, пока в 2006 году не появилась публикация Натана Рассела, которая была предназначена для широкого круга читателей и объясняла суть идеи Овертона. На эссе Рассела обратил внимание американский политик Джошуа Тревиньо, который пожелал внести доработки — уточнить озвученную Расселом шкалу, которая описывает окно дискурса. Вместо абстрактных «больше свободы» и «меньше свободы» Тревиньо предложил 6 ступеней: немыслимо, радикально, приемлемо, разумно, стандартно, действующая норма. Кроме того, политик заметил, что окно Овертона можно использовать для манипуляций людьми. Как работает окно Овертона Возьмём для иллюстрации окна Овертона пример: некую абсолютно неприемлемую в развитом обществе 2023 года идею — например, запрет на ношение белых пальто. По шкале Тревиньо она находится в разряде немыслимого. Чтобы довести её до нормы, необходимо пройти этапы «радикально», «приемлемо», «разумно», «стандартно». ↓ Начать можно с публикации статьи о том, что данная неприемлемая для нас идея существует у диких племён. Допустим, они верят, что белая одежда приносит несчастья. Теперь об этом можно говорить, пусть и с негативом. Тема переходит в разряд радикальных. ↓ Далее появляются другие исследования учёных, выясняется, что данное явление существовало всегда. Тема начинает звучать в СМИ, вместо старого названия ей дают новое, которое провоцирует переосмысление темы. Если раньше «белопальтовость» была мемом в интернете, то какой-нибудь «вайт-коатинг» свободен от всех нежелательных ассоциаций. Теперь явление не радикально, а возможно. ↓ Чтобы перевести из возможного в рациональное, появляются научные и псевдонаучные статьи. Общество дискутирует, но тех, кто продолжает считать явление неприемлемым, могут называть отсталыми. В это же время проявляются поклонники явления — из популярных и уважаемых членов общества. Они не носят белое — и всячески это подчёркивают. ↓ Когда про вред белых пальто снимают кино, пишут песни и книги, идея переводится из приемлемых в стандартные. Люди создают правозащитные организации, сообщества, фонды и иные формы взаимодействия. Отныне не носить белое пальто — вполне нормально. ↓ Затем, после прений в международных организациях, принимается конвенция о правовом статусе, которая закрепляет нормальность идеи, ранее считавшейся абсолютно неприемлемой. Белое пальто не носят — и точка. Как идея обрела популярность и исказилась В 2010 году окно Овертона упомянули в названии триллера американского же писателя Гленна Бека. По сюжету окно Овертона сдвигается человеческой волей: обществом через эту технологию манипулирует главный герой, пиарщик, задумавший спасти Америку. Автор романа предполагает, что любую идею, какой бы радикальной она ни была, можно внедрить в любое общество — даже самое консервативное. Интересно то, что писатель видоизменил ключевой тезис: если изначально Овертон говорил о том, что политики подстраиваются под общественное мнение, то в книге происходит совсем другое, и политики сами меняют под свои нужды общественное мнение. Действительно, ни Овертон, ни его коллеги не утверждали, что в общество реально внедрить любую идею, но концепция уже ушла в народ. Книга Бека стала бестселлером, надолго заняла первое место в списке The New York Times. Гленн Бек говорил, что его роман — выдумка, хоть и основанная на реальных фактах, но читателей уже было не остановить. Христианский активист Джо Картер уже в 2011 году заявлял , что культурные достояния нации подрывают именно технологии имени Овертона. В 2014 году понятие «окно Овертона» докатилось до России: в Живом Журнале появился пост о том, что тенденция к принятию ЛГБТ-культуры в обществе — это не естественный ход вещей, а пример расширения окна Овертона. Автор поста объяснил технологию с примером другого явления, однозначно порицаемого, — каннибализма. По его мнению, таким же образом окно можно применить к принципиальным для общества вопросам, которые мы не будем приводить в этой статье. Пост наделал много шуму: его перепечатывали, с тезисами из него активно спорили, включились лидеры общественных мнений, в том числе Никита Михалков . Он называл окно Овертона «технологией привыкания к тому, к чему привыкнуть, кажется, невозможно». В 2017 году Михалков заметил : «Описывая происходящее в России и мире, я довольно часто использую такое понятие, как "окно Овертона"». Многие лидеры мнений называли окно Овертона покушением на общественную мораль — имея в виду не столько сам механизм, сколько запущенные с его помощью процессы. Очень многие задавались вопросом об окнах Овертона и о том, что это значит. Постепенно понятие стало популярным: в 2017 году российские СМИ упомянули его более 1700 раз — не сравнить с 62 упоминаниями термина в 2014 году. Нашлись и те, кто связал окно Овертона с теориями заговора — дескать, так и творятся чёрные дела в мире. Один из интересных и показательных примеров — теория о том, что вампиры существуют и используют кино, чтобы сделать свой образ приемлемым и допустимым для общества. Мнение Оксана Мороз, культуролог, объясняет взаимосвязи: «Джозеф Овертон изначально предложил концепцию для оправдания работы аналитических центров. Иными словами, она была нужна для того, чтобы объяснить тем, кто мог быть спонсором центра (Макинакского центра публичной политики. — Прим. «Секрета»), важность действий по формированию общественного мнения». Статью проверил Дмитрий Горин , профессор кафедры политического анализа и социально-психологических процессов РЭУ им. Г. В. Плеханова.