Автор именных теорем, математик Григорий Жислин отметил 90-летний юбилей

Профессор Григорий Моисеевич Жислин - выдающийся математик, автор двух именных теорем. Почти 40 лет он преподает на факультете "Высшая школа общей и прикладной физики" Университета Лобачевского (Нижний Новгород). За это время он внес вклад в подготовку нескольких сотен сотрудников Института прикладной физики РАН. Он единственный из профессорского состава, кто преподает на факультете с момента его основания. Кроме того, Григорий Моисеевич состоит в Американском математическом обществе и Международной ассоциации математической физики. 30 ноября Григорий Жислин отпраздновал 90-летний юбилей. Он рассказал о своем пути в науке, преподавании и любимом хобби - коллекционировании научной фантастики.

Математический вирус

- В 9-м классе я колебался, быть мне математиком или историком. Я учился во Владимире, в старинном городе, и это накладывало свой отпечаток: вместе с товарищами-мальчишками мы искали подземные ходы, были в музеях. Однажды вместо одного из уроков к нам пришел математик, который у нас раньше не преподавал. Он рассказал про совершенные числа, у которых сумма делителей равна самому числу. Например, 6 делится на 3, 2 и 1, и сумма этих чисел равна шести, 28 делится на 14, 7, 4, 2, 1, в сумме - 28. Учитель сказал, что общая формула таких совершенных чисел не известна. Я пришел домой и думаю: "Дай-ка попробую ее получить" - и в течение нескольких дней эту формулу вывел. Это был решающий момент: я показал самому себе, что могу не только решать задачи, но и получать новый результат. Никому не сказал об этом результате, и правильно сделал, потому что формула совершенных чисел была известна еще Евклиду. Учитель этого либо не знал, либо хотел нас раззадорить. Тем не менее я-то получил ее самостоятельно, и именно это склонило меня выбрать математику.

После школы Григорий приехал в Горький, подал заявление на физмат на математическое отделение Горьковского государственного университета. Его зачислили без экзаменов как золотого медалиста.

- На первом курсе со мной случилась интересная история. Я заболел очень опасной математической болезнью - попытался доказать великую теорему Ферма: an + bn = cn. Считается, что нет целых чисел а, b и с, при которых это равенство выполняется, если степень n больше двойки. То есть сумма кубов не может равняться кубу целого числа и так далее. И вот я начал это доказывать... Слава тебе господи, что через два месяца я понял: если продолжу это доказывать, у меня не останется времени на занятия, и я прекратил это дело. Однако с теоремой Ферма все-таки пришлось встретиться в будущем, когда ко мне несколько раз обращались с просьбой проверить доказательства разных ферматистов.

Теорема Жислина

В университете он учился отлично, даже получал сталинскую стипендию. Она была раз в пять больше обычной. На распределении был рекомендован в аспирантуру. После ее окончания в 1959 году попал в НИРФИ (Научно-исследовательский радиофизический институт), где проработал более полувека.

- Я работал в отделе вычислительной математики и математической физики под руководством Александра Григорьевича Сигалова. Это был выдающийся ученый - он решил одну из 23 математических проблем Давида Гильберта. В то время НИРФИ выполнял целый ряд задач по обороне, в основном секретных. Я приходил на работу и сначала обсуждал с коллегами разработанные алгоритмы для решения этих задач, а оставшееся время тратил на исследования. Работа в НИРФИ была очень полезна в том плане, что я соприкоснулся с вычислительной математикой. Я чувствовал, что те теоретические вещи, которыми я занимаюсь, сегодня не имеют прямого выхода на практику. А вычислительная работа - это полезное, необходимое дело, результаты входили в отчеты НИРФИ.

Еще в аспирантуре Жислин начал исследовать спектры операторов энергии - гамильтонианов. Где-то в 1920-х годах Эрвин Шредингер написал одно из основных уравнений квантовой механики - уравнение для стационарных состояний и уровней энергии многочастичных систем (названное впоследствии уравнением Шредингера). Решить это уравнение значило бы найти собственные значения и собственные функции к-частичного гамильтониана рассматриваемой системы. Однако при к > 2 аналитически это невозможно. Собственные значения искали приближенно. Но с точки зрения математика как можно решать приближенно, когда неизвестно, есть ли точное решение?

- Физик Макс Борн сказал "…мы отыскиваем свой путь посредством проб и ошибок, строя свою дорогу позади себя, по мере того как мы продвинулись вперед". И математики как раз мостят дорогу позади физиков, ведь они не могут задерживаться. Мой научный руководитель дал мне эту задачу, связанную со структурой энергетического спектра атомов, в качестве темы кандидатской диссертации. Полученные результаты составили мою первую печатную работу, она была опубликована в журнале "Доклады Академии наук" в 1959 году. В 1960-м, в предпоследний день года, я защитил кандидатскую диссертацию в МГУ. (Описываемая в кандидатской работе теорема о бесконечности дискретного спектра гамильтонианов атомов получила в литературе название теорема Жислина. - прим. "РГ".)

Наши публикации выходили на русском языке, и, к сожалению, в советское время не все переводилось за рубежом. Наши исследования не были известны на Западе. И поэтому одна теорема, которую я получил первым, носит тройное название HVZ: Хунцикера - Ван Винтера - Жислина. Это теорема о так называемом сплошном спектре операторов квантовых систем. Однажды на конференции в Канаде один из трех авторов, Вальтер Хунцикер, выступал с докладом и назвал теорему HVZ теоремой Жислина. После выступления я его спросил: "Вальтер, почему Жислина? Она же в литературе везде с тройным названием, HVZ?" А он говорит: "Нет, вы же первым ее получили".

С 1990-х годов имя Жислина стало известно за границей, и последовали многочисленные приглашения на конференции и для исследовательской работы. Он побывал в 14 странах, где раньше и не думал побывать.

- Труднее всего работать в исследовательском институте было на рубеже 1989-1990-х годов. Тогда НИРФИ прекратил выплачивать зарплату. Мы писали заявления на отпуск по собственному желанию, поскольку в институте не было финансирования. Мой начальник, кандидат физико-математических наук, подрабатывал дворником. Я уже преподавал на ВШОПФе, но всего на полставки. Поскольку я увлекался фантастикой, я обменивался книгами с одним человеком из Комсомольска-на-Амуре. Он оказался предпринимателем, а я, по сути, нанялся к нему на работу. Покупал ему в Горьком книги по оптовым ценам и отправлял, пересылка была недорогой. За каждую посылку получал денежку. И я научился паковать посылки лучше почтовых работников. Потом появилась грантовая система, я стал выигрывать гранты, и необходимость в подработке отпала.

Жить без шпаргалок

Преподавать на ВШОПФ Жислина пригласил Александр Григорьевич Литвак (академик, научный руководитель ИПФ РАН. - прим. "РГ"). На факультете он ведет несколько предметов.

- Когда на первом курсе мы встречаемся со студентами на курсе линейной алгебры, я говорю им: "Вы должны учиться не только предметам, которые вам здесь рассказывают, но и думать". Известный английский писатель Бернард Шоу сказал: "Два процента людей думают, три процента людей полагают, что думают, а девяносто пять процентов людей скорее умрут, чем будут думать". Вы не должны слепо верить тому, что вам говорят рассказчики. Вы должны себя спрашивать: а почему это так, на чем это основано, как это можно обосновать. И всегда привожу им такой пример: рассказываю, что я когда-то ездил на конференции в США и был там, где им никогда не придется побывать. Часть студентов думает: почему это нельзя побывать? Наступит другое время, отношения с Америкой наладятся, мы поедем на научную конференцию и побываем. А умные думают так: где нельзя побывать? В том месте, которого нет. А какого нет? В США были взорваны башни-близнецы. Мне же удалось побывать на смотровой площадке башен-близнецов. Поэтому на каждом предмете я стараюсь на первое место поставить идею, которая дальше развивается.

Я читаю без шпаргалок, это гораздо труднее, чем по конспекту, но мне кажется, так создается более живое общение. Я считаю: как можно спрашивать материал у студента, если я сам не могу запомнить одну лекцию? Тем более что на экзамене я не разрешаю пользоваться никакими подсказками. Стараюсь сделать так, чтобы у студента сложилось понимание, как от одной формуле перейти к другой, от другой - к третьей. Если на экзамене он решит задачу, но не сможет объяснить решение, то получит двойку. Это значит, что он "сфотографировал" его в голове, а понимание у него не сложилось. Сильные ребята по-прежнему думают, задают хорошие вопросы. Правда, бывают расхлябанными, иногда опаздывают на лекции.

Еще говорю студентам, что всегда надо быть готовым к неожиданностям: и в науке, и в обычной жизни. Преподавание держит меня в тонусе. На каждом курсе есть группа студентов, к сожалению, небольшая, которая задает такие вопросы, что мозги начинают работать с удвоенной силой в поисках ответа. Есть и другая группа, которая тоже стимулирует мысль, - это студенты, которые отвечают на экзамене на два с половиной. И начинаю лихорадочно думать, какой вопрос задать, чтобы он был не очень сложный, но и не "чему равно дважды два". Такая группа тоже помогает мозгам не ржаветь.

В поисках книг

- Уже много лет я собираю фантастику. Началось все в школе, когда мне случайно попал довоенный журнал "Всемирный следопыт", там публиковались романы Александра Беляева. Я прочитал, мне понравилось, и это заложило основу. У меня есть библиотека советской фантастики от 1941 до 1991 года, удалось собрать почти все, что было опубликовано в книгах. Но больше всего горжусь библиотекой журналов, публиковавших фантастику. Не знаю, есть ли у кого-то еще в России практически полный набор выпусков "Вокруг света" с 1885 по 1941 год. Недостает буквально несколько номеров. Был такой журнал "Природа и люди", он выходил с 1890 по 1918 год. У меня не хватает номеров за один или два года. Очень горжусь коллекцией "Миров приключений". Его начал издавать П. П. Сойкин с 1910 по 1918 год, потом был перерыв, и снова его выпускали в период с 1922 по 1931-й. Все номера имею, хвастаюсь безбожно, потому что собрать их было очень трудно. Особенно за 1918 год, журналами разжигали печки. Когда я работал в НИРФИ и начал преподавать на ВШОПФ, думал, что выйду на пенсию и прочитаю все произведения из коллекции. Сейчас я уже много лет пенсионер, а на чтение пока удается выкроить сравнительно немного времени.

Обмен с книгами помогает познакомиться с хорошими людьми. Например, в советское время я общался с одним крымчанином. Когда жена с дочкой поехали в Крым отдыхать, он помог им там устроиться, просто так, грубо говоря, ни за что. Братство любителей книги и сейчас существует. Есть целый сайт "Лаборатория фантастики", я туда часто захожу, читаю новости.

По словам Григория Жислина, собрать то, что издается после 1990 года, невозможно и нереально - слишком много всего, да и качество произведений не всегда высокое. Из современных писателей-фантастов он отмечает Сергея Лукьяненко.

- Мне особенно нравится космическая тематика, потому что там полет мысли автора ничем не ограничен: он рисует возможное развитие цивилизации, техники, возможные варианты контакта землян с иными цивилизациями. У Лукьяненко замечательно читается трилогия "Соглашение". Там он как раз рисует такие возможности. Из любимых произведений - фантастический рассказ Альфреда Ван Вогта "Чудовище". Он небольшой, но очень поучительный и эмоциональный. Из западных фантастов вне конкуренции, конечно, Айзек Азимов и Рэй Брэдбери, особенно потрясающая книга "451 градус по Фаренгейту". У Стругацких нравятся многие вещи, больше всего - "Обитаемый остров" и "Сказка о тройке".

Мне кажется, хобби помогает человеку удерживаться на плаву. Это как велосипедист: он едет, пока крутит педали, но стоит ему остановиться - тут же упадет. Так и хобби помогает быть в форме, это всегда поиск. Трудно объяснить ощущения, когда ищешь редкую книгу, находишь у кого-то, вымениваешь, и вот она приходит, ты держишь ее в руках и думаешь: "Наконец-то!" У меня даже разработана своя методика поиска. Например, я искал детскую книжечку "Алеша Перец в стране гомункулусов". Очень редкая, тоненькая, всего 30 страниц. Я нахожу автора, спрашиваю, нет ли экземпляра для обмена или продажи. Он отвечает: "У меня ни одного не осталось, но если вы найдете два, то пришлите, пожалуйста, один, буду благодарен". Нахожу оформителя - художника Эрика Булатова. Связался с ним, он в ответ: "У меня есть, но мне нужны альбомы". Думаю: о чем вопрос, когда так хочется получить книгу? Купил ему два альбома, отправил, он мне присылает две книжечки. Счастье ни с чем не сравнится. Правда, поиски не всегда оказываются удачными: разве можно найти, например, редактора, если у него фамилия Сидоров?

Иногда приходится покупать книжки на аукционах. Это страшное дело, хорошо, что дочь не знает, сколько я на это трачу. Когда втягиваешься в торги, невозможно остановиться: кажется, что если сейчас не купишь книгу, то потом никогда не найдешь. Тяжелый вопрос для всех собирателей: что будет с библиотекой, что будет после меня? Мои дочери и внучки читают в основном с ноутбуков, со смартфонов. Поэтому вопрос с библиотекой остается открытым.