Путь от модернизма к постмодернизму: бунт Люцифера и плесень на картине культуры
Слово «постмодернизм» сегодня встречается в кинематографе, литературе и театре, философии, музыке. Это направление в искусстве, которое отходит от модернизма.
Но что такое модернизм?
Модернизм
Модернизм как направление в искусстве возникает во второй половине XIX века. Он становится протестом академическому искусству, которое в это время представлено прежде всего классицизмом и романтизмом.
Сравните портрет Катрин-Мари-Жанны Таллар, написанный Жаком Луи Давидом, и «Бедную Лизу» Ореста Кипренского. Первый написан в стиле классицизма, второй – в стиле романтизма.
Романтизм старался одновременно дать волю чувствам и сохранить формы классицизма, представляя борьбу свободы с необходимостью.
Люциферианский бунт
Модернизм довершил то, что начал романтизм. Субъект стал мерилом вещей: он стал создавать правила.
Модернизм в литературе ярко представлен Джойсом, Прустом, Кафкой. В музыке – Дебюсси и Стравинским. В общественно-политической сфере большевистская попытка построить коммунизм также наглядно представляет логику модернизма: радикальное разрушение прежних норм для утверждения новых, попытка создать новый тип человека и превзойти законы природы. В советском государстве модернизм проявился прежде всего в архитектуре, скульптуре и поэзии.
Попытка субъекта самоутвердиться в отказе от прежних норм и в создании своего мира представила люциферианский бунт. Это осознавал Врубель. Образ демона в его творчестве занимает центральное место, и в образе этом видны безнадежность и мрак.
Разрушив старое, модернизм не смог построить новое. Его попытка полностью освободиться от прежних норм привела к Второй мировой войне. Теодор Адорно в «Негативной диалектике» писал: «После Освенцима любая культура вместе с любой ее уничижительной критикой – всего лишь мусор».
Возвышенный пафос разрушения, самосозидания, поиска новых форм, свободы творчества – все это погибло в концентрационных лагерях. Осколки модернизма остались в современной культуре как напоминание о прошлом. В целом же человечество, уставшее от потрясений первой половины ХХ века, в послевоенное время отдалилось от всякой возвышенности. Отсюда берет начало постмодернизм.
Постмодернизм – это грибок на руинах старого мира
Постмодернизм есть отход от модернизма, недоверие к великим теориям и идеологиям. Если модернизм ломал рамки классицизма и традиции, то постмодернизм отказывается что-либо ломать. В этом его особенность.
Постмодернизм не ограничен определенной нормой подобно классицизму с его понятием меры.
Он не имеет и установки на уничтожение прежних норм.
Он не противопоставляет себя модернизму, а именно отходит от него. Модернизм сам потухает в своем безумном порыве создать новый мир. Постмодернизм только занимает освобожденное место.
Философы постмодерна Жиль Делез и Феликс Гваттари предлагают заменить схему философствования с дерева на ризому.
Чтобы понять этот тезис, нужно представить дерево: прочный ствол, из которого растет множество ветвей, на каждой ветви – листья. Это образ классической модели познания мира. Он подразумевает, что в центре всего находится что-то определяющее, порождающее все прочее. Для религиозного человека – это Бог, для последователя Канта – субъект, для коммуниста – коммунистическое общество.
Теперь представьте грибницу: она не имеет ни центра, ни начала, ни конца. Этот образ и называется ризомой. Грибница распространяется во все стороны и может питаться самыми разными материалами. Мировоззрение постмодерна не имеет ничего в центре: человек этой эпохи не стремится превосходить себя и менять мир ради высшей цели, насмехается над ценностями прошлого.
Постмодернизм перерабатывает предшествующую культуру, подобно грибку, медленно поедающему картину великого художника.
Люди постмодерна мыслят неисторически и неличностно. Мир здесь представляется как течение процессов без субъекта. Человеческой свободы в них не существует, есть только бесконечная и бессмысленная перемена символов. Постмодернизму непонятны личностные отношения человека с Богом, человека с человеком как образом Божиим.
Слово «символ» происходит от греческого слова, означающего «две половины чего-то». Для средневекового человека это слово подразумевало проявление божественного в земном – прояснение тайны Боговоплощения. Каждая вещь как-то указывала на Царство Небесное, и земная жизнь была подготовкой к жизни небесной.
Символ в постмодернизме указывает в никуда, Небес для этой эпохи не существует. Жорж Батай предложил для лучшего понимания такого положения вещей термин «симулякр», означающий копию без оригинала. Важен сам процесс указывания, так как он отвлекает от мыслей о смерти. Переливание красок, форм и звуков помогает человеку раствориться в этой игре – отказаться от своей субъектности, то есть от личности и свободы. В этом большая роль отводится массовому искусству, особенно кинематографу. Жизнь в постмодерне становится одной большой симуляцией – подражанием тому, чего нет.
Кандидат философских наук И. Б. Гаврилов так отзывается об этой проблеме:
«Популярность идей постмодернизма в современной России – это такая же интеллигентская мода, как и в свое время на марксизм, ницшеанство, фрейдизм и др. Влиятелен в среде безнациональной и безрелигиозной богемной интеллигенции крупных городов. Влияние его оказалось возможным в современной России только потому, что государство «ушло» из сферы культуры. Впрочем, и РПЦ мало этим занимается. Необходимо «возвращение» государства и Церкви в культурное пространство, формирование русского православного культурного идеала, о чем много писали великие русские православные философы начиная со славянофилов и К. Н. Леонтьева. Это вопрос государственной безопасности».
Для Е. В. Петровской, кандидата филологических наук, ситуация не так однозначна: «К постмодернизму как литературному явлению у меня отношение двойственное. Постмодернистская концепция смерти автора мне не близка и не кажется безусловной. Он мне кажется уходящей натурой. Как говорят и пишут философы, современный мир стоит на пороге глобального кризиса. Я верю, что человеческая культура найдет способы художественно отразить и осмыслить эту новую реальность. Возможно, и опыт постмодернизма ей в этом поможет».
Что дальше?
Так или иначе, эпоха постмодерна закончится. Остается вопрос: что будет дальше? Не так важно, какая эпоха наступит, важно, чем будет жить человек.
Он может отказаться от образа Божьего и окончательно стать одной из множества биологических форм. Но человеческая природа не выносит полной бессмысленности: скоро появятся новые идолы. Люди устанут от симуляции, в поиске смысла они будут рады умирать за пустые обещания земного счастья, как это было раньше. Скорее всего, нам предстоит увидеть новую попытку построения рая на земле, от которой прольется много крови.
Однако человек может стать тем, чем он должен быть. Для этого он должен пойти за Христом, жить в Церкви и учиться у святых быть человеком. Тогда и мир преобразится, и «волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому» (Ис 11:6-7).
