об одушевлении войны
«Такого ни плен не сломает, ни увечье. И на самом деле Роман свою миссию выполняет в любом случае. Мы становимся свидетелями одушевления войны. Явление очень тяжёлое в период наступлений и потерь. Но нужное, человеческое. Оно усиливает страдания, но показывает реальную цену нашей победы, которая неминуемо ждёт нас впереди. И вот тогда уже вспомним всех поимённо».
Я не могу сказать, сколько российских военных пропало без вести. Допустим, я знаю точную и окончательную цифру и называю её. И тут выясняется, что я забыл одного солдата. И по какой-то причине его не ищут. Это такой грех на душу. Хотя… сейчас война. Сейчас ценность солдата в том, что он может бежать в атаку, стрелять, брать города.
По погибшим скорбят, а пропавшие без вести — они как взвесь между жизнью и смертью.
История Романа Рудакова многим вернула чувствительность. Или внезапно её обнаружила, оголила.
Возьмите командира полка. Ему всё человеческое (сострадание, жалость) сегодня вообще запрещено. Ему людей на смерть посылать — какая уж тут человечность. А в июле, едва узнав, что какой-то солдат из многих тысяч написал письмо о матери на камне и пропал без вести, комполка сразу дал задание двум своим офицерам под взрывами и украинскими охотниками-беспилотниками облазить всю передовую и найти этот камень.
И они нашли и отправились к матери — посмотреть на семью, которой солдат просил помочь.
А семья оказалась хорошей, но бедной-бедной. Посмотрите на реакцию министра обороны. Ему бы думать о всей-всей армии, а он при этом, едва узнал историю Рудаковых, взял их под свой патронаж: квартиру им начали искать, младшего сына, инвалида по зрению, моментально перевезли на лечение в Военно-медицинскую академию в Питер, к лучшим врачам. Посмотрите, как встрепенулся Ростов. Музей краеведческий тут же принял камень на обработку, чтоб укрепить надпись, чтоб камень хранился вечно.
Но Романа Рудакова мёртвым никто не видел. Мама, Ольга Ивановна, настолько измучилась ожиданием хоть какого-то известия, что, когда мы пришли в семью Рудаковых, мама встретила нас слезами. Оказывается, Рудаковы решили, что мы привезли домой тело Романа, и они не сразу смогли успокоиться, узнав, что мы доставили им камень с посланием сына и брата. Привезли показать. Они боялись каждого шороха у ворот, ожидая самого плохого.
Но никто не может сегодня утверждать, жив Роман или погиб.
Тела нет. Все солдаты его штурмового отряда погибли, а он — неизвестно. Может, лежит где-то в госпитале без памяти, может, в плену.
Такого ни плен не сломает, ни увечье. И на самом деле Роман свою миссию выполняет в любом случае. Мы становимся свидетелями одушевления войны. Явление очень тяжёлое в период наступлений и потерь. Но нужное, человеческое. Оно усиливает страдания, но показывает реальную цену нашей победы, которая неминуемо ждёт нас впереди.
И вот тогда уже вспомним всех поимённо.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.