#влюблённыевкниги: человек и эпоха
Сегодня в подборке рубрики #влюблённыевкниги собраны мемуары людей, в жизни которых ярко и выпукло отразилась история страны. Князья Голицыны, Валентин Катаев, Лилианна Лунгина - свидетели эпохи. Люди, жизнь которых была тесно связана с жизнью страны, с тем, что происходило в среде интеллигенции. Две мировые войны, революции, слом всей привычной жизни - всё это в той или иной степени каждый из них почувствовал на себе. И талантливо об этом написал. "Нам не дано предугадать", княгиня и князь Голицыны. Правда двух поколений в воспоминаниях матери и сына Голицыны - древний род. Приближённый и даже сроднившийся с императорской фамилией. И эта книга - свидетельство того, как жила аристократия в 19-м веке и что с нею стало в веке 20-м. Софья Николаевна Голицына, супруга московского губернатора, происходила из знатной армянской семьи. Она вспоминает своё детство, великолепную Швейцарию, лечение на водах в Висбадене, Париж и великолепную Флоренцию. Неудивительно, что маленькая княжна плохо знала русский язык и говорила преимущественно на французском. Подмосковное имение, званые обеды, верховая езда, наряды, экипажи и балы - все преимущества аристократии описаны подробно, с ностальгией и сожалением, что всё это - в прошлом. Восторги по поводу Венеции, праздный образ жизни, бесконечные увеселения и путешествия - в конце концов хочется воскликнуть: "Как далеки вы от народа!". В то время как детская смертность в России просто катастрофична, повсюду бедность, голод и нищета, в обществе недовольство и брожение, князья продолжали ездить на воды и любоваться Джокондой в Лувре. Неудивительно, что всё так закончилось в 1917-м… Вторая часть книги - воспоминания сына княжны, Александра Владимировича Голицына. Он попал в революционный водоворот. Был арестован большевиками, разлучён с семьёй. Его спасла профессия. Князь был врачом. Его не только не расстреляли, но даже давали видеться с семьёй, передавали ему книги и еду. А потом и вовсе выпустили на свободу. Екатеринбург, Тюмень, Омск, Харбин, Лос-Анджелес - география жизненного пути князя обширна. Очень импонирует тон, с которым он пишет о своей жизни. Он никого не обвиняет и не ропщет. Он стремится быть объективным, не делая из большевиков звероподобных чудищ, а из себя - жертву. Он был деятелен и активен. В своей жизни князь многое сделал. Среди его пациентов были Рахманинов и Стравинский. И очень жаль, что такой человек был вынужден покинуть Россию, для которой он мог бы сделать много хорошего. "Алмазный мой венец", Валентин Катаев Автор "Цветика-семицветика" и "Сына полка" написал книгу-воспоминание о своей молодости. О друзьях-поэтах, о романтичном времени идеалистических мечтаний и горящих глаз. Сам он называет это послереволюционное время Эпохой Великого Поиска: "Всё несло на себе печать новизны. Новый кинематограф. Новый театр. Новая поэзия. Новая живопись"... Катаев и те, кто его окружал, находились в самой гуще событий. Они были из тех, кто позволял себе "колебать мировые струны" и строить новый мир. Всем своим друзьям Катаев дал прозвища - Ключик, Щелкунчик, Кололевич, Командор... Наверняка любой филолог разгадает, что за этими прозвищами стояли известнейшие люди той поры - Олеша, Мандельштам, Есенин, Маяковский, Пастернак, Булгаков, Бабель и множество других поэтов и писателей. Ну а для недогадливого читателя есть вариант "Алмазного венца" с комментариями, где популярно объяснят, кого Катаев имел в виду, где напутал, что переврал, и как было на самом деле. Воспоминания в книге отрывочны и перемешаны. Похоже на то, что гуляет человек по парку, беседует с лучшим другом, и вместе они вспоминают молодость. Потом видят решётку ограды, или дерево, или скамейку знакомую, и память их уносит в какие-то новые дали, логически не связанные с тем, о чём говорили. А ещё тут очень много Москвы: улочек, подворотен, площадей, памятников, бульваров и коммунальных квартир. Старая Москва до масштабной сталинской реконструкции во всём её очаровании, нищете, величии и уютности. В этой книге много молодости, задора, тепла и вдохновения. Но ещё больше - ностальгии по ушедшему. Катаев писал её, будучи уже очень пожилым человеком. Его память, как прожектор, высвечивает время расцвета его товарищей. Они всё ещё молоды, талантливы, полны надежд. Они всё ещё живы. Катаев не делает акцент на страшных вещах. Он не пишет о том, как погибли Мандельштам и Бабель, лишь вскользь упоминает о смерти Есенина и Маяковского, и поэтому книга получилась светлая и немного восторженная. Будто катаевская память выкинула неугодные, травмирующие куски и выбрала только то, от чего радостно и хорошо. Словом, "Эпоха Великого Поиска", повёрнутая к читателю своей романтической, прекрасной стороной, не омрачённая репрессиями и культом личности. Хорошая книга. Вдохновенная. "Подстрочник. Жизнь Лилианны Лунгиной, рассказанная ею в фильме Олега Дормана" Лилианна Лунгина - человек интересный. Переводчица, создательница русских вариантов "Карлсона" и "Пеппи Длинныйчулок", она дружила с Астрид Линдгрен и Виктором Некрасовым. Знала несколько языков, детство провела в Германии, Палестине и Франции. Вместе с родителями вернулась в СССР в 1934 году, в свои 13 лет. Школа, уникальный ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), гремевший тогда на весь Союз, знакомство и дружба с необыкновенными, очень яркими людьми, война, эвакуация, работа, поездки, личная жизнь - обо всём об этом "Подстрочник". Интересно то, как создавалась эта книга. В 1997 году Олег Дорман снял 15-серийный документальный фильм, в котором Лилианна Зиновьевна рассказывает о своей жизни. И позже всю её устную речь (и то, что не вошло в фильм), включили в книгу. Речь удивительной чистоты - богатая, грамотная, насыщенная и яркая. Лунгина говорит так, что заслушаешься (ну или зачитаешься). Постоянно присутствует ощущение интереснейшего собеседника, который вспоминает о самом главном в своей жизни и говорит, говорит… О маме и папе, о возвращении в Россию, о немецкой и советской школах, о Шаламове и Цветаевой, о Евтушенко и Бродском. И всё было бы хорошо с этой книгой, если бы не одно но. Очень много здесь обиды на страну, на строй, на власть. Народ - сплошь серость и тупость, интеллигенты - сплошь чисты и непорочны. Притесняемые неоценённые, лишённые… Хотя и сама Лунгина, и её муж постоянно выезжали за границу, вели очень активную жизнь ("летом - море, зимой - лыжи"), вращались в кругу интересных и ярких людей. Лунгина категорична и бескомпромиссна в своих оценках. Я думаю, что здесь, наверное, стоит сделать скидку на возраст и на то, что фильм снимался в 90-е, со всеми "обличениями" и иллюзией свободы, хлынувшей на страну. Более того, всё, что связано с детством, отношением к друзьям, к семье - всё это читать интересно, в этом много жизни и нежности. А как только дело доходит до политики, до разделения на "хорошие-плохие", "святые-сволочи", тут же повествование "сдувается" и сереет. Советую читать эту книгу, учитывая этот факт. В ней можно выловить много прекрасных моментов, не заостряя внимание на спорных оценках. А потом пойти и перечитать книги Астрид Линдгрен в переводе Лилианны Лунгиной и поблагодарить эту удивительную женщину за наше счастливое детство.
