«Террорист» Петров

Шло последнее предновогоднее занятие в колледже. Студентам уже совсем не хотелось учиться, а преподавателям – учить! Но урок есть урок. И Татьяна Петровна мужественно выдала группе будущих поваров задание по русскому языку. Создавалась видимость, что группа работает… И тут вдруг с последней парты раздался голос, голос, который преподаватель русского языка узнала бы из тысячи других мальчишеских голосов, даже если бы он прозвучал не в учебной аудитории. Он принадлежал, конечно же, Петрову. Петров был гиперактивным подростком, и на каждом уроке преподавателям приходилось вступать с ним в диалог, причём монологи Петрова значительно превосходили монологи учителей по силе звучания и продолжительности. А недавно его поведение разбирали на педсовете. В колледж обратились работники кулинарии. Они рассказали, что в книге жалоб и предложений кто-то оставил следующую запись: «Люди ниеште ихнюю еду! Она стараканими мазгами и печиню. Спасайте сваи жызни и убигайте атсюдава!». Поскольку накануне кулинарию посетила целая группа подростков, сотрудники заподозрили, что ребята были в библиотеке, которая находится в одном здании с заведением общественного питания. Выяснилось, что действительно, преподаватель русского языка Татьяна Петровна водила своих подопечных в книжный храм. Администрация колледжа отнеслась к сигналу из кулинарии со всей серьёзностью и ответственностью и быстро вычислила писавшего непристойности в книге жалоб. Петров был разоблачён. Для начала он получил строгий выговор с предупреждением: ещё одна такая выходка, и колледж попрощается со студентом Петровым, едва начавшим учиться в престижном учебном заведении города. Жалобщик пытался объяснить педсовету, что он всего лишь неудачно пошутил, но его шутку никто не оценил. К тому же кулинария, над которой он так жёстко поиздевался, была одной из лучших в городе! И вот опять Петров привлекает к себе внимание. Он просится в туалет. В глазах мольба, и Татьяне Петровне кажется, не отпусти она его, тот сделает лужу прямо в аудитории. Только что на педсовете, на том самом педсовете, где Петрову влепили строгача, директор напомнил педагогам, что во время занятий выпускать студентов из класса строго воспрещается. Пока Татьяна Петровна раздумывала, что делать, выпускать или не выпускать, как стали раздаваться голоса в защиту страждущего. - Татьяна Петровна, отпустите его! Он не может больше терпеть! – раздавались голоса товарищей несчастного страдальца Петрова. А тот натурально закатывал глазки и морщился… И Татьяна Петровна сдалась, она была не бездушной женщиной, а преподавателем великого языка и такой же великой литературы. А чему учит наша родная великая литература? Состраданию! Как говорил Фёдор Михайлович Достоевский, сострадание – это единственный закон человеческого бытия! - Идите, Петров, только быстрее возвращайтесь! – напутствовала преподаватель выпущенного из аудитории студента. Его возвращение превзошло самые смелые ожидания педагога. За такое время, казалось, до туалета не добежишь, а он уже сидит, довольный, за своей партой. Пока Татьяна Петровна вычисляла скорость пробега до туалета, случилось нечто, что потрясло её до глубины души. В коридоре жахнуло! Жахнуло так, что вся группа подскочила на своих местах, а у Татьяны Петровны едва не случился сердечный приступ. Она ещё не успела осмыслить произошедшее и предпринять какие-то меры по эвакуации студентов, как дверь распахнулась и на пороге появилась коллега-математичка с пятью студентами-старшекурсниками. «Вот что значит молодость! Вот это скорость, вот это реакция!» - изумилась про себя Татьяна Петровна. Да, преподавательница точной науки была лет на двадцать моложе коллеги-филолога, но всё равно её прыть восхищала. - Татьяна Петровна, из вашей аудитории кто-нибудь выходил? – строго спросила математичка Ирина Аркадьевна. Спросила так, что преподаватель - гуманитарий почувствовала себя нашкодившей кошкой, опрокинувшей любимый цветок своей хозяйки. -Пппетров, - промямлила она. - Петров, за мной! – скомандовала математичка. Группа сидела притихшая, а возмутитель спокойствия Петров с высоко поднятой головой и расправленными плечами прошествовал с последней парты через всю аудиторию к выходу и бросил группе слова, которые он не мог нигде слышать: «Если не вернусь, считайте меня коммунистом!». Его увели дюжие парни со старшего курса во главе с Ириной Аркадьевной. Прозвенел спасительный звонок, и все преподаватели собрались в учительской. Не было преподавательницы спецдисциплин Виктории Ипполитовны Карасёвой. Обсуждали случившееся. - Что это было? – первой спросила «нашкодившая» Татьяна Петровна, которая понимала, что выпущенный на волю Петров причастен к потрясшему всех от мала до велика взрыву. Слово взяла англичанка. Татьяна Петровна всегда считала её не по годам чопорной, про таких говорят, что ни слова в простоте не скажет. Елизавета Петровна была царственно спокойна, у неё на занятии Петров мог стойку на ушах сделать, а она и внимания не обратит. А уж если подобные Петрову расшалятся, англичанка снизойдёт до звонка классному руководителю, который, по её мнению, должен немедленно восстановить дисциплину на её уроке. Так вот, всегда невозмутимая преподавательница английского вдруг раскрылась перед коллективом совсем с другой стороны. Оказывается, ничто человеческое было ей не чуждо! В данном случае – эмоции! - Коллеги, вы заметили, что здесь нет Карасёвой? И знаете, почему? Не знаете? А я вам скажу! Она боится! - Чего? - хором спросили преподаватели. - Не чего, а кого! Меня! Меня она боится! - Почему? Это она что-то взорвала? Она что-то Вам сделала? – наперебой спрашивали Елену Петровну коллеги. - А я расскажу, я вам всё сейчас расскажу. К взрыву мы с Карасёвой не имеем никакого отношения. Его устроил Петров. Он разом несколько петард поджёг, вот они и дали такой «фейерверк». - А что тогда с нашей Елизаветой не так? – поинтересовались коллеги. - С ней всё не так, с истеричкой! - Да расскажите нам уже, что произошло? – не выдержала та, которая так опростоволосилась с неадекватным Петровым. Вот что поведала знаток языка туманного Альбиона: - Дала детям задание, они увлеклись переводом (конечно, увлеклись, ехидно подумали коллеги). И я решила пойти в дамскую комнату (всем понятно, что по-русски это будет пойти в туалет). Только я закрыла дверь на защёлку и уже находилась в предвкушении, что вот-вот освобожусь от лишней жидкости в организме, как грянул взрыв. С перепугу я очень быстро освободилась от неё, но выйти и узнать, что произошло, не успела. Не успела, потому что к дверям дамской комнаты принесло нашу Карасёву, к тому же, не одну. Не одну, а со всей группой, которая была у неё на занятии. Карасёва вопила: «Ребята, он здесь! Это террорист, и мы его поймаем! Выходи, подлый трус!» Она начала дёргать дверь, дёргала сильно, и я поняла: ещё немного, и она её просто снимет с петель. Причём она хотела это сделать сама, чтобы стать героиней, поймавшей террориста. Я через дверь ей говорила: «Карасёва, идиотка, уйди, уйди, пожалуйста!». Но наша Карасёва была в эйфории от скорой победы, ведь дверь уже начала ей поддаваться! Что мне оставалось делать! Ситуация наиглупейшая, конечно! Но я открыла дверь, Карасёва отскочила и уставилась на меня своими карасячими глазами, а я ей отчётливо и при всех сказала: «Карасёва, не попадайся мне на глаза, потому что я тебя убью! Что, поймала террористку, орден ждёшь? Но ты не дождёшься даже похвалы за бдительность, потому что я тебя урою! - Вы что, прямо так и сказали: урою? – восхитились коллеги, не ожидавшие от чопорной англичанки такого сленга. - Мысленно я ей ещё и не такого сказала! Теперь понимаете, почему её здесь нет! А потому что оказалась лохушкой, и это вся её группа поняла. Кстати, когда я явила себя миру, никто даже не засмеялся! … Преподаватели уже собрались расходиться по домам, когда открылась дверь и на пороге появилась Виктория Ипполитовна Карасёва. Вид у неё был пристыженный и виноватый. Все взоры обратились к ней. - Не убивай меня, пожалуйста, Елена Петровна! Я больше так не буду! – как-то по-детски промямлила Карасёва. – Бес попутал! Коллеги, вы же меня знаете, темперамент у меня такой, я же натуральный холерик! А тут такой взрыв! Кто же знал, что это опять Петров пошалил! - Знаешь, Ипполитовна, каково это - выходить из туалета на глазах у всего подогнанного тобой колледжа! Но я тебя прощаю, потому что ты не в себе, ты со своим холерическим темпераментом постоянно не в себе! Работать над собой надо! - сказала своё слово узница дамской комнаты. Коллеги отметили, что выход из туалета пошёл на пользу англичанке: исчезла её чопорность, и она заговорила наконец-то на понятном всем языке. А Петров, спросите вы? А что Петров? Понятно, что он был изгнан из престижного колледжа и теперь ведёт диалоги уже с другими преподавателями в другом учебном заведении. Может, его шалости на этом прекратились, хотя… это же Петров!!!