Не ростовщичество, но инвестиции: Россию может возродить «советский банкинг»

Мы сами не замечаем, как становимся заложниками чужих идей и чужого опыта. При этом игнорируя собственные идеи и собственный опыт. Мы сегодня часто стали говорить о суверенитете (термин «технологический суверенитет» даже фигурирует в целом ряде официальных документов), но при этом не замечаем, что далеко не суверенно наше сознание. А суверенность сознания начинается с того, что мы, во-первых, пользуемся собственными понятиями и терминами; во-вторых, опираемся в первую очередь на собственный опыт (а уже при необходимости можем дополнять его зарубежным).

С некоторых пор в наш оборот вошло такое понятие как «банкинг». Видимо, производное от английского «banking» (банковская деятельность). Причем «банкинг» в двух вариантах: «православный» и «исламский». Эти две разновидности «банкинга» рассматривались то ли как альтернатива, то ли как дополнение существующей модели банковской деятельности. А эта модель справедливо критиковалась (и продолжает критиковаться). За ее ростовщический характер, криминальность, слабую роль в деле развития реального сектора экономики, ориентацию на спекуляции, превращение в канал утечки капитала из страны и т.п.

О православном банкинге заговорили ровно десять лет назад. Чиновники аппарата Московской Патриархии (МП) в своих публичных выступлениях стали чаще обычного вспоминать о том, что в Библии содержатся строжайшие запреты на занятия ростовщичеством. И призвали российские банки начать выдавать беспроцентные кредиты.

В частности, тогдашний председатель Отдела МП по взаимоотношениям Церкви и общества (ОВЦО) протоиерей Всеволод Чаплин в ноябре 2014 года на встрече с членами клуба «Русский предприниматель» предложил создать систему православного банкинга в РФ.

Он отметил, что «православный проект, в частности, предполагает выделение средств не под процент, а под прибыль будущего предприятия, и отказ от участия в денежных потоках от производства табачной и алкогольной продукции, игорного бизнеса, использования труда нелегальных мигрантов и всех других вещей, которые не одобряются христианской религией. Такой банк не будет заниматься проектами с повышенными рисками, выдавать кредиты и участвовать в организации спекулятивной торговли на валютном и фондовом рынках.

А задачей фонда инвестиций, созданном при таком банке, станет финансирование реального сектора экономики, приобретение оборудования, технологий, производственных площадей. Оказывать финансовые услуги населению, а также финансировать производство табачных изделий и азартные игры он не собирается».

Конечно, энтузиасты идеи православного банкинга понимали, что переход банков от процентных к беспроцентным кредитам можно уподобить чудесному превращению волка в овцу. Они рассчитывали, что в банковском мире, ориентированном на максимизацию прибыли, найдется хотя бы несколько «волков», готовых на такую чудесную метаморфозу.

Но за десять лет, как и ожидалось, никаких чудес не произошло. Ни одной овцы в стае волков не появилось. Даже наиболее честные и совестливые представители банковского бизнеса объяснили свою неготовность преобразиться в овец простой русской присказкой: «С волками жить – по волчьи выть». В 2020 году в СМИ появились сообщения, что, мол, в Государственной Думе подготовлен проект закона о православном банкинге и вот-вот начнутся слушанию по нему. Но никаких слушаний так и не началось.

Итак, идея «православного банкинга» полностью выдохлась. Но на смену ей пришла идея «исламского банкинга» (ИБ). Некоторые инициаторы этой идеи уверяли, что такая модель банковской деятельности уже реально существовала и оправдала себя. Что, мол, исламский банкинг существовал еще в средние века, претерпевая определенные изменения.

А нынешняя модель исламского банкинга появилась в 60-е годы прошлого века. Речь идет о кассах взаимопомощи, учрежденных в Египте. Каждый месяц участники фонда вносили в общий котёл определённую сумму, которая по очереди передавались одному из них для паломничества в Мекку, покупки дома, организации свадьбы и т.д.

Полвека назад в ОАЭ было принято решение об учреждении «Дубайского исламского банка», первого профессионального банка, работающего строго по канонам шариата. В конце прошлого десятилетия число организаций, получивших статус «исламских банков», достигло 428, а величина их активов оценивалась в 2 трлн долл.

Основной вид операций ИБ – проектное финансирование. Оно представляет собой не кредитную, а инвестиционную деятельность. Инвестиции осуществляются в проекты разных отраслей экономики. Целью инвестиций является получение прибыли, которая делится между участниками ПФ пропорционально их финансовому участию.

Кстати, ПФ не является деятельностью исключительно ИБ. В гораздо больших масштабах проектным финансированием занимались и продолжают заниматься в странах Запада. Об опыте ПФ в США и Европе я еще давно писал в своей книге «Проектное финансирование: мировой опыт и перспективы для России» (М.: Анкил, 2001). Так что ничего «исламского» в ПФ нет. Также совсем не обязательно, чтобы в операциях ПФ участвовали банки. Инвесторами и организаторами инвестиций могут быть кто угодно.

Кроме ПФ, исламский банкинг практикует участие в капитале компаний через покупку акций (мушарака), получая дивиденды. «Халяльные деньги» (т.е. дозволенные с точки зрения шариата) также часто предоставляются для долгосрочной финансовой аренды недвижимости и оборудования (иджара).

Отличия ИБ от обычных финансовых и коммерческих операций сводятся к тому, что в первом случае имеются запреты или ограничения, касающиеся некоторых сфер вложения денег. Такими сферами являются производство свинины, алкоголя и табака, азартные игры, порнография.

В некоторых случаях также производство оружия и боеприпасов. И кое-что еще по мелочи. Разработаны стандарты, выполнение которых дает банку или иной организации статус «инвестиционного банкинга».

Эти «халяльные» стандарты весьма напоминают стандарты ESG (Environmental, Social, and Corporate Governance – Экологическое, социальное и корпоративное управление). Только вторые инициированы и продвигаются во всем мире «хозяевами денег». И под контролем стандартов ESG находятся активы, которые более чем на порядок превышают активы, регулируемые «халяльными стандартами».

В целом принципиальной разницы между ИБ и существующей западной банковской моделью нет. В обоих случаях преследуется цель получения максимальной прибыли. Только в обычной банковской деятельности прибыль преимущественно имеет форму ссудного процента, а ИБ – инвестиционного дохода (дохода от реализации инвестиционного проекта или дивидендов по акциям). Более того, ИБ как преимущественно инвестиционный бизнес, более рискованный, чем обычная банковская деятельность.

В отличие от «православного банкинга» «исламский банкинг» сумел воплотиться в закон. Слушания по нему начались в 2022 году, а в июле прошлого года Дума его приняла. В начале августа закон был подписан президентом. Правда, в названии документа словосочетания «исламский банкинг» нет.

Он называется очень длинно и не очень понятно: "О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для осуществления деятельности по партнерскому финансированию в отдельных субъектах Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации". Нет словосочетания «исламский банкинг» и в тексте закона. Его решили замаскировать очень мудреными выражениями, а синонимом «исламского банкинга сделали термин «партнерское финансирование».

Видимо, «народные избранники» поняли, что в православной России не очень логично и даже небезопасно начинать какие-то преобразования в сфере финансов и банковского дела под флагом ислама. Но «исламский» след в документе все равно просматривается.

Поскольку эксперимент по отработке «партнерского финансирования», согласно закону, должен проводиться в четырех самых «мусульманских» субъектах Российской Федерации: Татарстане, Чечне, Дагестане и Башкирии. Могли бы для приличия включить в этот список какую-нибудь область типа Рязанской или Тульской. Так что закон, как ни крути, ни верти, об «исламском банкинге».

Примечательно, что некоторые наши православные сограждане с энтузиазмом приняли закон об исламском банкинге. По той причине, что, мол «православный банкинг» ничем не отличается от «исламского банкинга». Наверное, они правы. В чем? В том, что «исламский банкинг» – такая же фикция, как и «православный банкинг».

По признанию некоторых ортодоксальных мусульман, есть лишь брэнд «исламского банкинга». «Исламский банкинг», выражаясь языком христиан, – «фарисейство». Т.е. желаемое выдается за действительное и подается как действительное.

Один из критиков практики ИБ – Таки Усмани (между прочим, не рядовой мусульманин, а муфтий). Он в своей время был председателем научного совета Организации бухгалтерского учета и аудита исламских финансовых институтов, или AAOIFI (устанавливает стандарты для мировой индустрии исламского банкинга). Он многократно заявлял, что исламский банкинг полностью пренебрег своей «базовой философией». И, кстати, он признает, что до сих пор в мусульманском мире нет однозначного понимания того, что такое «исламский банкинг». Подробнее об этом читатель может узнать из вышедшей в 2023 году в России книги Таки Усмани «Исламские финансы».

Как мне представляется, принятый закон об исламском банкинге (его все так называют, даже чиновники, которым, казалось бы, следовало бы придерживаться официального названия) будет еще одной попыткой превратить волков банковского бизнеса в овечек мало кому понятного исламского банкинга. Эксперимент, согласно закону, стартовал 1 сентября 2023 года и продлится до 1 сентября 2025 года.

Первые сообщения с мест (четырех мусульманских субъектов РФ) свидетельствуют о том, что желающих поучаствовать в эксперименте почти нет. Не буду отвлекаться на подробности того, почему идет пробуксовка. Адресую к обзору под названием «Много шума. И ничего: почему в России забуксовал эксперимент по внедрению исламского банкинга?», опубликованному в «Национальном банковском журнале».

Конечно, если пробуксовка будет продолжаться и в этом году, то, вероятно, власти примут какие-то меры для того, чтобы отчитаться об «успешном» итоге эксперимента. Меры как пряника, так и кнута. Скорее, всего произойдет то, что можно выразить следующими словами: «волки оденутся в овечьи шкуры».

Все, что я рассказал о «банкинге» («православном» и «исламском»), невольно наводит на мысль, что все вышеупомянутые инициативы являются имитацией реформирования банковской системы Российской Федерации. Мне трудно сказать, что это: откровенный обман общественности или самообман инициаторов обоих вариантов «банкинга».

С моей точки зрения, в вопросах реформирования банковской системы нам необходимо исходить из трех ключевых принципов. Во-первых, признания необходимости создания действительно суверенной банковской системы. Во-вторых, понимания того, что достичь этого можно только на путях радикального реформирования, а никаких-то «косметических» мер типа «исламского банкинга». В-третьих, опираться на собственный опыт, благо у нас он богатый. Накапливался в течение более чем тысячи лет нашего существования. Причем опыт как позитивный, так и негативный.

Из разряда позитивного опыта, в первую очередь, следует заимствовать то, что ближе к нам по времени. И это, конечно, реформа денежно-кредитной системы СССР 1930-1932 гг. В результате был реализован принцип государственной монополии банковской деятельности (до этого в стране были коммерческие банки, в капитале которых присутствовал частный капитал; были также кооперативные банки).

Также была проведена централизация управления банковской деятельностью, все ресурсы краткосрочного кредитования были сосредоточены в Госбанке СССР, функции долгосрочного кредитования были распределены между примерно десятком государственных специализированных банков (каждый из них отвечал за свой сектор: промышленность, энергетику, транспорт, сельское хозяйство, жилищно-коммунальное хозяйство и др.), была в полном объеме введена государственная валютная монополия (с возложением функции ее реализации на Банк для внешней торговли).

Ставки по кредитам не превышали 2-3% в год. Целью деятельности банков было не получение прибыли, а выполнение планов (разрабатывались и утверждались планы по кредитованию, которые увязывались с планами развития народного хозяйства). И т.д.

В результате указанной реформы была создана модель системы, которая безупречно функционировала на протяжении более полувека (до 1987 года, когда началось ее разрушение в результате реформ М. Горбачева).

С ее помощью мы провели индустриализацию 30-х годов, подготовили страну к войне и победили в ней, восстанавливали народное хозяйство, успешно противостояли Западу в холодной войне, создавали атомную и водородную бомбы, осваивали космос, помогали десяткам стран мира в их борьбе с империализмом и т.д. и т.п. Любители новояза назвали бы это «советским банкингом». Но эта модель не умозрительная, а реальная, прошедшая испытания временем.