Почему Святки издавна были временем благотворительности

Сразу после праздника Рождества Христова у православных России начались Святые дни - Святки, особый период до 18 января, посвященный радости рождения Христа.

Заканчиваются Святки в Крещенский сочельник - день, предваряющий праздник Крещения Господня (19 января). Так как Святки посвящены радости рождения Христа, то на все это время отменяется пищевой пост по средам и пятницам, но еще не разрешены венчания браков, так как это период телесного, полового воздержания. Почему так? Да потому что это время радости духовной, а телесное, как мы знаем, может легко перенаправить нашу духовную радость совершенно в иное русло.

Это Александр Сергеевич про гадающую Татьяну Ларину.

А вот Лев Николаевич. "Пришли святки, - читаем мы у Толстого, - и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20-градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого-нибудь ознаменования этого времени".

Говоря о Святках, можно вспоминать многочисленные, действительно яркие обряды. Но великие классики - Жуковский в поэме "Светлана", Пушкин с его гадающей Татьяной Лариной, Гоголь с его мешками для колядок, Толстой, посвятивший тому, как праздновало Святки семейство Ростовых, не одну страницу, дивный Иван Шмелев - все они рассказали про Святочные дни настолько живо и красочно, что вставать с ними в один ряд было бы самонадеянно. Да и нелепо - давно не живем мы так. И попытки реанимировать те же гадания в тревожной темноте у зеркала или даже хождение по домам с мешками и пением колядок не особо приживаются, даже и в деревнях. Поэтому оставим обряды этнографам, у нас есть тема поинтересней. Точнее две темы: что происходит с душой человека и даже всего народа в момент праздника и после него. И как этими движениями души можно управлять, как их воспитывать?

Для начала вспомним, что традиция отмечать неуемной радостью именно этот, зимний период существовала у наших предков еще лет за 500 до крещения Руси. Как точно подметил Лев Николаевич, русская зима, русские просторы и русский характер требовал "какого-нибудь ознаменования этого времени". И русский народ ознаменовывал: буйным восторгом покорителя - и этих бескрайних снежных просторов своей земли. И этого покоя уснувшей до весны природы. И мчались тройки удалые... Дальше можно раскрыть томик "Войны и мира" или пересмотреть фильм А. Митты "Сказ про то, как царь Петр арапа женил" - там и про ряженых, и про маски, и про то, как стихия праздника порождает не просто безграничное веселье - разнузданность. А от разнузданности один шаг до непотребства.

Церковь, в своем идеале, всегда защищала человека - в том числе и от самого себя, от тех страстей и стихий, которые в нем живут. Церковь ведь и знает-то об этих страстях и стихиях гораздо больше, чем сам человек, - еще бы! - такой опыт аскетики, науки о воспитании души человеческой. При этом, как заметил знаменитый святой XIX века митрополит Московский Филарет, "Дух Христов не враг благозаконных радостей", но именно "благозаконных".

Смотрите, как Церковь организовывает жизнь верующих: она сначала готовит их - телесно, духовно к празднику Рождества долгим сорокадневным постом. Польза сорокадневного поста зимой для здоровья - тема отдельная, сейчас у нас акцент на другом. На том, что Церковь вводит человека в духовное напряжение праздника. Потом вот он, праздник - Рождество Христово, кульминация духовного и физического движения человека туда, вверх, максимальная высота напряжения. Что дальше? Церковь не бросает человека наедине с собой на этом пике. Понимая, что даже очистившись покаянием в пост, он все равно всегда игрушка страстей. Поэтому Церковь выводит человека из праздника тоже постепенно. Ведет человека и в его радости.

Давая возможность душе раскрыться в ней. Но как? Раскрытость души, ее расхристанность опасна - для самой души в первую очередь. Человек должен уметь обуздывать себя. Направлять движения своей души не в разрушающую ее сторону, а, напротив, к спасению. И Церковь учит этому. Показывает дорогу. Она подсказывает, как, куда направить эту открытость, эту энергию радости, говоря: поделись с ближним. Рождество и Святки становятся временем благотворительности. Нас крайне тактично учат, какую радость можно получить, отдавая. Духовную, высшую, ни с чем не сравнимую! Поделись с другим - ближним, дальним. К этому призывают на богослужениях в храмах, к этому когда-то побуждал и весь уклад жизни.

Те, кто читал "Лето Господне" Ивана Шмелева, наверняка запомнили главу о Святках, где рассказано, как на время Святых дней барский дом открывал свои двери для люда самого разномастного и даже странного. Странниками и нищими не только не брезговали, не чурались, нет! Их приход был как подарок - еще бы! Накормить нуждающегося, подать милостыню - значит, сделать вклад туда, в жизнь вечную, получить возможность купить себе будущее там, в Царствии Небесном, и даже больше, милостыня - это своего рода откуп от грядущих страданий... Наверное, такой прагматизм и упрощение могут заставить кого-то презрительно поморщиться. И пусть! Эта упрощенность как раз не искажает сути, просто учитывает всегдашний прагматизм и эгоизм самого человека. Но, удивительно, душа даже самого завзятого скареды, из года в год учившаяся получать радость от того, что отдает, воспитывалась. И если человек ловил себя на том, что устыдился, пожадничав, был шанс, что на следующий год его душа могла вспомнить это жгучее чувство стыда. Вспомнить и вдруг, неожиданно даже для скупердяя, вырваться из пут жадности, вырваться и птицей воспарить от радости быть щедрым!