«Забрасывая врага гранатами и работая штыком». Как русская армия одержала одну из самых блестящих побед Первой мировой
10 января 1916 года на Кавказском фронте началось сражение за Эрзурум. Эрзурумская операция стала одной из лучших наступательных операций, проведенных русской армией в Первой мировой войне. В условиях высокогорья и суровой зимы войска Кавказской армии под командованием генерала Николая Юденича не только захватили Эрзурумский укрепрайон, считавшийся неприступным, но и нанесли тяжелое поражение 3-й турецкой армии. Каким образом Юденичу удалось усыпить бдительность османского командования? Какую роль в сражении сыграла русская авиация? Почему наместник царя на Кавказе великий князь Николай Николаевич выступал против штурма Эрзурума? «Лента.ру» вспоминает ход событий.
«Турки оказывали упорное сопротивление»
В половине шестого утра 10 января 1916 года (по новому стилю) части Кавказской армии генерала Юденича перешли в наступление. Главный удар наносился на северном фланге силами 2-го Туркестанского корпуса под командованием генерала Михаила Пржевальского. Штабом армии была поставлена задача захватить крепость Гасан-кала и Кеприкейскую позицию, которые прикрывали путь к Эрзуруму.
Завязались ожесточенные бои. В районе Норшинских высот 264-й полк 66-й пехотной дивизии взял штурмом гору Кузучан, несмотря на крайне упорное сопротивление турецких подразделений. Однако занять гору Гей-даг в первый день наступления не удалось из-за сложного рельефа местности.
Генерал Михаил Пржевальский (в казачьей черкеске) с офицерами штаба 2-го Туркестанского армейского корпуса
Помощник Юденича генерал Евгений Масловский писал: «В этом пункте наши и турецкие окопы сближались на 60-100 шагов между собой; дорог на вершину не было, кроме одной тропы; артиллерию поднять и расположить удобно было нельзя, почему и подготовку атаки артиллерией произвести было трудно».
В многократных попытках захватить перевал 3-й батальон 17-го полка потерял более 300 нижних чинов и несколько офицеров.
Один из участников боев вспоминал:
Наверху двадцатипятиградусный мороз, под лучами солнца все оттаивает, ночью же замерзает, и одежда покрывается ледяной коркой. Жгучий ветер, подхватывая комья сухого снега, швыряет их в лицо, забивает под полу. На пятом выстреле пальцы деревенеют. Дорог нет, иди целиной. Все утыкано крупными камнями, ломающими лопаты. Оползни и обвалы
В ночь на 12 января в общее наступление включились дивизии 1-го Кавказского корпуса генерала Петра Калитина. После упорного штыкового боя 155-й пехотный Кубинский полк 4-й Кавказской стрелковой дивизии ворвался на северные склоны горы Джиллигель, захватив передовую, а затем и главную позиции противника.
Масловский писал: «Два раза роты бросались на сильные укрепления турецкой позиции, и только при третьей атаке, забрасывая траншеи ручными гранатами и работая штыком, кубинцы завладели окопами. Турки оказывали упорное сопротивление; орудийная прислуга турецкой батареи, потеряв надежду увезти свои орудия, не оставляла их, отстреливаясь в упор из ружей и револьверов».
Утром, когда рассеялся туман, османские войска, получив подкрепление и поддерживаемые огнем своей артиллерии, перешли в контратаку против 155-го полка, угрожая ему с двух флангов. Под угрозой окружения кубинцы были вынуждены отойти на исходные позиции.
Левее, через Азанкейское плато, по которому проходил кратчайший путь на Эрзурум, наступали солдаты 153-го пехотного Бакинского полка. Благодаря ночи и белым маскхалатам они успешно овладели первой линией турецких окопов. Однако когда рассвело, на открытой местности белые халаты наступающих стали отчетливо видны на изборожденной снарядами и людьми местности.
За два дня боев бакинцы потеряли ранеными и убитыми более половины всех своих офицеров и более двух тысяч солдат, но продолжали медленно двигаться вперед, отбивая яростные контратаки все новых турецких резервов.
Управление генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии. Евгений Масловский — третий слева, 1916 год
Южнее них 154-й пехотный Дербентский полк с трудом преодолевал сопротивление противника. Батальоны редели, под сильным артиллерийским и ружейным огнем офицеры поминутно выбывали из строя. В какой-то момент солдат поднял в атаку полковой священник — отец Павел (Смирнов), который с крестом в руке повел их вперед.
Командующий 3-й турецкой армией Махмут Камиль-паша лихорадочно перебрасывал части со своего южного фланга на угрожаемый северный, стремясь любой ценой остановить наступление неприятеля. Русские соединения, особенно части 1-го Кавказского корпуса, в ожесточенных боях несли серьезные потери, однако на просьбу о подкреплении Юденич отвечал генералам отказом.
Военачальник выжидал, когда правое крыло 3-й турецкой армии в результате отправки резервов на север ослабеет настолько, что можно будет нанести решающий удар, после чего ввел в сражение 4-й Кавказский корпус генерала Владимира Де-Витта.
На главном направлении 14 января части русской армии прорвали левый фланг османской обороны и вышли в тыл Кеприкейской позиции турецких войск, угрожая отрезать их от Эрзурума.
Военный историк генерал Николай Корсун писал: «Вследствие этого турки на фронте 1-го Кавказского корпуса начали быстрый отход. Части 1-го Кавказского корпуса, преследуя поспешно отступавших турок, с которыми они вначале потеряли соприкосновение, подошли к селению Кеприкей. На южном берегу реки Аракс турки тоже отходили, оставляя русским свои артиллерийские склады».
Оборона 3-й турецкой армии рухнула, Юденич бросил в прорыв свой резерв — Сибирскую казачью бригаду генерала Эрнеста-Августа Раддаца, которая 19 января выбила османские части из крепости Гасан-кала.
Масловский вспоминал: «Путь отступления турок был усеян телами их, брошенными ими повозками, оружием и запасами продовольствия; навстречу попадались многочисленные партии пленных, состав и состояние которых указывали на крайнюю степень поражения турецкой армии и, как результат этого, полное перемешивание частей».
«Юденич предполагал ограничиться короткими ударами»
К декабрю 1915 года стратегическая ситуация для стран Антанты (Россия, Великобритания, Франция) складывалась не в лучшую сторону, несмотря на то, что к ним присоединилась Италия. Зато ряды их противников пополнила Болгария, тем самым усилив Центральные державы (Германия, Австро-Венгрия, Турция).
Вступление в войну Болгарии привело к тому, что австро-германо-болгарские части заставили сербские войска покинуть Сербию. Военное поражение Белграда и присоединение Софии к Центральным державам открыло для Германии и Австро-Венгрии прямое сообщение по суше с Османской империей, усилив ее положение.
Неудачи Антанты Дарданелльская операция союзников, предпринятая по инициативе первого лорда британского адмиралтейства Уинстона Черчилля против турецких войск, закончилась для англо-французских сил безрезультатно. В боях противники потеряли более 550 тысяч солдат и офицеров, однако Турцию не удалось выбить из войны, и Черчилль вынужден был подать в отставку. На Итальянском фронте Австро-Венгрия отбила несколько попыток итальянской армии прорвать свои позиции. Общие потери итальянцев среди солдат и офицеров составили 280 тысяч убитыми, ранеными и пленными. На Западном фронте, несмотря на ожесточенные сражения и огромные потери, линия соприкосновения противников практически не изменилась. На Восточном фронте в результате стратегического наступления Германии Россия оставила Польшу, Галицию и Литву. Была брошена и австрийская крепость Перемышль, взятая после многомесячной осады.
По итогам оборонительных боев русской армии, которые историки позднее назовут Великим отступлением 1915 года, Николай II снял с поста Верховного главнокомандующего своего дядю, генерала от кавалерии великого князя Николая Николаевича, и сам занял этот пост.
Российский император Николай II (в центре) среди военных представителей союзных держав, 1916 год
Великий князь был отправлен в Тифлис руководить Кавказским фронтом, единственным стратегическим направлением, где в ходе Первой мировой войны русские войска не понесли ни одного серьезного поражения.
Во многом это была заслуга командующего Кавказской армией Николая Юденича, за плечами которого была Русско-японская война 1904-1905 годов, за которую он удостоился генеральского чина и золотого оружия с надписью: «За храбрость».
Кроме того, военачальник, который служил на Кавказе с 1907 года, прекрасно знал театр военных действий и имел небольшой, но хорошо подобранный штаб. В начале 1915 года Юденич отличился в Сарыкамышском сражении, нанеся тяжелое поражение 3-й турецкой армии и тем самым сорвав планы Османской империи по захвату Российского Закавказья.
Великий князь оставил за собой общее руководство военным округом, благоразумно не вмешиваясь в управление Кавказской армией.
По данным военного историка Корсуна, ее численность составляла 3 560 офицеров и 153 200 штыков, 27 630 сабель и 449 пулеметов, 373 орудия.
Кроме того, в тылу армии в подчинении главного начальника Кавказского военного округа находилось 72 орудия при численности в 1 399 офицеров, 47 202 штыка, 8 344 сабель, 10 пулеметов, и, сверх того, 69 025 бойцов подготовлялись в 15 запасных батальонах Николай Корсун, из книги «Кавказский фронт Первой мировой войны»
Численность 3-й турецкой армии определялась в 144 тысячи штыков и сабель при 150 орудиях.
Оценивая назревающую на Кавказском фронте ситуацию, Юденич решил перейти в наступление против войск Камиль-паши до того, как к ним прибудут свежие резервы с Дарданелльского фронта. Военачальник предполагал прорвать позиции 3-й турецкой армии в центре — там, где на сильно пересеченной горной местности располагалось наименьшее число обороняющихся, а затем выйти к Кеприкейской укрепленной позиции.
Штабной офицер Кавказской армии Борис Штейфон вспоминал: «Начиная операцию, генерал Юденич предполагал ограничиться несколькими короткими ударами, дабы нанести возможно больший урон туркам. Ни явных, ни даже тайных предположений овладеть Эрзерумом не было».
Борис Штейфон во главе Белозерского полка на параде Добровольческой армии в Харькове, июль 1919 года
Турецкое командование также не рассматривало вариант отхода к Эрзуруму, планируя обороняться на Сарыкамышском и Ольтинском направлениях, где фланги 3-й армии были надежно прикрыты горной местностью, которая в условиях зимы считалась непроходимой.
«О намерениях командования никто ничего не знал»
Юденич тщательно готовил операцию, прорабатывая все до мелочей.
Метеорологическое отделение (в его подчинение к концу 1916 года входили 17 станций) внимательно следило за погодой, авиационный отряд под командованием подпоручика Бориса Мейера вел активную воздушную разведку позиций врага, штаб Кавказской армии следил за бесперебойностью работы тыла — в частности, за своевременной расчисткой от снега железнодорожных путей и автомобильных трасс.
Командир 66-й пехотной дивизии генерал Ипполит Савицкий вспоминал: «Солдаты были отлично снабжены зимней одеждой: каждый солдат имел пару кожаных сапог и теплые портянки и пару валенок, которые он надевал на ночлеге, неся на походе за плечами; короткий до колен полушубок, не стесняющий движения, стеганные на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, теплые варежки и шинель, на походе скатанную, а во-вторых, заботливо заготовленными армией дровами на ночлегах (дрова подвозились на верблюжьих транспортах)».
Ипполит Савицкий
В целях маскировки войска получили белые коленкоровые халаты и белые чехлы на шапки. Для сохранения зрения в яркие солнечные дни бойцам выдали защитные очки-консервы.
Заблаговременно были пополнены все промежуточные и передовые склады, часть которых переместили поближе к войскам. Для лучшего управления боевыми действиями Юденич перевел свой штаб в селение Караурган, расположенное в 20 километрах от линии фронта. Оттуда по всем основным направлениям была срочно проложена телефонная и телеграфная связь для бесперебойного управления соединениями.
Особое внимание было уделено сохранению предстоящего наступления в тайне. Чтобы не возбудить подозрений противника необычным усилением запасов на складах, распоряжения отдавались отдельными директивами, а не одним общим приказом.
За пять дней до начала операции прифронтовая полоса была плотно изолирована от тыла: на путях были выставлены конные разъезды и заставы, в задачу которых входило всех впускать и никого не выпускать. Были задержаны два подозрительных человека, один из которых пытался уехать в тыл на велосипеде, а другой был обнаружен спрятавшимся под сеном в повозке.
Письма и телеграммы также принимались в одностороннем порядке, поезда уходили на Тифлис пустыми. В одном из них прибыл Юденич, который лично доложил великому князю Николаю Николаевичу план предстоящего наступления и тот, не без колебаний, дал свое согласие. Ставка Верховного главнокомандования также утвердила план действий.
Ни русские, ни турецкие войска не подозревали о готовящихся событиях.
Генерал Дмитрий Андриевский, который в тот момент был командиром 14-го Туркестанского стрелкового полка, позднее вспоминал:
Все склонялось к тому, что зима пройдет без особых событий. О каких-либо намерениях командования никто ничего не знал и только за день, за два до начала операции по действиям разведчиков можно было заключить о каких-то предстоящих действиях.
В результате командование 3-й турецкой армии, успокоенное затишьем на фронте, перед самым началом боев покинуло войска: Камиль-паша отбыл в Константинополь, а начальник штаба — германский майор Гузе — уехал в отпуск.
О переходе в решительное наступление Юденич уведомил командиров корпусов и их начальников штабов вечером 2 января 1916 года на специальном совещании, которое длилось всего один час.
Командующий Кавказской армией генерал Николай Юденич (справа), 1915 год
После того как Кавказская армия осуществила прорыв вражеских позиций, Юденич направил донесение великому князю Николаю Николаевичу: «Уверен, что турецкая армия приведена в полное расстройство, деморализована, утратила способность к полевому бою, бежит под защиту крепости. Склады горят. Такая крепкая, укрепленная позиция, как Кеприкейская, брошена без боя. Полное убеждение, что немедленный штурм Эрзерума может быть удачен, но малое количество ружейных патронов в складах не позволяет мне решиться на штурм».
В ответ командующий Кавказским фронтом телеграфировал: «Дарованный нам успех надо использовать, но планомерно, не увлекаться, и все должно быть в общей связи. Помимо малого количества ружейных патронов, у нас нет соответствующей артиллерии для успешной борьбы с тяжелой турецкой артиллерией, фортами и долговременными укреплениями».
Великий князь подчеркивал: «Наш общий резерв сравнительно слаб, база наша отдалена, и подвоз, как вы сами сообщили мне, далее Кеприкея весьма затруднен. Может быть, турецкая армия и не в состоянии в данное время оказывать нам сопротивление в поле, но мы не знаем, к чему она способна в крепости, при поддержке сотен орудий. Ввиду сказанного не считаю себя вправе разрешить производство этой операции».
Войскам приказано было закрепиться на достигнутых позициях, где и перезимовать. Штаб Кавказской армии переехал в Гасан-калу.
«Невозможно откладывать штурм крепости»
Эрзурум, расположенный примерно в 100 километрах от российской границы, представлял собой главный узел дорог из Персии и Закавказья в северо-восточную часть Османской империи. Город-крепость находился в хорошо укрепленной турками Эрзурумской нагорной равнине, окруженной со всех сторон горными хребтами, высота которых превышала два километра.
Непосредственно вокруг Эрзурума были возведены многочисленные бастионы и опорные пункты. Центр обороны был вынесен на 12 километров вперед, на позицию горного хребта Деве-Бойну, которая обеспечивала защиту крепости и ее складов от артобстрелов. Общая протяженность всей оборонительной линии составляла более 40 километров.
Русские войска приветствуют великого князя Николая Николаевича, склоняя перед ним трофейные турецкие знамена
Юденич настаивал на штурме. Между ним и великим князем состоялся серьезный разговор. Николай Николаевич спросил, как быть, если штурм Эрзурума закончится неудачей. Командующий Кавказской армией ответил, что берет всю ответственность на себя, но верит в успех.
15 января командующий Кавказским фронтом сообщил Николаю II: «Итоги операции намного превысили ту цель, с которой эта операция была предпринята. Достигнутый результат такого свойства, что вызвал необходимость, если бы обстановка не изменилась к худшему, продолжать операцию с целью окончательного разгрома турецкой армии, соединив ее со взятием Эрзерума».
Великий князь подчеркивал:
Несмотря на серьезность предстоявших подготовительных мероприятий, невозможно откладывать на продолжительное время штурм крепости, чтобы не позволить 3-й турецкой армии устроиться за укреплениями Эрзерума и пополниться.
Царь дал свое согласие на штурм, и Юденич начал к нему активно готовиться, производя энергичную перегруппировку частей, тщательно изучая противника, пополняя продовольствие и боеприпасы, а также подтягивая тяжелые осадные орудия.
Как и прежде, в план операции были посвящены лишь немногие, для остальных проводимые мероприятия объяснялись необходимостью лучше закрепиться на достигнутых позициях.
Неудачный визит генерала Палицына Несмотря на то что Ставка одобрила план Юденича, великий князь Николай Николаевич предпринял еще одну попытку остановить наступление. В расположении войск появился его помощник, генерал Федор Палицын, который попробовал убедить Юденича и его штаб отказаться от штурма.
Масловский вспоминал: «Он говорил, что, основательно изучив эрзерумские укрепления, свойства позиции, подступы к ней, вооружение, — считает авантюрой при таких условиях штурмовать Эрзерум. Видя, что командующий армией и его ближайшие сотрудники проникнуты идеей штурма и полной решимостью и, по-видимому, убедившись, что не сможет заставить их разделить его мнение о безумии штурма, генерал Палицын уехал обратно в Тифлис».
8 февраля Юденич собрал в своем штабе старших начальников армии. После обеда он обратился к собравшимся: «Ну, господа, к делу. Получили мой приказ о штурме Эрзерума? Так вот, назначаю часом начала атаки 8 часов вечера 10 февраля».
Генерал Калитин попросил об отсрочке наступления, говоря о неготовности своих частей, к нему присоединились другие военачальники. Юденич согласился на отсрочку — ровно на сутки. Генералы настаивали на большем сроке, ссылаясь на свой боевой опыт при штурме крепостей.
Георгий Квинитадзе с супругой Мариам
Начальник штаба 4-й Кавказской стрелковой дивизии подполковник (позднее стал генералом) Георгий Квинитадзе писал в мемуарах:
«Я видел лицо генерала Юденича и, главное, нетерпение, столь знакомое нам, его подчиненным. Даже пальцами правой руки забарабанил по столу. "У нас тоже есть опыт взятия укрепленных позиций", — прервал доклад генерала X генерал Юденич и потом резко: "Будете стрелять — отлично, не будете — обойдемся без вас". Наступило молчание. Просьбы об отсрочке сразу прекратились».
11 февраля в два часа дня началась артиллерийская подготовка: гаубицы и осадные орудия Кавказской армии открыли огонь по фортам Узун-Ахмед, Далан-гез, Чобан-деде и промежуткам между ними. В корректировке артиллерийского огня помогал перебежавший на сторону русских офицер эрзурумской крепостной артиллерии.
Турецкие артиллеристы вступили в орудийную дуэль, которая длилась до темноты, когда в 11 вечера россияне пошли на штурм. Расчет Юденича оправдался: в темноте, в условиях сильной метели наступающие, одетые в белые маскхалаты, были почти не видны для противника, который стрелял наугад. В результате русские солдаты ворвались на турецкие позиции практически без потерь.
Генерал Эрнест-Август Раддац в сопровождении британского офицера наблюдает за демонстрацией оружия, Персия, март 1917 года
С востока на Девебойнскую позицию наступали 1-й Кавказский корпус и 4-я Кавказская стрелковая дивизия генерала Николая Воробьева, с севера Карагюбекскую позицию штурмовали солдаты 2-го Туркестанского корпуса и колонна генерала Федора Волошина-Петриченко.
«Стратегическое значение победы огромно»
Казачий офицер Федор Елисеев писал: «14 февраля 1916 года был взят форт Кара-Гюбек, запирающий единственную дорогу с севера на Эрзерум по узкому Гюрджи-Богазскому ущелью. Этот форт, расположенный на конусообразной горе, выдвинувшейся по самой середине ущелья, теперь был весь черный от разрывов русских снарядов и выглядел мертвым и мрачным на фоне высоких хребтов, покрытых ослепительным, чистейшим снегом».
Полет подпоручика Мейера Около полудня 15 февраля в штаб Кавказской армии срочно прибыл подпоручик Мейер, только что вернувшийся из разведывательного полета. Его аэроплан с трудом преодолел хребет Деве-Бойну, едва не касаясь его крыльями, в машине было более 20 винтовочных пробоин. Летчик сообщил Юденичу, что заметил на улицах Эрзурума движение людей и повозок, тянувшихся из города на запад, подчеркнув, что считает, что турки начали эвакуацию своих тыловых подразделений.
Ранним утром 16 февраля русские части вошли в оставленный 3-й турецкой армией Эрзурум. Командующий Кавказской армией поручил генералу Пржевальскому преследовать отходящего противника, подчинив ему Волошина-Петриченко и Воробьева и придав конницу Раддаца.
Братья Георгий, Федор и Андрей Елисеевы
Несмотря на то что османские подразделения стремительно отступали, многие из них попали в плен.
Елисеев вспоминал турецкого капитана, идущего во главе своего батальона, в котором было более 500 человек, под конвоем всего лишь двух конных казаков.
Русский офицер отмечал:
Батальон остановился. Турецкие солдаты — молодые и бодрые. Хорошо обмундированы. Лица открытые, смелые. Упадка воинского духа в них не было заметно. С Некрасовым мы подошли к капитану. Он нам рассказал, что их дивизия отходила из Эрзерума в арьергарде. Неожиданно атаковала казачья конница и захватила полностью его батальон там, где он этого и не ожидал.
Майор Гузе писал о состоянии 3-й турецкой армии: «Морально она была так же потрясена, как и после неудачи под Сарыкамышем».
Потери турок составили 66 тысяч солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными. Кавказская армия лишилась 17 тысяч штыков и сабель, из которых погибшие составили 2300 человек.
Войска Юденича продвинулись на 150 километров вглубь вражеской территории, взяв также города Мамахатум (ныне Терджан), Муш, Испир, Битлис.
Оценивая Эрзурумскую операцию, московская газета «Раннее утро» писала:
«Стратегическое значение победы, одержанной Кавказской армией, огромно: овладение Эрзерумом, который является единственной турецкой крепостью в Малой Азии, отдает нам всю Армению и открывает доступ в Анатолию. Турки лишились своей базы, и никаких опорных пунктов в Малой Азии, откуда они могли бы повести против нас организованное наступление, у них более нет».
Генерал Масловский писал:
«Овладение Эрзерумом вместе с разгромом 3-й турецкой армии заставило османское командование отказаться от своего предположения об усилении 6-й армии в Месопотамии против англичан, а все, что только возможно было собрать во всей стране, направить на Кавказский фронт».
© Генералы Петр Калитин (слева) и начальник штаба 1-го Кавказского армейского корпуса Владимир Ласточкин, 1916 годМахмут Камиль-паша был отстранен от командования, его место занял Мехмет Вехип-паша, хорошо проявивший себя в Дарданелльской операции. Генерал Юденич был награжден орденом Святого Георгия второй степени.
Перед войсками Кавказской армии открылся путь к турецким городам Трапезунд (ныне Трабзон) и Эрзинджан, которые были взяты в ходе весенне-летнего наступления 1916 года.