Победа прагматизма: чему опыт Грузии может научить другие постсоветские страны

Одним из главных политических итогов ушедшего года для Грузия стало получение статуса кандидата в члены Евросоюза. Это практически единственный реальный результат многолетней прозападной ориентации, дорого обошедшийся Тбилиси (в частности, она обернулась для Грузии утратой территориальной целостности). Страна поставила все на присоединение к «европейской семье», к западному миру.

В итоге членом НАТО Грузия так и не стала (и маловероятно, что это когда-либо произойдет), но в деле сближения с ЕС определенные успехи достигнуты были. Тем не менее очевидно, что дальнейшая интеграция с Евросоюзом растянется на много-много лет. Ни Европа, ни Грузия не готовы сейчас к более тесному сотрудничеству. Брюсель не в силах брать на себя новые обязанности, а Тбилиси далек не только от европейских стандартов, но и от европейского мышления в целом.

Тем не менее само получение статуса кандидата в члены ЕС очень важно для политической элиты Грузии, то есть партии «Грузинская мечта», а также для всех государств, решающих, какой именно подход к интеграции в западный мир стоит использовать – «стратегическое подчинение» или же «стратегическое партнерство». Более того, распространенное среди т. н. либералов постсоветского пространства мнение, что лишь реформаторские идеалы «революции роз» и ее лидера Михаила Саакашвили могли принести реальные интеграционные плоды, оказалось ошибочным. Это же в конце концов создает отличную возможность для правящей партии идти на парламентские выборы в статусе безоговорочного лидера, несмотря на явное сопротивление со стороны значительной части западных кураторов.

Прагматика против идеологии

После «революции роз» 2003 года, когда власть Эдуарда Шеварднадзе смели радикально прозападные или, точнее будет сказать, радикально проамериканские силы, политика Тбилиси стала простой и понятной. Сутью ее было противопоставление Москве и максимальное подчинение политическим, геополитическим, экономическим и военным интересам Запада. В основе политического курса Саакашвили лежало «стратегическое подчинение».

© Президент Грузии Михаил Саакашвили во время учений НАТО под Тбилиси, 25 мая 2009

В рамках этой концепции Грузия подключилась к «продвижению демократии» в Ираке и Афганистане, превратилась в оплот сопротивления российским интересам и проводника интересов Запада. По словам Фрэнсиса Фукуямы, Грузия стала «бастионом демократии» на постсоветском пространстве. Однако после 2008 года, когда ожидания Тбилиси не оправдались (страна не получила ни членства в НАТО, ни вооруженной поддержки во время войны с Россией), Саакашвили слегка скорректировал подход. Номинально радикальная прозападность никуда не делась, но государство начало за закрытыми дверями сотрудничать с Москвой, в том числе продавая стратегические ресурсы, открывая путь российскому капиталу в страну. В конце концов, именно Саакашвили в одностороннем порядке отменил визы для россиян.

«Нормализация отношений» с Москвой, ставшая результатом шока от поражения в войне и бездействия Запада, продолжилась после победы на выборах «Грузинской мечты». Но если предыдущая власть старалась взаимодействие с Россией не афишировать, то новая решила вести дела в открытую. Постепенно прагматизм сменил радикально прозападную идеологию и пришло понимание того, что Грузия реально может себе позволить, а что – нет. Ситуация изменилась после начала специальной военной операции на Украине.

Большинство западных кураторов Грузии решили, что пора кончать с прагматикой и возвращаться к доминированию идеологии. «Грузинская мечта» не стала лезть на рожон, полагая, что Тбилиси уже доказал свою верность Западу и нет надобности опять становиться заложником его противостояния с Москвой. Скорее всего, из-за этого в 2022-м Грузия, в отличие от Молдавии и Украины, не получила статус кандидата в члены ЕС. И это несмотря на то, что уровень ее демократического развития гораздо выше, чем у этих стран. Отказ в предоставлении статуса кандидата был предупреждением: радикализм Кишинева и Киева сейчас уместнее, чем прагматизм Тбилиси. Тем не менее «Грузинская мечта» не только удержала бразды правления, но в конце концов получила-таки вожделенный статус кандидата в члены ЕС. При этом Грузия не только не оборвала, но и усилила экономические связи с Россией и Китаем.

Таким образом, получение статуса кандидата стало доказательством того, что прагматика в итоге дает лучший результат, чем идеологизированность. А также того, что соблюдение национальных интересов не мешает интеграции в структуры Запада. «Стратегическое сотрудничество» хотя бы временно одолело «стратегическое повиновение».

Новая модель

На постсоветском пространстве среди прозападных либералов сложился своеобразный консенсус по поводу того, как воспринимать правление Саакашвили. Они полагают, что на этот период пришелся расцвет демократии в Грузии и ускоренное приближение к западным стандартам. Однако сейчас этот консенсус оказался под вопросом, поскольку стало очевидно: «стратегическое повиновение» Западу не единственный путь, ведущий к процветанию и интеграции в западные институты.

Нынешняя грузинская власть, которую оппоненты клянут за пророссийскость, сумела, отказавшись от большинства идеалов «революции роз», не только получить статус кандидата, но и наладить очень прибыльные отношения с Москвой. Более того, вопреки наставлениям Вашингтона Тбилиси подписал соглашение о свободной торговле с Пекином. Кроме того, Грузия сформировала стратегическое трио с Турцией и Азербайджаном, сохранив хорошие отношения с Арменией. При этом Грузия не только не сползла к авторитаризму, но, напротив, по части демократических стандартов ушла далеко вперед по сравнению с временами правления Саакашвили.

Наверное, лучше всего суть подхода Саакашвили к отношениям с Западом описал бывший заместитель национального омбудсмена Грузии Гиорги Бурджанадзе, сказавший, что страна должна сделать абсолютно все, что нужно и о чем ее попросят, а если потребуется, то «встать на одну ногу и стоять столько, сколько скажут». «Грузинская мечта» отказалась от такого подхода, больше подобающего колонии, чем суверенному государству.

Тбилиси доказал, что необязательно безоговорочно следовать в фарватере Запада, чтобы быть успешным. Сегодня Грузия развивает свои демократические институты не потому, что это велят ей западные кураторы, а потому, что это ей выгодно. А свою внешнюю политику строит, ориентируясь не только на сотрудничество с США и ЕС, но и на взаимодействие с Россией, Турцией, Ираном, Китаем. Для страны и ее развития «диверсификация мышления» оказалась намного полезнее зацикленности на Западе.

Для других стран постсоветского пространства это должно послужить хорошим уроком. В то же время успех Грузии – это угроза для политических сил, считающих, что конфликт на Украине четко делит весь мир на «своих» и «чужих», а такие страны, как Грузия, должны следовать указаниям «старших товарищей», даже если эти указания и не соответствуют национальным интересам.