«Мы не осознали тяжесть положения» 35 лет назад СССР накрыл мощный экономический кризис. Как его переживал народ?
В начале 1989 года в СССР начался экономический спад, который почувствовало на себе все население страны. Падал уровень жизни, росли цены, пустели полки продовольственных магазинов. Люди часами простаивали в очередях, злились. Пытаясь как-то выправить ситуацию, власти наложили ограничения на вывоз товаров из регионов и ввели во многих городах опробованную чуть раньше карточную систему. Сложилась парадоксальная ситуация: люди имели на руках деньги, но не могли купить на них то, что хотели. Именно на этот период пришелся и всплеск активности молодежных уличных банд. Экономический кризис связывали в первую очередь с падением мировых цен на нефть. Советский Союз так и не смог преодолеть его последствия и утонул, раздираемый внутренними противоречиями. Как народ переживал последний кризис Союза — в материале «Ленты.ру».
***
Супруге посла Нидерландов в СССР Пита Бювалды стало скучно в Москве. В июне 1989-го она потребовала от благоверного провести выходные в каком-нибудь необычном, но интересном месте. Бювалда предложил отправиться на Соловки — он интересовался русской историей, любил природу страны, где ему довелось служить, восхищался академиком Андреем Сахаровым. В Архангельской области дипломата поразило дружелюбие местных жителей: они показались ему куда более приветливыми, чем москвичи, радовались возможности пообщаться с иностранцами, завалили голландцев книгами, фотографиями и подарками.
Несмотря на отсутствие штор на окнах в гостинице и период белых ночей, им не хотелось покидать Русский Север. На Бювалду произвел сильное впечатление энтузиазм простых людей в деле восстановления исторических памятников, в том числе религиозных. В то же время посол констатировал острую нехватку продовольствия в регионе.
«Дела в Архангельске обстоят еще хуже, чем в Москве, — записал он в своем дневнике. — Кроме сахара, здесь по карточкам продаются масло и мясо, а в единственной большой гостинице нет ни льда, ни безалкогольных напитков, за исключением местных: сладкого ягодного сока и сладковатой минеральной воды. И, конечно же, кроме огурцов и помидоров совсем нет овощей».
Прощаясь с Поморьем, Бювалда с грустью предположил, что плохая экономическая ситуация в СССР и обусловленный этим дефицит бюджета приведут к сокращению расходов на реставрацию древних церквей — они особенно приглянулись высокому гостю.
«Надо выдержать этот год»
Экономические проблемы в СССР обсуждались на Политбюро ЦК КПСС еще 11 июля 1986 года. Предсовмина Николай Рыжков указал тогда на падение мировых цен на нефть, что должно было привести к потерям в размере 9 миллиардов рублей. Секретарь ЦК Александра Бирюкова рапортовала о сокращении товарных запасов на семь процентов. Она предупредила правящую верхушку, что из-за сокращения продажи водки и удешевления экспорта товарного покрытия нет на 12 миллиардов.
«Надо выдержать этот год, — выступил генсек Михаил Горбачев. — Он самый трудный, ибо все на ходу, в перестройке. На одних лозунгах и оргработе мы дело не сделаем. Нужны экономические методы. А для них нужен реальный анализ»
Год выдержали. Выдержали и 1987-й, как-то пережили 1988-й. Наконец 28 марта 1989-го советский лидер признал, что страна находится «в более критическом положении», чем ранее.
«Самый большой просчет — это то, что мы своевременно не осознали тяжесть финансового, экономического положения», — констатировал Горбачев под кивающие, как всегда, головы членов Политбюро. По стенограммам бесконечных заседаний создается впечатление: все понимали опасность ситуации, но что нужно делать — не представлял никто.
© ТАСС // Визит председателя Совета Министров СССР Николая Рыжкова в Астраханскую область, декабрь 1986 годаЕсть мнение, что истоки экономического кризиса 1989-го следует искать аж в 1961 году, когда в СССР провели денежную реформу: за десять старых рублей давали один новый, а фальшивомонетчики получили возможность применить свои навыки, чем массово и занимались. Ряд авторов объясняют спад 1989 года неудачной экономической политикой при Никите Хрущеве, другие обращаются к временам Леонида Брежнева, к застою и товарному дефициту.
Отечественному обывателю экономический кризис 1989-1991 годов запомнился примерно в такой последовательности: сперва выросли цены, а затем с прилавков исчезли товары, плюс провальная денежная реформа Валентина Павлова подорвала доверие людей к финансовой системе державы. С распадом СССР разрушились хозяйственные связи между предприятиями, были уничтожены производственные цепочки — наступил экономический коллапс.
«У нас в Бресте эти годы были сложными, все магазины пестрели пустыми полками, — рассказывает «Ленте.ру» очевидец эпохи, библиотекарь из Белоруссии Галина. — Когда мы гуляли по городу и вдруг натыкались на очередь, то сразу становились в хвост: знали, что что-то "выбросили" и можно за этим постоять. Стояли за колбасой, за спиртным, за косметикой — для нас, молодых, это было актуально. Поэтому мы всегда прогуливались мимо парфюмерии. Нам, тогда еще незамужним, это было важнее продуктов».
Встреча Нового года, Красная площадь, 1989 год
Как вспоминал один из создателей рыночной экономики в новой России Евгений Ясин, начало кризиса в 1989-м стало настоящим откровением для простых граждан, но никак не для экспертов, которые видели ситуацию изнутри и ожидали чего-то подобного.
«Это было известно, потому что цены упали, нефть подешевела, 20-процентный дефицит бюджета неизвестно как закрыть, — говорил Евгений Ясин, бывший министр экономики России в 2012 году. — Мы одновременно его закрывали просто ростом цен — с той особенностью, что тогда цены повышало государство, никакой инфляции не было, это считалось так. Одновременно мы начали проводить меры этой реформы, которую задумали с 1987 года. Товары исчезали из продажи, этого было гораздо больше, чем раньше, при Брежневе. То есть у нас нарастал кризис, он требовал очень жестких решений, для которых демократия была не очень нужна»
Ясин считал, что пока у власти находился Горбачев, что-то сделать невозможно.
Документы свидетельствуют, что власть не закрывала глаза на происходящее в стране и пыталась повлиять на ситуацию. Так, 5 января 1989-го Совет Министров СССР принял постановление «О мерах по устранению недостатков в сложившейся практике ценообразования». Сначала перечислялись позитивные результаты: переход предприятий на полный хозрасчет и самофинансирование «создали дополнительные экономические стимулы для роста объемов производства, обновления структуры и ассортимента выпускаемой продукции, повышения ее качества».
Вместе с тем в документе говорилось о том, что многие предприятия, пользуясь значительным превышением спроса на товары и собственной монополией на рынке, пытаются улучшить свое финансовое положение завышением цен.
«Широкое распространение получила практика повышения цен под видом выпуска новой продукции, которая в действительности по своим технико-экономическим показателям и потребительским свойствам незначительно или вообще не отличается от ранее выпускавшейся», — следовало из постановления правительства.
В течение года соответствующие вопросы поднимались и на заседаниях Политбюро. По свидетельству одного из участников этих заседаний Виталия Воротникова, одни «выражали серьезную озабоченность», тогда как другие, наоборот, считали, что все идет нормально, надо просто пережить переходный период, а экономические преобразования обязательно сработают. Членов Политбюро тогда больше беспокоило негативное отношение общества к армии — газеты не давали забыть апрельские события в грузинской столице (в ночь на 9 апреля 1989 года в Тбилиси советские войска жестко разогнали митинг грузинской оппозиции).
В 1989 году впервые со времен Великой Отечественной войны в населенных пунктах РСФСР и союзных республик вводились продовольственные талоны и карточки (прежде такое случалось только в отдельных городах в качестве эксперимента). При этом многие дефицитные товары не попадали в официальную торговлю и втридорога реализовывались через фарцовщиков.
«Работала я тогда на электромеханическом заводе в отделе кадров, — вспоминает Галина из Бреста. — Деньги были — купить было нечего. Абсолютно. Спасало то, что наш Брест находится у самой границы с Польшей, откуда привозили много товаров. Цены были высокими, за неимением товара в магазинах мы покупали у нелегальных торговцев. Как-то одевались».
По словам собеседницы «Ленты.ру», положение еще более ухудшилось в 1990 году.
«Помню, для проведения свадьбы нам дали талоны на водку, мясные продукты и на костюмы для молодоженов, — говорит она. — Представляете, все это выдавалось по талонам! Да и отоварить их получалось далеко не всегда. Конечно, запоминается больше хорошее. Но, допустим, "Слово пацана" я смотреть не буду, потому что это как бы возвращение в прошлое»
Некоторое представление об экономической ситуации в позднем СССР дают дневники людей, простых и не очень. Эти записи особенно ценны тем, что делались по горячим следам. Так, прокурор из Ногинска Марат Симонов 3 марта 1989 года сделал емкую запись: «Положение в стране крайне напряженное. В экономической системе кризис. Много денег — мало товаров. Партия не должна обладать государственной властью...»
19 июня Симонов записал в тетрадке свое мнение о перестройке: «Она явно захлебнулась».
«Если сейчас не изменить политику, то кризис будет углубляться, — считал Симонов, имевший возможность видеть некоторые моменты изнутри. — Административно-командную систему нельзя полностью отбрасывать. К экономическим методам нужно приходить постепенно».
© Покупательница в советском магазине, 19 октября 1990 года«Надо было разобраться, а не кричать караул»
Ухудшающаяся с каждым днем ситуация вызывала у людей все большее раздражение. Усугубление кризиса объясняли недостатками социалистической системы. Считалось (да и считается по сей день), что экономику СССР обвалили два сыгравших не в нашу пользу фактора — уже упомянутое резкое снижение мировых цен на нефть и существенное уменьшение поступлений в бюджет средств от продажи спиртного, что было следствием антиалкогольной кампании.
Впрочем, доктор экономических наук Игорь Пичурин в статье «Причины кризиса социалистической экономики СССР в 1989-1991 годах» опровергает эти суждения. Он приводит факты: даже в 1980 году, когда цены на нефть были максимально высокими, доходы от продажи энергоносителей составляли 7,6 процента от бюджета, а в 1985-м, когда цены упали почти двое, продажи за счет увеличения объемов выросли до 9,8. Доля поступлений от нефтегаза в бюджет снизилась на 2 процента лишь к 1991 году.
Что же касается средств, полученных от реализации алкоголя, то, вопреки суждениям некоторых авторов, оценивающих их долю в бюджете в 30 процентов, на деле, по данным Пичурина, она была около 8 процентов. На фоне антиалкогольной кампании доля снизилась на 4 процента, что не было критичным и не играло заметной роли в наполнении государственного бюджета. То есть обе причины, которые часто приводят в качестве объяснения краха советской экономики, таковыми скорее не являлись.
По мнению экономиста, только ФРГ и Япония могли соперничать с послевоенными темпами роста ВВП в СССР.
«Пока мы сами не начали на весь мир вещать о застое в советской экономике, говорить такое не приходило никому в голову, — отмечает Пичурин. — Были ли основания у руководства СССР для обеспокоенности по поводу снижения темпа роста в последних пятилетках по сравнению с последующими? Безусловно, были. Но надо было разобраться, а не кричать караул».
Доктор экономических наук выделяет целых шесть причин, которые привели к экономическому коллапсу. Он считает совершенно неоправданным запрет любой частной собственности на средства производства. В своем утверждении ученый ссылается на классиков марксизма-ленинизма, в чьих трудах, по его словам, «не содержится указаний о недопустимости мелкой частной собственности при социализме». Вторая причина, согласно Пичурину, «заключалась в системных ошибках в планировании, в том числе в высоких темпах роста производства средств производства по сравнению с темпами роста производства потребительских товаров; в ориентации преимущественно на количественный, а не на качественный рост», третья — в неумении правильно оценивать деятельность предприятий.
Еще один фактор — управление госсобственностью оказалось расщепленным по отраслевому признаку. Пичурин напоминает, что если при Сталине было 17 министерств, то в последние десятилетия существования СССР их количество дошло до 120, причем каждое дробилось еще и на главные управления. Как следствие, министерства отвечали не за удовлетворение потребностей народного хозяйства в выпускаемой ими продукции, а за выполнение заданий, установленных для них Госпланом и Госснабом СССР. Они не изучали потребности и не были заинтересованы в снижении издержек.
Пятая причина экономических проблем, по мнению Пичурина, — серьезная ошибка в сфере распределения товаров. Наконец, шестая причина заключалась в ошибках во внешнеторговой экономической деятельности.
«Если трудности 1985-1986 годов обусловлены проведением антиалкогольной кампании, а в 1987-м сказалось снижение цен на нефть, то обвал конца 1988-го — начала 1989-го стал результатом всей горбачевской политики, — считает историк Олег Яхшиян. — Во-первых, это сокращение инвестиций в оборонку, которая всегда выступала драйвером советской экономики. Во-вторых, право предприятий реализовывать производимую сверх госзаказа продукцию по договорным ценам, что привело, с одной стороны, к удорожанию товаров массового спроса, а с другой — к нехватке недорогих изделий повседневной необходимости»
В интервью «Ленте.ру» доцент Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) Олег Яхшиян напомнил, что в 1989 году сказалась ликвидация нормативов на заработную плату, двумя годами ранее был отменен ее предельный уровень для работников производственных предприятий. Предприятия получили право устанавливать свои должностные оклады, которые выросли в среднем на 50 процентов. То есть денег у людей стало больше, товаров в магазине — меньше. С этого момента начались пустые прилавки.
«Свою лепту внесли и кооперативы, — продолжает Яхшиян. — Замысел-то был хороший, ждали, что пойдет инициатива. На деле же они перекупали сырье у государственных предприятий, накручивали цены на свою продукцию. Была отменена государственная монополия внешней торговли, предприятия получили право на экспорт. Все это в совокупности не могло не привести к обвалу — другого слова тут и не подберешь».
На электромеханическом заводе в Ленинграде, 1989 год
«Надо бы из этой страны уматывать»
Обстоятельства побуждали некоторых задуматься над тем, чтобы покинуть СССР и пойти искать лучшую долю в других странах. Окончательно ограничения на выезд будут сняты после принятия Верховным Советом СССР соответствующего закона 20 мая 1991 года. С тех пор люди получили возможность отправиться за границу, не объясняя цель визита партийным комиссиям и не собирая кучу справок. При СССР это были еще слабенькие ручейки эмигрантов, пусть смелых и решительных. Процесс перерос в настоящую волну уже в новой России.
«Углубление экономического кризиса, инфляция и озлобление граждан породили панические настроения у части интеллигенции, особенно еврейской, — записал 7 октября 1989 года в своем дневнике ученый-биохимик Лев Остерман. — Даже мой школьный друг Сашура заговорил о неизбежности погромов и о том, что надо бы (да ему поздно) из этой страны уматывать. Эмигрантские настроения благодаря открывшейся возможности выезда в любую страну приняли массовый характер. В очереди для получения визы в американском консульстве записано несколько тысяч человек»
С сентября 1989 года по март 1999-го из СССР и образовавшихся затем на его руинах стран только в Израиль эмигрировали 771,5 тысячи человек. Новый всплеск еврейской эмиграции связывали и с экономическим кризисом, и с возросшим антисемитизмом.
Именно тогда сын Остермана Андрей принял главное решение своей жизни и уехал в США, где по сей день работает профессором в университете.
Советские евреи прибывают в Тель-Авив, декабрь 1990 года
А голландский дипломат Бювалда 8 октября 1989-го сделал себе пометку: «Экономическое положение в СССР — катастрофическое».
Неслучайно именно в этот период развивается сюжет нашумевшего сериала «Слово пацана», повествующего о молодежных бандах. Уличная преступность в конце 1980-х переживала в городах СССР небывалый подъем, все начиналось с кражи шапок в подворотнях и вырастало до рэкета предприятий.
«Страна охвачена экономическим кризисом, и пламенем национальной вражды, и прибалтийским апартеидом, — вел свою хронику осени 1989-го подмосковный прокурор Симонов. — Пока я выхода из экономического кризиса не вижу. Хотя бы в ближайшие годы не было снижения жизненного уровня. В первую очередь нужно наводить порядок и дисциплину. Смешно: в Москве под боком у Горбачева сотни вагонов стоят, не выгружают, а в магазинах нечем торговать. Социализм вообще в мировом масштабе переживает кризис»
Экономический спад продолжился и после прекращения существования СССР, его последствия в той или иной степени испытали на своей шкуре практически все жители стран постсоветского пространства.
В июне 1996 года, перед самыми выборами президента, Борис Ельцин объявил, что «Россия отошла от края экономической пропасти, ее удалось спасти от развала и междоусобиц». Экономист Владимир Мау считает, что начавшийся в 1989 году кризис продолжался почти десятилетие.