Исполнилось 120 лет с начала русско-японской войны

Ровно 120 лет назад, в феврале 1904 года, началась русско-японская война. Как известно, эта война через полтора года закончилась поражением Российской империи, несмотря на все героические усилия русской армии и флота, храбро сражавшихся на полях под Мукденом и у стен Порт-Артура, в Цусимском проливе и на тихоокеанских просторах. Поражение стало закономерным, так как Россия оказалась не готовой к войне буквально по всем направлениям: от военно-технического оснащения до морального состояния вооружённых сил… Не буду останавливаться на всех аспектах указанной проблемы. Скажу лишь о работе спецслужб, где Россия также оказалась, мягко говоря, не на высоте. Надо сказать, что долгое время борьба с иностранным шпионажем не была в приоритете у российских имперских силовиков, которые были в первую очередь нацелены на борьбу с революционным движением. Шпионов же ловили только в военное время и только на территории боевых действий. Тем более после бурной наполеоновской эпохи войны XIX столетия носили чаще всего весьма ограниченный и скоротечный характер, поэтому контрразведка рассматривалась Россией как своего рода побочная деятельность… «Подумаешь, какие-то там япошки» Но наступивший ХХ век сильно всё изменил – шпионаж стал практически тотальным, охватывая не только чисто военные вопросы, но и экономику, политику и даже идеологию. Япония это вовремя поняла и провела соответствующую подготовительную работу, а вот русские императоры в этом плане не сделали практически ничего… Полноценная военная контрразведка появилась в России только в 1903 году, под названием «разведочное отделение» Военного министерства. И развернуться в полной мере к началу нападения Японии она просто не успела. Кроме того, специальное контрразведывательное подразделение появилось в недрах департамента полиции Министерства внутренних дел. Как пишет в этой связи историк спецслужб Борис Старков, имперское руководство попыталось разграничить сферу деятельности обоих ведомств: «Разведочное отделение должно было заниматься наблюдением за «сухопутными» иностранными агентами, а департамент полиции – за морскими. Однако все эти разумные решения так и остались нереализованными. Более того, резко обострилось внутриведомственное соперничество». Между тем России противостоял очень грозный враг, который смог мобилизовать весь свой разведывательный ресурс. Как известно, противоречия между Россией и Японией возникли в самом конце XIX столетия по поводу спорных территорий в Маньчжурии (северо-восток Китая) и Кореи. Как только стало ясно, что мирным способом возникшие противоречия не решить, Япония примерно с 1891 года взяла чёткий курс на подготовку к войне. И пока российская власть полностью игнорировала сам японский фактор, пренебрежительно отзываясь о японцах чуть ли не как об отсталых азиатах, враг провёл очень серьёзную подготовку! Так, в Японии открылись специальные школы по изучению России и русского языка, учиться в которых нашлось много желающих. Кроме того, были приняты следующие шпионские меры: все японцы, подлежащие призыву на воинскую службу, освобождались от неё, если они проживали в Сибири или европейской части России – они были обязаны представить своему консулу лишь удостоверение о месте своего проживания. «Таким образом, – пишет Борис Старков, – японское правительство получало возможность иметь внутри России кадры своих людей, хорошо осведомлённых о том, что делается в России и знающих русский язык»… Под видом работяг и прислуги Когда в России начались строительные работы стратегически важной Транссибирской железнодорожной магистрали, которая связывала европейскую Россию с Дальним Востоком, японский министр иностранных дел тут же официально обратился в российское посольство с запросом о возможности найма японских артелей на это строительство. Увы, такое разрешение со стороны царского правительства по легкомыслию было получено – японцы без проблем разъехались буквально по всей России. Удивительно ли, что после этого японскому Генеральному штабу стали хорошо известны такие сведения, как, например, пропускная способность Транссибирской магистрали, сколько солдат и продовольствия может поставить каждая российская губерния в случае войны, и т. д. Причём японский шпионаж не ограничился работой простых людей. Шпионами не чурались становиться и высокопоставленные офицеры Страны восходящего солнца. Например, в русской крепости Порт-Артур эти деятели поступали на работу в качестве слуг в семьи ответственных русских чиновников и военных, да и не только. Уже после войны стало известно, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре не один год был сам помощник начальника штаба осадной 3‑й японской армии в звании полковника. Ежедневно этот «подрядчик», под видом грязного китайца, сидя на ассенизационной бочке, совершал поездки по городу, включая самые укромные уголки крепости. Поэтому высшее японское командование было прекрасно осведомлено обо всех особенностях русской крепостной обороны… Активно действовали японцы и в европейской части нашей страны. Так, кадровый морской офицер Ясуносуки Ямомото долгое время работал поваром в Одессе, где собрал весьма ценные сведения о русской эскадре Черноморского флота. Не менее активно шпионили японцы и на Балтике. Художник князь Сергей Щербатов оставил в этом плане интересные воспоминания. По его словам, он до войны коллекционировал японские гравюры: «Ко мне повадился торговец-японец, узнавший, что я собираю гравюры. Приносил их он в большом количестве… Мы изумлялись их дешевизне, позволившей значительно пополнить наши без того уже содержательные собрания. Такая оказия словно с неба свалилась! Когда японец не заставал меня дома, он подолгу ждал меня, терпеливо беседуя с моим старым словоохотливым слугой Фёдором, расхваливавшим мне его «обходительность»… Каково было наше изумление, когда мы впоследствии в иллюстрированном журнале признали в богато увешанном орденами адмирале японского флота нашего японца – торговца гравюрами, каждая чёрточка лица которого нам была так хорошо известна. Как оказалось, он под разными личинами шпионил в Петербурге»… Не менее нагло действовало и японское посольство. В декабре 1903 года японскому военному атташе удалось завербовать штаб-офицера по особым поручениям при Главном интенданте русской армии ротмистра Николая Ивкова. За 500 рублей он передал японцам совершенно секретные сведения о времени, потребном для перевозки 300 тысяч солдат на Дальний Восток, о количестве продовольствия, необходимого для дальневосточных войск, о численности лошадей, поступающих в армию во время мобилизации, а также указал по карте вероятный маршрут переброски войск из Европы на восток империи. После ареста ротмистр Ивков покончил жизнь самоубийством… Активно работала японская разведка и во время самой войны, буквально заполонив тылы русской армии своей многочисленной агентурой. Малоопытной русской контрразведке, которая действовала фактически вслепую, пришлось приложить немалые усилия для борьбы с вражеским проникновением – и далеко не всегда успешно… Есть у революции начало А ещё японцы впервые в истории применили тактику разложения враждебной страны через влияние на её внутренние проблемы – в частности, через попытки подключиться к революционным процессам, происходившим в России. По словам знатока этой темы, российского историка, профессора Дмитрия Борисовича Павлова, ещё накануне войны, в 1903 году, одна из японских газет писала о том, что мы, Япония, разбили Китай с его 400-миллионным населением, разобьём и Россию с её 150 миллионами жителей, ненавидящих друг друга и грызущихся между собой. И ставка должна быть сделана на национальные окраины Российской империи, где русских ненавидят. На что, собственно, и сделала упор японская разведка. Речь идёт об организациях польских, кавказских, прибалтийских националистов. Но главную роль в связях с японцами играл финский националист Конрад (Кони) Циллиакус. Именно с ним поддерживал прямую связь военный атташе в Стокгольме, полковник японского Генерального штаба Акаси Мотодзиро. И не только потому, что Циллиакус был сторонником независимой от Российской империи Финляндии, но ещё и потому, что он имел довольно широкие связи в русских революционных кругах, что также сильно интересовало японцев. Именно на деньги японцев и через Циллиакуса были организованы две межпартийные конференции российских революционеров – Парижская осенью 1904 года и Женевская весной 1905 года. На второй из них обсуждалось вооружённое восстание в России… Всего на революцию в России было потрачено более миллиона японских йен – в пересчёте по сегодняшнему курсу это примерно 40 миллионов долларов США. По тем временам приличные средства. Деньги шли не только на революционные конференции, но и на пропаганду, и на закупку оружия для восстания. Впрочем, русские революционеры – социал-демократы и эсеры – быстро раскусили игру японцев и отказались брать иностранные деньги. А вот национал-сепаратисты оказались людьми менее щепетильными. Именно они и оказались главными выгодополучателями японской помощи. Это видно из маршрутов двух морских судов, которые летом-осенью 1905 года были направлены в Россию, нагруженные оружием, купленным на японские деньги – тонны взрывчатки и тысячи винтовок швейцарского производства. Первый – пароход «Джон Графтон» (из Британии), шедший через Балтийское море в Финляндию и далее в окрестности Петербурга, второй – пароход «Сириус», отошедший от берегов Голландии в направлении Кавказа. «Графтон» сел на мель у берегов Финляндии – финским революционерам удалось спасти лишь часть груза, остальное попало в руки российских властей. Более удачливым оказался «Сириус» – бОльшая часть находившихся на судне винтовок попала по назначению: в руки местных повстанческих формирований, состоявших из идейных сепаратистов и просто уголовного сброда… Японцы потом утверждали, что их поддержка сыграла чуть ли не решающую роль в событиях первой русской революции 1905 – 1907 годов. Однако профессор Павлов категорически с этим не согласен. По его словам, революция была неизбежной – слишком сильные социальные противоречия скопились внутри страны, независимо от интриг Японии: «Да, полковник японского Генерального штаба Акаси Мотодзиро был выдающимся профессиональным разведчиком – самостоятельно овладел несколькими европейскими языками, обладал нестандартным мышлением, сумел наладить связи с революционным движением. Да, японцы пытались подогреть революцию деньгами и оружием. Но ведь для полноценного вмешательства нужна ещё и соответствующая, разлагающая противника пропаганда. А вот тут у японцев практически ничего не вышло. Да и не могло выйти – Россию, как и вообще Европу, японцы в то время ещё знали очень плохо, потому сами никак не могли на неё информационно воздействовать. Поэтому они и пытались действовать через революционеров. Более-менее что-то получилось на национальных окраинах, а вот в самой России всё шло мимо них и своим путём». Кроме того, в сентябре 1905 года между двумя странами был заключён Портсмутский мир, и с этого момента всякое финансирование революционеров в России прекратилось. Тем более для консервативной японской правящей верхушки любые контакты с любыми революционерами просто были противны и даже противоестественны… …Вот так обстояло дело с японским шпионажем во время русско-японской вой­ны. И главный урок из этих событий состоит в том, что врага, каким бы слабым он поначалу ни казался, никогда нельзя недооценивать – ни при каких обстоятельствах! Иначе жди большой беды, и даже унизительного военного поражения… Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, за что на самом деле дрались наши предки на Куликовом поле.