Михаил Швыдкой: Вперед, вперед, всегда вперед!
Название этих заметок заимствовано из набросков В.Э. Мейерхольда, 150-летие которого мы будем отмечать 9 февраля 2024 года. Он сделал эту запись в 1901 или в 1902 году, когда завершалась его яркая актерская жизнь в Московском Художественном театре. Мейерхольд грезил новым искусством - оно не вмещалось в стены того волшебного, пронизанного творчеством дома, который строили его учителя Вл.И. Немирович-Данченко и К.С. Станиславский. "Мне хочется пламенеть духом своего времени", - строка из письма А.П. Чехову от 18 апреля 1901 года. Мейерхольд всю свою жизнь рвался вперед, нередко "пламенея духом своего времени", но еще чаще опережая настоящее, рвался вперед и вперед, даже предчувствуя опасности, которые сулят крутые повороты истории. Он никогда не был "формалистом", как обозвали его во второй половине 1930-х годов, закрывая Театр Мейерхольда в 1938-м, ведя к аресту в 1939-м и расстрелу 2 февраля 1940-го. Он был театральным пророком, открывая смыслы, а не только их обличья.
При непростых отношениях с Вл.И. Немировичем-Данченко, который был его педагогом, Мейерхольд сыграл на сцене МХТ восемнадцать ролей. В это время он сблизился с А.П. Чеховым, с которым советуется по разным, волнующим его вопросам. И всегда оставляет полную искреннего чувства подпись - "Ваш почитатель, глубоко уважающий Вас", или еще откровеннее - "Горячо любящий Вас, Вс. Мейерхольд".
Его будут укорять за то, что он после Октябрьской революции откажется от кумира своей творческой молодости, уверенный, что искусство А.П. Чехова не в состоянии вместить тех вселенского масштаба перемен, которые обрушились на человечество во втором десятилетии ХХ века. Он заблуждался. Но заблуждался как гений, который всегда стремился уйти от жизнеподобного искусства в горние выси мистерий, соединяющих ад и рай человеческого бытия в их символическом, сакральном и театральном измерениях, желающий освободиться от "кошмара повседневных случайностей", открывая тайный смысл вещности.
Мейерхольд всегда рвался вперед, даже предчувствуя опасности, которые сулят повороты истории
"Балаганчик" А. Блока на сцене Театра им. В.Ф. Комиссаржевской, которая пригласила его в качестве главного режиссера, стал провозвестником нового искусства, - щемяще дерзкого и празднично трагедийного. Через шесть лет после постановки в 1912 году в статье "Балаган" Мейерхольд объяснит свой замысел: "Основное в гротеске - это постоянное стремление художника вывести зрителя из одного только что постигнутого им плана в другой, которого зритель не ожидал". Он ищет при этом новую энергию и способы ее выражения: "Великие открытия и повороты в жизни духа и техники нашего времени снова ускорили темп мирового пульса. Нам не хватает времени. Поэтому во всем мы хотим краткости и точности".
Он провоцировал буржуазную публику, которая, по его мнению, приземляла, опошляла искусство, снижала его до уровня повседневности. Приняв приглашение Александринского театра, он открывал в "эхе прошедшего времени" - в драмах Лермонтова, Пушкина, Мольера, - большие линии истории, которые многое проясняла в современности, беременной "неслыханными мятежами".
Он не боялся нового зрителя, он старался говорить с ним на одном языке
Революционер в искусстве, он принял русские революции как явления, глубоко выстраданные народными массами. Он не боялся нового зрителя, он старался говорить с ним на одном языке. Смена фрака на кожаный комиссарский реглан не была только театральной игрой, - он принял новую власть всем своим существом. Первый режиссер - член ВКП(б), руководитель Театрального отдела Наркомпроса, он понимает множественность измерений того искусства, которому он отдал свою жизнь, - от академических театров до кружков самодеятельности.
Как все люди, близкие власти, он интересовался тем, что происходит на вершине большевистской пирамиды, - но его театральная природа побеждала политическую осторожность. 4 марта 1923 года на премьере спектакля "Земля дыбом" присутствовал Лев Троцкий, которому было посвящено это сценическое сочинение Вс. Мейерхольда и драматурга С. Третьякова. Как вспоминает Ю. Анненков, его краткое эмоциональное выступление, произнесенное с подмостков, придало всему происходящему особый подъем. Благодарность Л. Троцкому во многом была вызвана тем, что режиссер обратился к наркому обороны с просьбой предоставить ему военную технику для постановки. Но эти объяснения не убедили его следователей, которые избивали его резиновыми плетками и ломали руки и ноги, добиваясь признания в троцкизме и шпионаже в пользу Японии.
В повести "Роковые яйца", написанной в 1924-м и опубликованной в 1925 году, М.А. Булгаков, который терпеть не мог Мейерхольда, предсказал ему смерть в 1927 году, когда во время постановки "Бориса Годунова" на режиссера "упала трапеция с голыми боярами". Он ошибся на 13 лет, полных гениальных творческих открытий. Мейерхольдовская биомеханика станет предметом изучения и поклонения в ХХ веке, сохраняя свою востребованность и поныне.
Его любовь к Зинаиде Райх, которая ради Мейерхольда оставит Сергея Есенина, обернется чередой разрывов с близкими ему актерами. Непочтительное письмо З. Райх Сталину, написанное после того, как "вождь народов" выразит свое неудовольствие увиденным им в 1935 году спектаклем "Дама с камелиями", многие считают причиной смертельной трагедии их семьи.
Но, судя по разговору с М. Чеховым в Берлине в 1929 году, когда гениальный актер уговаривал гениального режиссера не возвращаться в Советскую Россию, предрекая его гибель, Мейерхольд уже тогда понимал, что его ждет впереди. И отвечая на предостережения М. Чехова, он сказал, что должен вернуться на родину. "Из честности".
