Со слезами на глазах

Восьмого февраля 1943 года город Курск был полностью освобождён от немецко-фашистских захватчиков. Над уцелевшим зданием городского Дома пионеров на улице Ленина было поднято Красное знамя. Части Красной армии освободили в областном центре 250 военнопленных. О событиях 80-летней давности рассказывают кандидат исторических наук, заведующий историко-проектным отделом областного краеведческого музея Алексей Чубаров и дети ветеранов, переживших оккупацию. Операция «Звезда» После победы в Сталинградской битве советское командование приняло решение сосредоточить наступательные усилия на Курско-Харьковском направлении. План операции, предусматривавший освобождение Курска, Белгорода и Харьковского промышленного района, был разработан во второй половине января 1943 года. Он получил кодовое наименование «Звезда». – Сдавать Курск без боя немцы не собирались, – рассказывает Алексей Чубаров. – Неприятель понимал, что советские войска после освобождения Воронежа 25 января 1943 года двинутся дальше на запад и быстро выйдут на окраины Курска. Город спешно превращали в неприступную крепость. Захватчики выстроили мощную оборону из двух рубежей с десятками артиллерийских и пулемётных позиций. В самом Курске готовились к бою две пехотные и танковая дивизии, на его окраинах окапывались ещё шесть дивизий. Немцы рассчитывали остановить советские части на дальних рубежах, а если это не удастся – втянуть в изнурительные уличные бои. Утром 7 февраля начался штурм города. Неприятель оборонялся в подготовленных опорных пунктах, цеплялся за железные и шоссейные дороги, водные рубежи. Однако советские войска методично взламывали оборону противника и продвигались вперед. Особо отличилась в боях 322-я стрелковая дивизия под командованием подполковника Степана Перекальского. Она действовала на фланге наступающей армии и атаковала оборонительные порядки противника с двух сторон – с севера и северо-запада. Немцы, ожидавшие основной удар с востока, недостаточно хорошо закрепились на этих направлениях и не смогли оказать серьёзного сопротивления. Пробив брешь в обороне противника, Перекальский принялся терзать фланги основных рубежей неприятеля, одновременно по ним ударили главные силы 60-й армии. Немецкая пехота, оказавшись между молотом и наковальней, дрогнула и отступила в город. Внешнее кольцо обороны, которое должно было остановить советские войска, не продержалось и дня. В ночь на 8 февраля красноармейцы ворвались в Курск. Через некоторое время вражеская оборона распалась на множество участков, на которых с переменным успехом шли ожесточённые бои. К ночи последние узлы сопротивления были подавлены, а в центре города на здании Дворца пионеров советские бойцы водрузили красный флаг. – 9 февраля остатки фашистских формирований покинули город и поспешно отступили на запад, – говорит Алексей Чубаров. – Взятие Курска имело важное стратегическое значение: теперь советские войска могли наступать на Белгород и Харьков, а вермахт лишился одного из крупнейших транспортных узлов на западе СССР. Родился в рубашке Курянин Фёдор Самсонов – один из тех, кто пережил оккупацию Курска. Воспоминаниями об отце поделился его сын Иван Фёдорович. Много лет тому назад, Самсонов-старший рассказал сыну историю, случившуюся с ним в 1943 году, когда Курскую область освобождала Красная армия. К тому времени у него умерла жена, а дочь Марию забрала к себе родная тётя. Пятидесятилетний мужчина остался один в ветхой хатёнке. Фашисты при отступлении на запад укрепились в селе Ольшанка в семи километрах от Мармыжей. Ночью в Мармыжи прибыли наши солдаты, а за ними несколько танков. Командование расквартировало бойцов по хатам. Солдаты замаскировали боевые машины ветвями деревьев. Немцы в течение двух недель наблюдали за советскими позициями. И в какой-то момент начались обстрелы. – Две ночи подряд снаряды шквалом летели на нашу деревню, – вспоминал Фёдор Самсонов. – Но большинство пролетало мимо села. Сыпались градом в открытом поле. Много снарядов угодило в болото. В отличие от односельчан, Самсонов-старший решил никуда не уходить из родной избы. И вот во время очередной ночной немецкой атаки в районе крыши раздался резкий хлопок. Потолок над печью затрещал. Оказалось, что артиллерийский снаряд пробил крышу, протаранил деревянный настил потолка и, чудом не разорвавшись, застрял в нём. Наспех одевшись, мужчина быстро выскочил из хаты, несколько раз перекрестился и до утра не возвращался в дом. На следующий день солдат, знающий сапёрное дело, по приказу своего начальства, осторожно извлёк немецкий снаряд, застрявший в деревянном потолке. Как бы фантастично эта история ни выглядела, ей есть документальные подтверждения. В справке из архива МО в г. Подольске отмечается, что артобстрел немцы со стороны Ольшанки вели с 12 по 18 февраля 1943 года. Он привёл к гибели восьми советских воинов и пяти местных жителей. В описании упомянуто и извлечение немецкого снаряда из потолка хаты. Советские воинские части проявили выдержку и на провокации врага огнём не ответили, сохранив тем самым два больших села от неминуемого разрушения. В конце концов враг был вынужден покинуть Ольшанку. «Умереть», чтобы выжить Виталий Куперман родился за две недели до начала Великой Отечественной войны – 9 июля 1941 года, в роддоме на улице Пионеров. Отец Ефим Яковлевич – профессиональный медик. Впоследствии – заслуженный врач СССР. Он рассказал сыну о подвиге врачей в оккупированном Курске. Когда немцы заняли город, они тут же появились в областной больнице. Оккупанты тут переписали раненых, среди которых были офицеры и солдаты Красной армии. Двух из них вела выдающийся курский хирург Евгения Коровина. Стоит отметить, что у них выжить шансов не было – оба были не просто офицерами, но ещё и евреями. Чтобы спасти офицеров, Коровиной пришлось их «умертвить». «Раненые» «скончались» по очереди, что было отражено в истории болезни, соответствующие записи были сделаны и в медицинских журналах. Пациентов, умерших в областной больнице, вывозили на телеге, в которую была запряжена лошадь. План спасения, который удалось осуществить Евгении Каллинниковне и медперсоналу, был таков. – Живого укладывали на дно телеги, сверху лежал покойник, – рассказывает Виталий Куперман. – Было очень холодно: тот, кого спасали, сильно замерзал. Это было необходимо – кожные покровы должны были посинеть, чтобы у немцев, которые могли встретиться, не возникло подозрений. Лошадь везла покойника на заставу, которая была расположена в районе Никитской церкви, ближе к фонтану. Там были могилы. Немцы удивлялись: уже темнеет, а глупые русские собираются хоронить. Им объясняли, что раньше лошадь была занята, и вот только сейчас… Покойника хоронили, спасённого быстро одевали, давали спирт или самогон. Вручали карту, сделанную от руки: как добраться до Михайловского леса. Евгения Калинниковна прекрасно понимала, что в случае разоблачения её казнят. Оба они добрались до Михайловского леса, присоединились к партизанам, бились с врагом. Известно, что одному их спасённых Евгенией Коровиной офицеров удалось выжить – после войны этот талантливый инженер ещё много сделал для страны. А Куперман-старший прошёл всю войну в составе хирургического передвижного госпиталя. – Эшелон, в котором был мой отец, с железнодорожного вокзала отправился под Смоленск, принимать раненых, – говорит Виталий Куперман. – Из-за отсутствия врачей отец совмещал три должности: начмеда, ведущего хирурга и заведующего хирургическим отделением. Основными осветительными приборами во время операций были керосиновые лампы с отражателями, а в лечебном арсенале хирурга были скальпель, самогон-антисептик, старые хирургические иглы, стиранные и кипячёные куски хлопчатобумажных простыней вместо перевязочного материала и обычные бытовые нитки. Война требовала полной самоотдачи, нагрузка была запредельной – шесть операционных дней и один перевязочный. Во время одной из немецких атак отец был контужен и потерял слух, который впоследствии окончательно так и не восстановился. Вернувшись в Курск, он много лет работал в Курском государственном медицинском институте. КСТАТИ В архиве «Курской правды» хранятся воспоминания о тех днях военного корреспондента, позже члена Союза писателей СССР Александра Васильева. Он получил редакционное задание: в Курск войти первым, вместе с наступающими частями, и записать всё увиденное. – Отдав распоряжение по штабу, Степан Николаевич (Перекальский) сказал мне, что если я желаю первым попасть в Курск, то можно садиться в его машину, – вспоминал журналист. – И вот мы едем по направлению к Курску. Всё ближе и ближе бой. В сильном морозе с особенной отчётливостью звучали разрывы снарядов, стрельба из винтовок и автоматов. «Вы здесь меня подождите», – сказал Перекальский и, выйдя из машины, пошёл вперед. Мы ждали его, пока совсем не рассвело. В дымке прямо перед нами предстал Курск. Бои шли на улицах Юных пионеров, Рошаля. И вдруг весть: Перекальский убит. Бои уже шли в центре города. В тот вечер, 8 февраля, я увидел Перекальского, но уже в гробу. В изголовье были живые цветы. Их принёс кто-то из курян. Снег, мороз и цветы… Степан Николаевич Перекальский погиб на северной окраине Курска. Раненый, не выходя из боя, он возглавил наступление учебно-пулемётного батальона дивизии. Подготовила Елена ГАМОВА