90 лет назад в Чукотском море во время арктической экспедиции Отто Шмидта был раздавлен льдами и затонул советский пароход «Челюскин». Ради спасения 104 человек (участников экспедиции, экипажа судна и сменившиеся с вахты полярники с семьями) были задействованы все возможные силы и средства: ледоколы, самолеты, дирижабли, олени, собачьи упряжки. Лучшие летчики страны отправились на помощь челюскинцам. Два месяца за ходом спасательной операции следил весь мир. Невероятная история спасения — в материале «Ленты.ру». Хотите узнать про гибель парохода «Челюскин»? Читайте первый материл ЗДЕСЬ Уже на следующий день после известия о гибели «Челюскина» постановлением Совнаркома СССР была создана правительственная комиссия для организации помощи участникам экспедиции Шмидта. Ее возглавил заместитель председателя Совета народных комиссаров Куйбышев. За всеми мероприятиями Сталин следил лично.

С самого первого дня операция по спасению челюскинцев широко освещалась в советской и мировой прессе. Не будет преувеличением сказать, что в те два месяца 1934 года люди в СССР просыпались с вопросом: «Как там челюскинцы?» Тысячи добровольцев рвались на льдины, а все дети Страны Советов мечтали стать полярными летчиками. Для оказания помощи челюскинцам были задействованы все возможные ресурсы страны. Уже 14 февраля в Уэлене на Чукотке была создана чрезвычайная тройка, которой вменялось в обязанности организовать вывоз челюскинцев с помощью местного населения на оленьих и собачьих упряжках. Тройка оперативно отрапортовала о мобилизации 60 нарт для отправки их к лагерю Шмидта. Им предстояло пройти около 700 километров. Путь следования по льду должен был указывать самолет. Этот же самолет должен был сбрасывать корм собакам, продовольствие людям и передавать все распоряжения. От этого плана пришлось сразу же отказаться. Рассказывает член чрезвычайной тройки Андрей Небольсин, уполномоченный ОГПУ, начальник контрольно-пропускного пункта Чукотки:

Эту затею я не одобрил. Она сразу показалась мне несуразной. Февраль и март, пожалуй, худшие месяцы на Чукотке: дня почти нет, постоянная пурга. Набрать 60 нарт — означало оголить район. Экспедиция должна была занять два месяца, успех ее сомнительный, а в это время здесь, на месте, без собак никакие другие меры помощи не были бы возможны. Мобилизовать на два месяца собак — значило оставить чукчей без охоты, то есть обречь их на голод

Кроме того, разведка состояния льдов показала практически непроходимые поля торосов на всем протяжении от материка до лагеря Шмидта и наличие широких разломов с водой, которые постоянно меняли свое местоположение.

Учитывая эти обстоятельства, было решено эвакуировать челюскинцев по воздуху. Для этого в кратчайшие сроки со всей страны были собраны лучшие летчики, имеющие опыт полетов на Крайнем Севере, и задействованы 18 самолетов различных классов. Из Москвы во Владивосток направили отряд дирижаблей, там их должны были погрузить на пароход «Совет» и доставить затем на Чукотку. 14 марта в Ленинграде досрочно отремонтировали ледокол «Красин» и тут же отправили его через Атлантику, Панамский канал, вдоль Северной Америки в Берингов пролив на помощь челюскинцам. Также была налажена надежная радиосвязь между лагерем Шмидта, Москвой и участниками спасательной операции. Оставалось ждать результатов и надеяться на то, что лагерь не будет уничтожен стихией, авиаторам удастся пробиться к челюскинцам, а задействованные корабли подойдут вовремя.

Слухи о гибели челюскинцев сильно преувеличены

Впрочем, в реальный успех эвакуации лагеря Шмидта по воздуху верили немногие. История авиации насчитывала ничтожное чисто успешных полетов в условиях полярной зимы. Вспоминали гибель Амундсена, вылетевшего на гидроплане спасать северную экспедицию Нобиле. Американцы только за два предыдущих года потеряли на Аляске и Чукотке десять полярных летчиков. Положение челюскинцев казалось настолько безвыходным, что в зарубежной прессе поспешили напечатать сообщения о гибели экспедиции и смерти Шмидта.

Быстрое спасение при помощи самолетов невозможно не только потому, что в таких отдаленных местах никогда не бывает достаточного числа необходимых самолетов, но и потому, что время года противодействует полетам: туманы, метели, сильные ветры, - газета «Прагер Пресс», Чехословакия.

На льдине Отто Шмидт встретил врага, которого никто еще не мог победить. Он умер, как герой, чье имя будет жить среди завоевателей Северного Ледовитого океана, - газета «Политикен», Дания.

К началу спасательной операции на Чукотке находилось всего два самолета, которые могли бы быть использованы для эвакуации. Это были серийные АНТ-4, разработанные в КБ Туполева как тяжелые двухмоторные бомбардировщики и только-только начавшие применяться на Крайнем Севере в качестве транспортных самолетов. Постоянных аэродромов в радиусе 1000 километров от места гибели «Челюскина» не было, поэтому все посадки предстояло делать на импровизированных площадках или просто на лед замерзших водоемов.

20 декабря Анатолий Ляпидевский предпринял первую попытку долететь до лагеря Щмидта на АНТ-4, но смог добраться только до Уэлена — крохотного поселка на берегу Берингова пролива, состоявшего из пары деревянных зданий и нескольких десятков чукотских яранг. До того как на Чукотку прибыли другие самолеты, Ляпидевский пытался пробиться к лагерю Шмидта 29 раз, но либо вынужден был вернуться из-за нелетной погоды, либо не мог его отыскать. Вот описание одного из таких полетов. Началась пурга, сменившаяся жестокими морозами в 37-41 градус. Такие морозы очень затрудняют запуск моторов. Вода буквально замерзала, пока ее сливали. Сел в кабину. Чувствую — леденеют, слипаются веки. Почти ослеп. На взлете ткнул правой лыжей, но самолет все-таки оторвался, взмыл. Беру высоту. Чувствую режущую боль в лице. Стащил перчатку, приложил к лицу. А тут еще хлопает левый мотор. Нет — надо возвращаться, иначе — гроб. Начинаю планировать, перчатку уносит на ропаки. Стиснул зубы от страшной боли, стараюсь удержать штурвал, посадить машину. Посадил, подруливаю. Подбегает Фауст (уэленский врач Леонтьев), говорит, заикаясь: «Ай-ай-ай! Ты же отморозил нос и щеки». На другой день сижу с перевязанной физиономией. Слабость. Кожа горит, кровоточит Анатолий Ляпидевский летчик АНТ-4 Только 5 марта Ляпидевскому удалось найти лагерь Шмидта и совершить удачную посадку на лед. Рассказывает Ляпидевский.— Люди начали целоваться. Шапки бросали в воздух. Кричали: «Да здравствует Красная авиация!» Капитан Воронин бросился на шею Шмидта. Окружили меня, обнимают, а у меня одна мысль: как бы отсюда взлететь! Женщины интересовали меня в данный момент только с точки зрения их веса. Гляжу, все женщины толстые, жутко толстые. Меха на них наворочены. «У вас все такие толстые?» — спрашиваю. А они: «Какие мы толстые, мы самые худенькие». Погрузили разряженные аккумуляторы, принялись за женщин.

Посадка женщин больше напоминала погрузку. Их брали за ноги и за руки и складывали в самолет. Впоследствии они выразили недовольство Шафрану за то, что он снял такую погрузку. Приготовились к взлету. Тут Воронин едва под винт не попал, по шапке задело… 5 марта 1934 года в 40-градусный мороз Ляпидевскому удалось вывезти из ледового лагеря 10 женщин и двоих детей. К сожалению, 14 марта АНТ-4 потерпел аварию (лопнул коленчатый вал левого мотора) и вынужден был совершить вынужденную посадку на льду Чукотского моря. Четыре дня летчик считался погибшим. Американские газеты писали:

Пропал во льдах во время второго полета

Гибель русского полярного героя Ляпидевского

Только 18 марта летчику удалось добраться до радио и сообщить, что он жив, но самолет нуждается в серьезном ремонте.

Полярный ад

Следующего удачного рейса челюскинцам пришлось ждать больше месяца. К этому времени прибыли группы самолетов Слепнева, Каманина, Молокова, Водопьянова, Доронина и Леваневского, а главную спасательную базу перенесли из Уэлена в чукотское становище Ванкарем, откуда до лагеря Шмидта было значительно ближе. До Ванкарема добрались не все. Группа военных летчиков под руководством Н.П. Каманина с пятью легкими одномоторными бипланами Р-5 была отправлена из Владивостока на пароходе «Смоленск». До бухты Провидения, в чем состоял план, «Смоленск» не дошел из-за сложной ледовой обстановки.

Собрав самолеты прямо на льду, экипажи вынуждены были лететь 1500 километров над абсолютно неисследованными горными районами, да еще зимой. В результате разбились самолеты Демирова и Бастанжиева. Впрочем, их экипажи не только выжили, но и смогли самостоятельно добраться до населенных мест. Сильно пострадала при вынужденной посадке и машина самого Николая Каманина. С ней остался летчик Пивенштейн, отдавший свой Р-5 командиру. Из всей группы в Ванкарем прилетели невредимыми только Каманин и Молоков. Тяжелейший перелет в 5,5 тысячи километров из Хабаровска в Ванкарем, сопровождавшийся множеством опасных приключений, совершили гражданские летчики Доронин (на «Юнкерсе» W33) и Водопьянов (на Р-5). Третий летчик этой группы Галышев вынужден был сойти с дистанции в Уэлене из-за поломки самолета. И наконец, совершив путешествие через полмира (Москва — Берлин — Лондон — Нью-Йорк — Сан Франциско — Канада — Аляска — Берингов пролив), до Чукотки добрались Слепнев и Леваневский. В США советским правительством были закуплены два американских самолета Fleetster 17AF. В полете наших летчиков сопровождали американские механики (после окончания спасательной операции они также получили награды СССР и денежные премии). Слепнев долетел до Ванкарема нормально, а Леваневский вынужден был совершить аварийную посадку из-за обледенения в 20 километрах от Ванкарема. При этом летчик был ранен.

Для того чтобы лучше понять, в каких условиях приходилось работать советским летчикам, приведем фрагмент из воспоминаний Сигизмунда Леваневского.

— Иду вдоль берега. Самолет прижало до 20 метров. Вдруг выскакивает перед носом самолета крутая скала. Бросаю самолет вверх и вправо. Сразу всякая видимость пропадает. Самолет окутали облака. Снег мокрыми хлопьями падает на самолет. В кабине темно, как ночью. Решаю пробиться вверх через облака.

Сильные толчки. Самолет бросает. Стрелка высотомера показывает около 1500 метров. Стекла покрыты ледяной коркой. Я чувствую, что самолет покрывается льдом и очень быстро становится тяжелым. Трудно мотору осилить такую тяжесть. Вдруг мотор дает несколько выстрелов и работу прекращает. Очевидно, оледенение карбюратора. Во избежание потери скорости перехожу на планирование. Мотор начинает опять стрелять в карбюратор. Мелькает мысль — «не загорелся бы». Стараюсь вывести самолет на курс норд, чтобы отойти от берега и гор. Самолет дрожит. Опять наступает темнота. Чувствую большую скорость. Самолет перешел в штопор. Единственный прибор, который давал ориентировку во время полета в тумане, отказался работать. Стрелка альтиметра падает вниз. Тысяча метров. Пятьсот. Двести пятьдесят. Двести метров. Через небольшие, оставшиеся чистыми ото льда куски стекла вижу крылья, покрытые льдом. Самолет похож на ледяную глыбу. Опасаюсь оледенения рулей. Покачиваю слегка рулями. Бортмеханик начал было суетливо привязываться, а потом бросил: дескать, все равно крышка… Высота небольшая. Подо мной блеснули торосы. Машина настолько отяжелела, что трудно управлять, и продолжает леденеть. Впереди почти ничего не видно. Левой рукой разбиваю стекло. Врывается сильная струя воздуха. Вижу, как торосы двигаются прямо на меня. Вытягиваю самолет на себя, и вдруг — толчок. Треск. Понимаю — правой лыжи нет. Вижу внизу полосу, свободную от торосов. Рассчитываю на нее. Чувствую: машина проваливается совершенно. Успеваю накрутить до отказа стабилизатор. Выключаю контакт. Крепко держу штурвал. Слышу хрустящий звук от встречи фюзеляжа со льдом. В глазах потемнело…. Очнулся. Ушаков тормошит меня: «Ты жив, жив?» Оказалось — жив. Вытащил меня из кабины. Вижу, капает кровь. Дотронулся до лица — рука в крови. Ушаков достал бутылку с йодом и прямо из нее вылил йод на рассеченное место. Затем разорвал кальсоны и забинтовал мне голову…

Ночь ужасов

Эвакуация началась 7 апреля. На лед импровизированного аэродрома в пяти километрах от лагеря Шмидта сели самолеты Слепнева, Молокова и Каманина. Тяжелому самолету Слепнева не хватило длины полосы, в результате были сломаны стяжки. Остальные сели удачно и в этот день вывезли пятерых человек. Ночью началась подвижка льдов, и лагерь был разрушен. Вот как об этом рассказывает Георгий Ушаков, оставшийся в лагере Шмидта вместе с летчиком Слепневым из-за поломки самолета: — Это была одна из самых страшных ночей для челюскинцев. В середине ночи лагерь был разбужен треском и шипением льда. В сумраке ночи с северо-востока с треском и хрипом двигался огромный ледяной вал. Льдины в несколько десятков тонн выползали на гребень вала и, подталкиваемые следующими за ними новыми льдинами, с грохотом сваливались по другую сторону вала. Ледяной вал быстро приближался к лагерю. Первым на его пути стоял барак. Люди успели вытащить из него наиболее ценное имущество. Перед самым бараком вал еще более вздыбился и наконец обрушился на крышу жилища, в котором еще полчаса назад спокойно спали 14 человек… Через несколько минут от барака не осталось никаких следов, словно его никогда и не было 9 апреля лед разрушил камбуз и раздавил вельбот. Между лагерем и аэродромом пролегла широкая трещина, а сам аэродром превратился в группу маленьких островков. На одном из них механики упорно ремонтировали машину Слепнева и наконец добились результата. Вместо сломанных стоек шасси был приспособлен распиленный пополам лом. Самолет перетащили на руках на новую площадку, очищенную от торосов и подготовленную для полетов. Человек в футляре 10 апреля Каманин, Слепнев и Молоков за три рейса вывезли 25 человек. Тяжело заболевший плевритом Шмидт отказывался покинуть льдину до окончания спасательной операции. Его вывезли 11 апреля, после специальной телеграммы Куйбышева. В тот день было вывезено 36 человек. Из-за малой вместимости Р-5 людей запихивали в бомбовые ящики, привязанные под крыльями. О непростом личном опыте полета в бомбовом ящике рассказывает машинист «Челюскина» Л.Д. Мартисов. — Главное требование, которое предъявляли тому, кто полетит в футляре, это быть худым. Я как раз этому требованию отвечал. Сложил руки по швам, двое товарищей взяли меня, подняли и втолкнули в футляр головой вперед. Отверстие закрыли, и машина пошла. Для обмена воздуха в футляре есть специальный волчок. При подъеме с аэродрома жутко трясло: било то затылком вверх, то носом вниз. Потом чувствую: стало спокойно — значит, машина в воздухе. Во время полета я только боялся, а вдруг в крышке, которая плотно закрыта, окажется дырка, в которую можно выпасть. Но прилетел вполне благополучно. Вытащили меня за ноги — и все в порядке 13 апреля из лагеря на льдине были вывезены последние шестеро челюскинцев: капитан Воронин, заместитель Шмидта Бобров, радисты Кренкель и Иванов, боцман Загорский и начальник ледового аэродрома Погосов, а также восемь собак, которые помогали челюскинцам при эвакуации. Шестеро летчиков за 24 рейса смогли доставить на Большую землю 102 человека. Еще двое, летчик Бабушкин и бортмеханик Валавин, 2 апреля самостоятельно перелетели со льдины в Ванкарем на самолете-амфибии Ш-2, который успели снять с «Челюскина» при его гибели.

«Нашей стране нужны смелые люди!»

Не имеющая в истории аналогов спасательная экспедиция закончилась полным успехом. Никто из зимовщиков и летчиков не погиб и даже не был серьезно ранен. Больной Отто Шмидт был срочно переправлен на Аляску, где ему вовремя оказали необходимую помощь. Челюскинцы и спасавшие их летчики ехали в Москву из Владивостока на специальном поезде, и в каждом городе их чествовали как героев.

Общий восторженно-патриотический подъем выразили рабочие и работницы Путиловского завода в своем обращении к летчикам и челюскинцам:

Для нас светит солнце сегодня, для нас оно взойдет завтра. И пусть кто-нибудь попробует взять у нас что-либо. Вы, товарищи, шли по стопам великих героев пролетарской революции и Гражданской войны. И ваш подвиг озаряет облик нашей страны, укрепляет ее силу и мощь. Вы показали замечательные образцы героизма и любви к Родине. Привет вам, родные! Привет храбрым из железного поколения, воспитанного Сталиным!

За день до прибытия в Москву летчики, принимавшие участие в спасении челюскинцев, отправили телеграмму товарищу Сталину. Заканчивалась она словами:

«Мы завтра прибываем в Москву, в столицу нашей родины, чтобы первым делом заявить Центральному комитету партии, правительству и вам, товарищ Сталин, что мы готовы идти в бой за могущество, славу и неприкосновенность нашего великого государства. С этой клятвой мы вступаем на землю нашей столицы».

На приеме в Кремле Сталин лично пожал руку каждому летчику, каждому челюскинцу и сказал: «Нашей стране нужны смелые люди!» За всех ответил только что награжденный «Золотой Звездой» Героя Советского Союза (Звезда Героя №2) Николай Каманин:

Я буду учиться, воспитывать в себе смелость, совершенствуя свое летное искусство. И в ту минуту, когда кто-либо посмеет поднять руку против нашей страны, я поднимусь со своим соединением в воздух, полечу, куда прикажут, в любую точку земного шара, буду бомбить и стрелять так, чтобы отбить охоту к нападению на СССР

*** Формально экспедиция Шмидта закончилась неудачей: «Челюскин» утонул, а челюскинцев пришлось спасать всей страной, на что были потрачены немалые средства. В то же время стало очевидным, что при должной подготовке и правильных сроках выхода проход судов по Северному морскому пути вполне возможен. Летом 1934 года такой переход, но уже с востока на запад, успешно совершил ледорез «Литке». Но еще более важным, чем научные и экономические результаты экспедиции «Челюскина», стало ее идеологическое значение. Была официально провозглашена победа нового советского человека над силами природы. У страны появились новые герои — полярные летчики, беззаветно преданные делу строительства коммунизма и лично товарищу Сталину.

Спасение челюскинцев показало миру, что СССР не является технологически отсталой страной, проводящей сомнительный социальный эксперимент на окраине цивилизации, как это было принято считать, а его претензии на Арктику подтверждены вполне конкретными шагами.