Летописец народа
Не так давно мы рассказали читателям, что первым историком Петра Великого был курянин Иван Голиков. Сегодня наша публикация посвящена ещё одному знаменитому историку и писателю – Николаю Полевому. Его главный научный труд «История русского народа» – ярчайшее явление культуры. В своём фундаментальном труде Полевой стремился в противоположность «Истории государства Российского» Карамзина, перейти от изображения роли правителей, военных и внешнеполитических событий к выявлению развития народного начала. Автор ориентировался на западноевропейскую романтическую историографию и стремился реконструировать народные представления. Несмотря на все свои заслуги, много лет Николай Полевой был незаслуженно забыт. Даже курские краеведы и литераторы не воздавали ему должного. Напомним. Курск – родной город Сразу ответим на естественный вопрос: при чём здесь Курск, если Полевой родился в Иркутске, а умер в Санкт-Петербурге? Вот как сам Николай Алексеевич писал о своём происхождении и семье: «Наш род Полевых был одним из старинных и почётных посадских родов в Курске наряду с Климовыми, Голиковыми и другими почётными курчанами (да-да, именно так в старину называли курян. – «КП»). Замечательно, что, кроме Курска, Полевых нигде больше не было. Но тем многочисленней были они в Курске, так что их различали даже одних от других уличными названиями; наш род по уличному прозывался Осипов, по имени моего прадеда Осипа, который был известен по своему благочестию и считался большим начётчиком духовных книг». Курский журналист и литератор Олег Качмарский, тщательно исследовавший биографию Полевого, первым обратил внимание на важность курского этапа жизни Николая Алексеевича: «Здесь же, в Курске, начинается ключевой для творческого пути писателя этап: «Возвращение моё в Курск в 1816 году было решительно для моих занятий. Ум мой совершенно увлёкся новою, дотоле неизвестною мне прелестью – прелестью учения. Уже не средством для другого, но целью жизни моей сделалось оно». Таким образом, именно здесь произошло становление личности, внутреннее созревание и накопление, создание той внутренней базы, которая в дальнейшем – в Москве и Санкт-Петербурге – служила писателю основой для его кипучей деятельности, из ряда вон выходящей работоспособности и продуктивности. Условия для этого, первоначальный посыл, без которого было бы невозможно дальнейшее, – всё это создавалось именно в Курске». Полевой и «журналистика» Теперь перейдём в нашем рассказе к хронологической последовательности. Родившись в Иркутске в купеческой семье, Николай не получил систематического образования. Но рано научившись грамоте, он с жадностью набросился на книги. По его собственным словам, «прочитал тысячу томов всякой всячины» и помнил всё прочитанное. Уже с десятилетнего возраста Николай издавал рукописные газеты и журналы, писал драмы, стихи. В 1811 году Полевые переехали из Иркутска в Курск. Через некоторое время Николай Алексеевич побывал в Москве и Петербурге, где посещал университеты. В итоге он понял недостаточность бессистемного чтения и серьёзно принялся за самообразование. После целого дня работы за прилавком он просиживал ночи за изучением русской грамматики и языков: от латинского до греческого. Дебютировал же Николай Алексеевич в печати 1817 году в журнале «Русский вестник»». В 1820 году по поручению отца он уезжает в Москву для устройства винокуренного завода. С этих пор и особенно после смерти отца Полевой всецело занялся литературой. С 1820 по 1836 год жил в Москве, затем переехал в Санкт-Петербург. Позиционируя себя представителем народа в литературе, противопоставлял классицизму романтизм. В 1820–1824 годах стихи, заметки, очерки, статьи, переводы с французского печатал в журналах «Отечественные записки», «Северный архив», «Сын Отечества». Русское слово «журналистика» было введено в оборот именно Николаем Алексеевичем в начале 1820-х годов. Слово это поначалу воспринималось неоднозначно. В то время литературная деятельность была уделом исключительно дворянства. Появление в печати выходцев из податных сословий, обязанных своей карьерой только собственным усилиям и способностям, как например Полевой или Погодин, вызывало недоумение и насмешки. С 1825-го по 1834 год Полевой издавал в Москве большими тиражами журнал «Московский телеграф»», где помещал собственные статьи по литературе, истории и этнографии. В журнале подчёркивалась положительная роль купечества, торговли и промышленности в жизни России. Полевой нередко позволял себе нападки на дворянскую литературу и критиковал основных её представителей за оторванность от народа и его нужд. В итоге журнал был закрыт по личному распоряжению Николая I за неодобрительный отзыв Полевого о пьесе Кукольника «Рука Всевышнего Отечество спасла». После закрытия издания Полевой был отдан под непосредственный надзор Московского обер-полицмейстера Цынского, который относился к бывшему редактору настолько лояльно, насколько это позволяла его должность. «Я знаю Россию» После переезда в Санкт-Петербург Николай Алексеевич с 1835-го по 1844 год издавал иллюстрированный ежегодник с совершенно дивным названием – «Живописное обозрение достопамятных предметов из наук, искусств, художеств, промышленности и общежития, с присовокуплением живописного путешествия по земному шару и жизнеописаний знаменитых людей». Также он заведовал литературным отделом газеты «Северная пчела». В дополнение ко всему в 1841 году начал издавать ежемесячный журнал «Русский вестник» и был его единоличным редактором. В петербургские годы выступал против авторитетнейшего в среде интеллигенции критика Виссариона Белинского и так называемого гоголевского направления в литературе. Авторы полемических текстов о Полевом нередко приписывали ему нескромное высказывание: «Я знаю Россию – и Россия меня знает». Действительно, во вступительном диалоге с читателем к повести «Клятва при гробе Господнем» он заявляет: «Русь знаю, Русь люблю, и – ещё более, позвольте прибавить к этому, – Русь меня знает и любит». Полевой умер в возрасте 49 лет, как писали в старые времена – «от нервной горячки», вызванной заключением в Шлиссельбургскую крепость его сына-студента, задержанного при попытке самовольно перейти границу. Он был одним из первых литераторов, похороненных в той части Волкова кладбища, которая позднее получила название Литературных мостков. Поэт Пётр Вяземский написал по этому поводу в дневнике: «Множество было народа, по-видимому, он пользовался популярностью. Я не подходил к гробу, но мне говорили, что он лежал в халате и с небритой бородой. Такова была его последняя воля. Он оставил по себе жену, девять человек детей, около 60 тысяч рублей долга и ни гроша в доме. По докладу графа Орлова пожалована семейству его пенсия в 1000 рублей серебром». Что до «бороды и халата», то это была последняя грустная шутка Николая Алексеевича – в укор Белинскому, написавшему о нём как-то, что тот «выходит к читателю в халате и с небритой бородой». Вот, дескать, извольте-с… Всё как Вы, Виссарион Григорьевич, хотели-с… Кстати, Белинский, сам активно полемизировавший с Полевым, тем не менее признал его значительные литературные заслуги в некрологе. Последующее поколение чтило в Полевом предшественника той разночинской интеллигенции, которая вышла на арену общественной и литературной жизни в 1840-е годы, однако сочинения его довольно быстро были преданы забвению и перестали издаваться. «История русского народа» В своё время знаменитый многотомный труд Карамзина «История государства Российского» произвёл фурор в обществе в первой половине XIX века. По словам Пушкина, он открыл своим современникам прошлое России, как Колумб – Америку. Немало учёных пыталось повторить успех Карамзина, но безуспешно. Тем не менее в 1829–1833 годах Полевой выпустил шесть томов фундаментального труда «История русского народа». Своё произведение учёный противопоставил многотомной работе Карамзина. Николай Михайлович акцентировал внимание на деятельности правителей и их окружения, а Николай Алексеевич попытался изобразить «народный дух» жителей России, который наложил отпечаток на её историю. Критики приняли «Историю» Полевого в штыки. Они обвиняли автора в отсутствии ярко выраженной научной концепции исторического развития России и в повторении идей Карамзина при их видимом отрицании. Кроме того, Полевой планировал выпустить 12 томов, а закончил лишь шесть, доведя повествование до правления Ивана Грозного. Однако у «Истории русского народа» есть ряд плюсов. Так, учёный обратил внимание на ряд общих черт западноевропейских городов-коммун и российских городов. Также он сделал ценные наблюдения о составе средневекового новгородского веча, которые были развиты историками конца XIX – начала XX века. В «Истории» Полевой стремился выделить элементы общественного строя (он первый применил к Руси концепцию феодализма), реконструировать народные представления. Попытка Полевого интерпретировать историческое прошлое России в духе романтизма была новаторской для своего времени. Николай Алексеевич попытался выявить некое «общее начало» в основе российской истории. Тот же самый вопрос поставит и блестяще объяснит в своём многотомном фундаментальном труде Соловьёв. К сожалению, Николай Алексеевич не смог изучить народную жизнь, как он хотел. Но зато он поставил эту задачу на повестку дня, и по этому пути впоследствии пойдут многие учёные второй половины XIX – начала XX века. «История русского народа» написана довольно эмоциональным языком, который сбивает с толку учёных, однако вызывает интерес и сопереживание у читателей. Спустя десятилетия «История» Полевого всё-таки заняла своё место в отечественной историографии и в настоящее время признана достойной внимания как рядовых читателей, так и учёных. Творческое наследие Николай Полевой – автор романтических повестей «Блаженство безумия», «Живописец», «Эмма», романа «Аббаддонна», исторического романа «Клятва при гробе Господнем». Ему принадлежит также прозаический перевод «Гамлета» Шекспира. Первую свою пьесу «Уголино» Полевой написал в 1837 году. В своих драмах (всего около 40 пьес) он обращался к событиям и деятелям русской истории. Александр Островский отмечал, что в царствование Николая I патриотические пьесы Полевого и Кукольника давали русским театрам «большие и постоянные сборы». В заключение напомним читателям нашей газеты о таком произведении Полевого, как «Рассказы русского солдата». Они впервые были изданы в 1833 и 1834 годах. Для нас это важно, так как из всех произведений Николая Полевого именно они имеют непосредственную привязку к Курску. Географическая фиксация производится уже во втором предложении: «Кажется, это было в 1817 или 1818 году. Мне надобно было ехать в Острогожск и Воронеж, я жил тогда в Курске». После чего находим ещё 16 упоминаний слова «Курск» и производных от него, в том числе с развёрнутыми описаниями: «Спешить мне было некуда, и я решился ехать на долгих. Притом мне надобно было нанять надежного, доброго ямщика, потому что со мной было много денег, а ехал я один. Отправляюсь в Ямскую слободу. Положение этой слободы и вообще Курска прелестно. Город стоит на горе, которую обтекает река Тускорь, и с некоторых мест взор обнимает пространство, усеянное деревеньками, сёлами, перелесками, нивами вёрст на двадцать. Если вы будете в Курске, советую вам пойти на берег Тускори к бывшему Троицкому монастырю и полюбоваться оттуда видом на Стрелецкую слободу, окрестности её и скат под гору к Тускори. Не менее хорош вид и на Ямскую слободу, которая раздвинулась на луговой стороне реки на Коренской дороге». Уже упоминаемый нами журналист Олег Качмарский в одной из своих статей довольно подробно разбирает этот текст. «Если ведущемуся от лица героя рассказу присущи стройность, линейная последовательность, то во вступлении автор, можно сказать, растекается мыслью по древу. Однако расплывчатость эта настолько замечательна, что может служить образцом в вопросе «Что же такое и какой должна быть художественная проза?». Или же: «Что такое поэзия в прозе?». Перед читателем открывается целая галерея образов – индивидуальных, коллективных, природных. Замечательно подан старый служивый, лихой фельдфебель Зарубаев – настоящий архетип, воплощающий воистину солдатскую первоидею. Прекрасен в своей чистоте и сам рассказчик – русский солдат, поведавший трогательную, но вовсе не сентиментальную историю своей жизни. О том, как жилось ему – крестьянину-однодворцу – в курской деревне, как в результате эпидемии оспы закончилось его недолгое семейное счастье и как по собственному желанию – дабы выручить многодетного брата – стал он рекрутом, на долгие 25 лет впрягшись в солдатскую лямку. По сути, именно Николай Полевой в «Рассказах русского солдата» первым в отечественной литературе изобразил простых людей такими, какими они были в реальности, без приукрашивания и со всей глубиной внутреннего мира. Во многом это небольшое по объёму, но очень ёмкое по содержанию произведение является предтечей незавершенной поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». «Не диво, коли солдаты крепко стоят друг за друга: их связывает одинаковая участь, их дружит общая судьбина, общая дума, что нет у них ни отцов, ни матерей, ни роду, ни племени, ни впереди надежды, ни назади памяти – приютиться негде, завидовать некому, думать не о чем, лёг – свернулся, встал – встряхнулся, весь тут! Солдат, божий человек, один, как солнышко на небе у царя небесного…» Из «Рассказов русского солдата» Николая Полевого: «Ямские слободы, сказал я, есть у нас во всех значительных городах, но ямщики некоторых городов славятся своими лошадьми, своим достатком, своею ездою. Таковы ямщики московские, коломенские, ямщики курские также знамениты. Любо посмотреть на их опрятные высокие дома. Отправляюсь в Ямскую слободу. Положение этой слободы и вообще Курска прелестно. Город стоит на горе, которую обтекает река Тускорь, и с некоторых мест взор обнимает пространство, усеянное деревеньками, сёлами, перелесками, нивами, верст на двадцать». Подготовил Юрий МОРГУНОВ Фото из открытых источников
