105 лет назад, в 1919 году, в Гражданской войне на территории бывшей Российской империи наступил переломный момент. Белые армии Деникина и Колчака наступали на Москву из Донбасса и Сибири, а Петрограду угрожала русская Северо-Западная армия под командованием прославленного героя Первой мировой войны генерала Николая Юденича. Почему белые дошли до Пулковских высот и отказались от штурма бывшей имперской столицы? Какую роль в боях под Петроградом сыграли эстонские, башкирские и украинские вооруженные формирования и кому тогда помогали Северная Ингрия и Финляндия? Предали ли русских белых их недавние союзники? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета (МПГУ) Василий Цветков.

Последний бросок белых

«Лента.ру»: В 1919 году на Петроград наступала белая Северо-Западная армия, а к Москве прорывались части Вооруженных сил Юга России. Оказалось ли это время моментом истины для большевистского режима, когда его судьба буквально висела на волоске? Оба эти наступления были согласованными? Василий Цветков: Это было скоординированное наступление, которое в советской историографии называлось вторым походом Антанты. На самом деле Антанта тут ни при чем, а момент самой серьезной угрозы для советской власти действительно наступил осенью 1919 года — со второй половины сентября до конца октября, когда одновременно на обе столицы наступали деникинские части от Донбасса и Дона и Северо-Западная армия со стороны Эстонии. Почти одновременно вместе с этими боевыми действиями начались последние крупные наступательные операции Северной армии генерала Миллера в Коми-крае и войск адмирала Колчака в Сибири (Тобольская операция).

Общий замысел скоординированного наступления у белых имелся, но он не был досконально и тщательно проработан. Детали наступательных действий антибольшевистских сил планировались на местах исходя из общего состояния дел на фронтах Гражданской войны. В этом смысле занятие белыми Петрограда могло бы иметь даже большее значение, чем взятие Москвы войсками Деникина. Даже в Советской России именно «колыбель трех революций» многие по-прежнему воспринимали главным городом страны, тем более что к тому времени с момента переноса столицы в Москву прошло только полтора года. Поэтому взятие Петрограда стало бы для красных потрясением, которое могло бы решить исход Гражданской войны. Откуда вообще белые вооруженные формирования летом 1919 года оказались под Петроградом? Как возникло Белое движение на Северо-Западе России? Антибольшевистские центры сопротивления формировались еще с 1918 года в самом Петрограде, Петроградской и особенно в Псковской губерниях, а также на бывших окраинах Российской империи — в недавно провозгласивших независимость Финляндии, Эстонии и Латвии. Там собирались те, кто категорически не принимал большевистский режим: офицеры, представители прежней элиты, образованная учащаяся молодежь. Недовольство политикой советской власти (реквизициями, отменой частной собственности, мобилизацией в Красную армию) проявлялось и среди местного крестьянства, особенно в Псковской губернии и в Ямбургском уезде Петроградской губернии, где постепенно разворачивалось повстанческое движение. Например, одним из самых боеспособных соединений Северо-Западной армии стал знаменитый Талабский полк, состоящий из простых рыбаков одноименного архипелага посреди Чудского озера. Другим источником формирования Северного корпуса, основы будущей Северо-Западной армии, стали офицеры и нижние чины с Правобережной Украины (например, 53-го Волынского стрелкового добровольческого полка — отсюда и его название: к дореволюционному лейб-гвардии Волынскому полку он не имел никакого отношения). Они с большими трудностями смогли добраться от Киева в Эстонию. Их должен был возглавить генерал Федор Келлер, но в силу разных обстоятельств он остался на Украине у гетмана Павла Скоропадского. Но личный состав будущей Северо-Западной армии пополнялся и другими способами. Например, 7-й стрелковый Вятский полк почти целиком состоял из бывших пленных красноармейцев. То есть Северо-Западная армия складывалась очень мозаично Был еще Северо-Ингерманландский полк (в нем воевали только этнические ингерманландцы), но он не входил в ее состав, а действовал самостоятельно на Карельском перешейке. Были ли боевые действия на территории Эстонии в 1918-1920 годах частью российской Гражданской войны или их корректнее называть войной за независимость, как теперь в этой стране официально принято считать? Вы правы, с точки зрения современной эстонской историографии это — война за независимость, но здесь нужно учитывать, что эти события происходили в контексте Гражданской войны, развернувшейся практически на всех территориях бывшей Российской империи. Нужно также помнить, что многие территории бывшей империи стали заявлять о полной независимости только после Октябрьского переворота 1917 года и разгона большевиками Учредительного собрания. В Прибалтике рост националистических настроений нередко сопровождался антибольшевизмом. Командование и личный состав эстонской армии в 1918-1919 годах в значительной степени состояли из бывших офицеров и солдат Российской армии. Очень многие офицеры северо-западники и офицеры эстонской армии знали друг друга еще по службе до 1917 года.

Не будем забывать, что большевики в это время активно наступали на Прибалтику, чтобы и ее тоже советизировать, а в составе Красной армии воевали части из эстонских и латышских стрелков. Поэтому я считаю тогдашние боевые действия на территории Эстонии частью российской Гражданской войны. Но вот, например, чешские историки даже сейчас не пытаются отделить Чехословацкий корпус, воевавший в Поволжье и Сибири, от истории нашей Гражданской войны.

Цель — Петроград

Что было главной целью белого наступления на Петроград? Смогла ли двадцатитысячная группировка белых, даже если бы ей удалось его взять, удержать такой крупный город? Что дальше они собирались делать? А дальше ничего, уже и этого было достаточно. Изначально Северо-Западный фронт формировался только ради этого главного удара на Петроград. В августе 1919 года на военном совете фронта накануне наступления генерал Александр Родзянко предлагал командующему генералу Николаю Юденичу ударить по большевикам через Псков и Новгород и далее на восток, чтобы перерезать железную дорогу между Москвой и Петроградом. Но короткий бросок к бывшей столице Российской империи от Нарвы казался более разумной идеей. Как большевики организовали оборону города? Довольно успешно. На городских окраинах были быстро возведены оборонительные укрепления. Этим руководил Зиновьев, на помощь ему во время майского наступления белых Ленин прислал Сталина, а во время сентябрьского — Троцкого. Есть свидетельства, что осенью 1919 года в какой-то момент Ленин был готов сдать Петроград, но потом внял решительным возражениям Троцкого Тот уверял, что если белые ворвутся в город, то там же все и погибнут в ожесточенных уличных боях. В свою очередь Юденич надеялся оборонительные укрепления на окраинах Петрограда прорвать английскими танками. Сейчас трудно представить, как бы это все выглядело в реальности, но белые дошли только до Пулковских высот.

В чем была разница между весенним и осенним наступлениями белых на Петроград? Целью майского наступления было расширение плацдарма от Ямбургского уезда Петроградской губернии до Пскова, чтобы в дальнейшем использовать его для броска к Петрограду. Но неожиданно для себя они продвинулись дальше, чем первоначально рассчитывали. Этому поспособствовали переход на сторону белых Семеновского полка в конце мая 1919 года и антибольшевистское восстание в форте «Красная Горка» в июне 1919 года, подавлением которого руководил Сталин. В результате войска генерала Родзянко прорвались к Гатчине и взяли ее, но дальше вынуждены были остановиться, чтобы не подвергать опасности неприкрытые и растянутые фланги. Что касается задачи осеннего наступления белых, то ею считалось именно взятие Петрограда со всеми вытекающими политическими и военными последствиями. Какие отношения были у белых военачальников с властями Латвии и Эстонии? Если говорить о событиях 1918 года и первой половины 1919 года, то скорее дружескими. Во всяком случае враждебными они точно не были, особенно среди военных. Без помощи русских белых частей эстонцам и латышам пришлось бы очень туго в вооруженном противостоянии с Красной армией. Но то же самое можно сказать и в обратную сторону. Зимой 1919 года Северному корпусу генерала Александра Родзянко вряд ли удалось бы в одиночку сдержать натиск красных, прорывавшихся к Таллину и Риге. Как для русских, так и для эстонских воинских частей нормы продовольственного и прочих видов снабжения были едиными. Да и источник этого снабжения был один и тот же — Великобритания (на некотором этапе к ней присоединились США). Поэтому у обеих сторон имелся обоюдный интерес держать единый фронт против большевиков. Другой вопрос, что после завершения Первой мировой войны и признания независимости прибалтийских стран Европой их взаимоотношения с белыми союзниками должны были строиться уже на другой основе. И вот здесь начались сложности. У эстонцев и латышей имелось два варианта действий — либо переоформить отношения с русскими белыми на партнерских принципах, либо вообще постараться избавиться от них. В итоге после провала осеннего наступления на Петроград в 1919 году в обеих странах возобладала вторая линия. Почему? С эстонскими политиками наладить контакты русским белым оказалось сложнее, чем с военными. В правительстве Эстонской республики на этапе ее становления преобладали левые (в основном социал-демократы). Поэтому они видели в белых лидерах реакционеров, желающих восстановить Российскую империю в прежних границах.

Пулковский рубеж

Почему белые так долго и упорно не хотели признавать независимость Эстонии? Они считали, что такой важный вопрос теоретически могло решить только Учредительное собрание, в крайнем случае — Верховный правитель России адмирал Колчак. Но ему для этого не хватало политической гибкости и смелости, и он отважился признать независимые прибалтийские страны только де-факто. Однако сформированное в августе 1919 года в Таллине белое Северо-Западное правительство под формальным руководством бакинского промышленника Степана Лианозова, в котором генерал Юденич числился лишь военным министром, тоже было преимущественно левым. Под нажимом Великобритании оно официально признало независимость Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы.

На этой базе в дальнейшем было вполне реально установить нормальные взаимоотношения между русскими белыми и эстонцами, если бы не действия командующего Западной добровольческой армией генерала Павла Бермондт-Авалова. В октябре 1919 года, в решающий момент наступления на Петроград, он устроил вооруженный конфликт с Латвией, на территории которой его части были расквартированы. Вместо того чтобы отправиться на соединение с армией генерала Юденича и брать Петроград, войска Бермондт-Авалова попытались взять штурмом Ригу. В то время (впрочем, как и сейчас) прибалтийские страны в своих политических действиях часто ориентировались друг на друга. В результате эта бессмысленная авантюра скомпрометировала северо-западников в глазах эстонцев и поддерживающих их англичан, сразу обесценив все предыдущие договоренности Она стала поводом для бесчисленных обвинений русских в извечной агрессивности, вероломстве и желании уничтожить молодые независимые прибалтийские государства. Напрасно Юденич пытался доказать своим союзникам, что к глупой и безрассудной выходке Бермондт-Авалова он не имел никакого отношения. После этого Эстония перестала помогать генералу Юденичу? Нет, она помогала ему ровно настолько, насколько была в состоянии это сделать. Эстония дала две стрелковых дивизии, вооруженных немногим лучше Северо-Западной армии. В походе на Петроград осенью 1919 года они прикрывали крайние флаги наступающих войск. Характерно, что во время майского похода под командованием генерала Родзянко одна из этих дивизий наступала на город тем же маршрутом, вдоль южного побережья Финского залива. Тогда случилось досадное недоразумение, сильно повлиявшее на весь ход последующих событий. Когда в июне 1919 года случилось антибольшевистское восстание в форте «Красная Горка», командование дивизии вовремя не сориентировалось и не успело помочь его участникам. Во время осеннего наступления генерала Юденича эстонская вторая стрелковая дивизия прикрывала псковское направление. Но между ней и ударным кулаком главных сил армии Юденича, передовые части которых в конце октября 1919 года заняли Пулковские высоты, образовалась огромная брешь. Вскоре именно туда и пришелся удар 15-й армии РККА. К тому времени у армии генерала Юденича уже совсем не оставалось резервов, и, чтобы не попасть в окружение, ему пришлось срочно откатиться от южных окраин Петрограда обратно на запад.

«Передо мной свободная дорога на Петербург» Удивительный был воин Родзянко. Он как будто бы после момента, когда Юденич перенял у него главнокомандование, нигде не состоял и никому не подчинялся. Но едва стоило какой-нибудь части, исполнявшей почти несбыточное назначение, очутиться в тяжелом положении, он каким-то чудом являлся на помощь со своей сотней и с прихваченными по пути вспомогательными средствами. Правда, был он по натуре великолепный всадник. Далее идут Малково, шоссе Кипень — Гатчина, Ропша, куда Пермикин врывается на плечах большевиков и захватывает грузовик, орудия и 400 пленных. Затем Высоцкое и Высокая. Генерал Пермикин надеется занять к утру Красное. Но вдруг несчастные события на правом фланге заставляют штаб дать Пермикину распоряжение прекратить всякие операции против Красного Села и принять участие в общем отступлении. Пермикин телеграфировал главнокомандованию: «Передо мной свободная дорога на Петербург. Войду без препятствий». Второй приказ из штаба, и разъяренный лев подчиняется. Талабский полк покидает Гатчину после всех. Он обеспечивает мелкими, но частыми арьергардными атаками отступление армии и великого множества беженцев из питерских пригородов. Наступает зима. У Нарвы русские полки не пропускаются за проволочное ограждение эстонцами. Люди кучами замерзают в эту ночь. Потом Нарва, Ревель и бараки, заваленные русскими воинами, умирающими от тифа. В бараках солдаты служили офицерам и офицеры солдатам. Но это уже не моя тема. Я только склоняю почтительно голову перед героями всех добровольческих армий и отрядов, полагавших бескорыстно и самоотверженно душу свою за други своя. Фрагмент документальной автобиографической повести Александра Куприна «Купол св. Исаакия Далматского». (Стилистика и орфография оригинала сохранены).

Но ситуация с отношением эстонцев к русским союзникам кардинально изменилась, когда отступающие части Северо-Западной армии (с лета 1919 года она стала подавляющей частью Северо-Западного фронта) перешли эстонскую границу и расположились в Нарве и ее окрестностях. Как мы знаем, вскоре похожая история повторится в Галлиполи — большое количество голодных и вооруженных людей, которых никто не ждал, оказались на чужбине. А когда в госпиталях и лазаретах северо-западников началась эпидемия тифа — страшного бедствия того времени, — то разразилась настоящая гуманитарная катастрофа, которую редактор «Вестника Северо-Западной армии» Генрих Гроссе в своих мемуарах назвал «Нарвским мешком со вшами».

Ситуативные союзники

Как армия генерала Юденича взаимодействовала с Финляндией, другим тогдашним новообразованным государством? Весной 1919 года финны активно помогали русским белым. У нас часто обвиняют Маннергейма, что именно он осенью 1919 года не оказал решающей помощи Юденичу. Но сам Маннергейм на тот момент уже не был главой государства (летом он проиграл президентские выборы), к тому же в это время вообще не находился в стране. В середине 1919 года к власти в Финляндии пришел Каарло Юхо Стольберг — тоже левый политик, который настороженно относился к Юденичу и тем более к Колчаку. Тогда, кстати, во всей Европе наблюдался левый крен, из-за чего Ленин и рассчитывал на скорую победу мировой революции.

Как и прибалтийские левые политики, Стольберг подозревал русских белых в имперских амбициях, тем более что они, в отличие от большевиков, независимость Финляндии так и не признали. Во многом из-за этого с лета 1919 года финны отказались как-либо помогать генералу Юденичу. Поэтому бессмысленно обвинять Финляндию в предательстве белых — она и так им ничего не обещала. Но, как я уже говорил, на Карельском перешейке с армией Юденича взаимодействовал Северо-Ингерманландский добровольческий полк, которым командовал бывший кадровый офицер Русской императорской армии Юрьё Эльфенгрен. Летом 1919 году, в перерыве между двумя наступлениями белых на Петроград, на Карельском перешейке была провозглашена так называемая «Республика Северная Ингрия», которую Эльфенгрен затем ненадолго возглавил. Но ингерманландцы были ситуативными союзниками белых, они всегда держались особняком и от русских, и от финнов. Часто еще и Великобританию обвиняют в том, что она в той ситуации недостаточно помогала русским белым, в отличие от тех же эстонцев и латышей. Великобритании было выгодно, чтобы Юденич взял Петроград. В этом Черчилля, а через него и премьер-министра Ллойд-Джорджа, активно убеждали, в частности, два видных деятеля российской эмиграции — Александр Гучков и генерал Павел Головин. Логика была не только в овладении бывшей имперской столицей, но и в соединении Северо-Западной армии генерала Юденича с Северной армией генерала Миллера, которую тоже поддерживали англичане (они тогда еще не вывели свои воинские контингенты на севере России). Но глава британской военной миссии в Прибалтике генерал Марч, наблюдая за развитием ситуации на месте, оценивал ее скептически. Он не мог понять, почему представители разных антибольшевистских сил постоянно конфликтовали между собой и никак не могли объединиться для борьбы с красными. Будучи человеком сугубо военным, и потому в политическом плане весьма ограниченным, Марч искренне не видел сути противоречий между левым эстонским правительством и генералом Юденичем. В результате англичане пытались грубо давить на обе стороны, что лишь усугубляло положение. Как только белые войска и на Юге России, и на Северо-Западе стали терпеть неудачи, британское правительство резко свернуло масштабы оказываемой им помощи. Как известно, в 1920 году англичане уже прямо заявили генералу Врангелю, чтобы он согласился на переговоры с Лениным. Почему осенний поход Северо-Западной армии генерала Юденича на Петроград в 1919 году потерпел неудачу? Если говорить вкратце, то главной причиной стало не поведение союзников (эстонцев и англичан), а банальная нехватка сил и средств. Белые генералы переоценили свои возможности. Уже упоминавшийся 53-й Волынский стрелковый полк, укомплектованный выходцами с Украины под командованием генерала Даниила Ветренко, по непонятным причинам не выполнил приказ командования перерезать железную дорогу между Москвой и Петроградом в районе Тосно. Почему? Ветренко почему-то решил перерезать Николаевскую железную дорогу севернее, в районе Колпино. В результате у него не получилось ни того, ни другого. Это позволило большевикам быстро перебросить в Северную столицу эшелоны со свежими людскими резервами (в основном это были башкирские части).

«Нарвский мешок со вшами»

Как вы оцениваете поведение эстонских властей в отношении бывших русских союзников после провала белого наступления на Петроград и заключения между Эстонией и РСФСР сначала перемирия в декабре 1919 года, а потом Тартусского мирного договора в феврале 1920 года? Что это было — циничное предательство бывших союзников или трезвый прагматичный расчет? Я бы не стал так упрощать тогдашнюю ситуацию. Как я уже говорил, в Эстонии никто не ждал отступающих от Петрограда русских белых войск, тем более в таком количестве и в таком ужасающем состоянии. Зима 1919-1920 года была пиком эпидемии тифа, от которого одинаково погибали все — и красные, и белые, и эстонцы. Представляете ситуацию, когда огромная масса измученных, голодных, раздетых и больных людей в ноябре-декабре 1919 года хлынула к эстонцам через реку Нарву? Выражаясь языком современного гуманитарного права, Эстония тогда крайне скверно отнеслась к недавним союзникам Северо-западников поселили в бараки, которые находились в отвратительном состоянии. Хотя можно привести многочисленные свидетельства, что те северо-западники, кто оказался в госпиталях Тарту (Юрьева) и Таллина (Ревеля) получали бóльший и лучший уход, чем в Нарве. После подписания Тартусского мирного договора между РСФСР и независимой Эстонией в начале 1920 года положение русских белых еще более усложнилось. По условиям мира стороны обязались не содержать на своей территории враждебные воинские формирования. В результате большевики формально переименовали и переформировали эстонскую стрелковую дивизию в составе Красной армии, а эстонцы отправили пешком обратно за Нарву русских военных из бывшей Северо-Западной армии. Был и другой вариант, которым тогда воспользовались немало офицеров, — устроиться в Эстонии на лесоповал или торфозаготовки. Понятно, что для них тяжелый труд в лесу был предпочтительнее, чем высылка в Советскую Россию, что совершенно точно означало верную гибель. Летом 1920 года появился третий вариант. Тогда часть северо-западников из Эстонии через Польшу, которая тогда воевала с большевиками, добралась до армии Врангеля в Крыму. Некоторые из них (например, Станислав Булак-Балахович и Борис Пермикин) остались в Польше, на стороне которой сражались против красных в составе савинковской 3-й русской армии. Во всех этих событиях меня особенно поразила история гибели Талабского полка, который, как я читал, пытался уйти в Эстонию, но был почти полностью расстрелян на льду Чудского озера под перекрестным огнем эстонцев и красных. Тут есть некоторое преувеличение. Талабский полк на льду Чудского озера не погиб физически, а был рассеян. На самом деле одна часть полка сдалась в плен красным, другая — умерла от тифа, третья часть укрылась в Эстонии. Мне неизвестны факты, чтобы эстонцы намеренно расстреливали северо-западников. Есть известная фраза тогдашнего командующего эстонским флотом контр-адмирала Йохана Питки: «Если бы силам Северо-Западной белогвардейской армии удалось завладеть Петроградом и в ее руках очутился бы флот, то через несколько недель этот флот появился бы под Андреевским флагом под Ревелем, чтобы вновь превратить последний из столицы Эстонской Республики в губернский город России». Это классический пример послезнания, когда деятели межвоенной Эстонии в мемуарах подчеркивали свою роль в национально-освободительной борьбе за обретение независимости. При этом они замалчивали то, что в 1918-1919 годах вместе с русскими белыми вели совместные боевые действия против большевиков. Психологически это понятно — никому неохота ассоциировать себя с проигравшими. На самом деле после провала наступления на Петроград многие эстонские политики, заключая с большевиками Тартусский мир, размышляли примерно так: свою независимость мы отстояли, а русские в своей гражданской войне теперь пусть сами разбираются. Кстати, многие из тех северо-западников, кто нашел себя в независимой Эстонии, благополучно жили там вплоть до 1940 года, когда она оказалась в составе СССР. Как известно, в межвоенной Эстонии имелась весьма многочисленная русская диаспора, почти наполовину состоящая из бывших чинов Северо-Западной армии. Что с этими людьми случилось дальше? Понятно что — НКВД, а затем либо расстрел, либо ГУЛАГ. Советские чекисты всех их быстро вычислили. Положение северо-западников в Эстонии в 1940 году усугублялось еще и тем, что в той ситуации им уже некуда было бежать. Польша находилась под гитлеровской оккупацией, Британия была совсем далеко, не в Финляндию же плыть через залив на какой-нибудь утлой лодке, хотя даже и такое бывало. Как вы думаете, если бы осенью 1919 года власти независимой Эстонии знали, какая участь постигнет их страну через двадцать лет, поступили бы они иначе? Может быть, вместо сговора с большевиками они более охотно помогали бы войскам генерала Юденича? На такого рода вопросы я всегда отвечаю одинаково — люди никогда не знают, как принятые ими решения (нередко случайные или сиюминутные) отразятся спустя многие годы. Ошибки военных или политиков становятся очевидными только тогда, когда известны их последствия. Трагическая и героическая история Северо-Западной армии генерала Юденича и ее неудачного похода на Петроград в 1919 году наглядным образом это показывает.