Жестокость к террористам-мигрантам спасла обычных мигрантов от самосуда

Спустя несколько дней после теракта на концертной площадке «Крокус Сити Холл» становится очевидно, что скорбное событие стало новым и очередным разделителем на до и после. Но пограничье проходит теперь по очень тонким материям.

Теракт в «Крокусе» ужасен одним только описанием — сотни людей вечером пятницы шли на концерт любимой группы, а оказались в эпицентре бойни. Однако появившиеся затем подробности, часть из которых при этом сопровождалась кадрами-подтверждениями, выкрутила градус народного гнева на максимум.

Добавила злости и информация, что террористам удалось скрыться с места атаки. Люди буквально кричали от злости, причем трагедия объединила даже людей разных политических позиций, ну за исключением той немногочисленной массы, для которых любая трагедия — повод подсветить себя в инфополе и попросить денег на «борьбу с режимом».

И вот начинает поступать информация, что убийц взяли, причем живыми. Начинают поступать первые кадры, на которых в целом все ожидаемо: террористы пытались скрыться в лесу, один даже удумал прятаться на дереве — в результате сильно поранились. Параллельно с этим появляется запись, на которой якобы сотрудник силовых структур скармливает якобы ухо якобы задержанному террористу.

И разумеется, сразу пошли разговоры о гуманности в отношении к задержанным, общий смысл которых сводился к тому, что, мол, так нельзя, это расизм/нацизм и прочее. Оставим за скобками тот факт, что подлинность кадров никто не подтвердил, оставим также за кадром то, что и ухо в кадре никто не отрезал.

У терроризма как явления, вероятно, и правда нет национальности, зато она, а также гражданство есть у конкретных террористов — и вот это уже факт реально подтвержденный. Ровно таким же фактом является и то, что о национальности и гражданстве террористов узнала широкая общественность.

И вот этой широкой общественности, находящейся на эмоциях, — ей плевать на гуманизм к террористам, ей плевать на дружбу народов с мигрантами, ей плевать на законные методы, у нее простое желание — боль и страдания для виновников ужасного преступления. Кадры, где террорист трясется от страха, где преступника всего в крови выводят из леса, где боевик лежит на полу спортзала, — все это отдушина. Народ чувствует эту примитивную, но важную справедливость — око за око. И, видя это, слегка охлаждается и начинает мыслить трезво, не на горячую голову.

А теперь представим, что террористов взяли показательно мягко, доставили в суд без царапинок. И те нагло сидели бы, кричали бы какие-то лозунги и вообще вели бы себя уверенно. А люди в этот момент читают, как, убегая, боевики намеренно наехали на восьмилетнего ребенка (с которым, к счастью, сейчас все нормально). А потом читают, что у террористов есть семьи, а потом читают про гражданство террористов...

Вопрос: как долго при таких вводных протянули бы семьи боевиков? А сколько мигрантов из числа тех, кто правда сюда приехал честно зарабатывать деньги, попало бы под раздачу впечатлительных и гневливых граждан? Нет, ни в коем случае не оправдываю и не поощряю самосуд и коллективную ответственность (за которую, правда, только в отношении россиян, выступают наши светлоликие уехавшие «гуманисты»), но это не значит, что такого не существует.

Так что да, жестокое обращение с убийцами, если таковое имело место быть, — плохо. Но лучше так, чем погромы, в ходе которых пострадают люди, которым не посчастливилось быть соотечественниками террористов.