Повод для войны. 170 лет назад Англия напала на Россию, чтобы оставить Румынию Турции
27 марта 1854 года у России стало на двух открытых врагов больше. Британское и французское правительства, ранее уже поддерживавшие Турцию в войне с Россией, вступили в бой сами. Инициативу взял на себя Лондон. По декларации британского премьера Пальмерстона от 19 марта желательной целью боевых действий признавалась передача Крыма османской Турции и образование независимого Северного Кавказа. Российский император Николай I до конца не верил, что британцы и французы, враги со времен Средневековья, смогут объединить усилия ради войны в дальнем зарубежье. В чем заключалась его ошибка?
Промах скипетра
Ценивший мир между христианскими державами Николай I считал нарушительницей спокойствия в Европе Францию. Два переворота в Париже (1830 и 1848 годов) убедили царя, что родина Великой французской революции подает пример волнений всему континенту. Победа на президентских выборах 1848 года Луи-Наполеона Бонапарта способствовала усилению разлада. Призрак бонапартистского реванша (в 1852 году Луи-Наполеон объявил себя императором) в Санкт-Петербурге восприняли как прямую угрозу. В 1852 году турецкий султан отнял у православной общины Вифлеема храм Рождества Христова и передал его католической церкви, которую поддерживали французы. Было хорошо известно, что, давя на турок, Париж отправил военный корабль под стены Константинополя. В Санкт-Петербурге зрела готовность поступить симметрично — продемонстрировать османам силу.
Заранее прикидывая свои силы, император Николай нанес тайный визит британской королеве Виктории. Судно с монархом на борту выполнило все требования конспирации, существовавшие в середине XIX века. Царь вступил на берег Темзы под именем графа Орлова и, не тратя времени на достопримечательности, сразу же скрылся в особняке посольства. О визите не позволили писать в газетах. В семье Романовых боялись покушения поляков, осевших в Британии после неудачной попытки воссоздать большую Польшу, которая включала бы в себя Украину и Белоруссию. Как показало будущее, не меньше, чем открытых врагов, следовало опасаться тех, кто их принял, но Николай рассчитывал на договоренности лицом к лицу и историческую солидарность монархов между собой.
Переговоры 1844 года между царем и англичанами завершились с противоречивым результатом. Царь держался за прошлое: историческую дружбу против французов, память о героях 1812 года, солидарность с христианами в Турции, недопущение европейских войн. В Петербург он возвратился в уверенности, что соглашение о нейтралитете достигнуто, хоть и не подписано. Как оказалось, правительство королевы рассуждало иначе: Турция ослабла и потому — лучший партнер, чем Россия, а Франция хоть и старый враг, может стать союзницей в новой геополитической игре. В Лондоне уже готовились начать играть в нее.
Избежать неизбежного
Прямое столкновение между Россией и Британской империей могло развернуться гораздо раньше — в 1837 году, но Лондон тогда предпочел не повышать ставок. Продолжавшаяся война на Кавказе предоставляла британцам возможность вмешиваться, и они пользовались ею тихо. Зная о случаях контрабанды оружия и желая пресечь их, Россия ввела запрет на допуск иностранных судов в большинство черноморских портов. Лондон отреагировал протестом против "нарушения принципов свободной торговли".
В конце 1836 года британская шхуна "Виксен" демонстративно вошла в российские воды и пришвартовалась в районе нынешнего Новороссийска. Когда судно перехватил русский бриг "Аякс", выяснилось, что из "Виксена" уже успели выгрузить 8 орудий и 800 пудов пороха для воевавших с Россией племен шапсугов. Заказчика груза быстро нашли: расходы оплатил британский дипломат Дэвид Уркварт — секретарь королевского посольства в Турции. Позднее выяснилось, что он стремился поссорить Санкт-Петербург и Лондон и даже подтолкнуть их к войне. Разгневанная Россия привела армию и флот в повышенную боеготовность. Британия отступила. Уркварта отозвали из Константинополя как превысившего свои полномочия.
Для дипломата это оказалось началом политической карьеры. Возвратившись в Лондон, он основал журнал Portfolio, сосредоточившийся на российской угрозе. Увлеченный человек, Уркварт легко опускался до обмана. Так свет увидели поддельные документы, якобы добытые поляками во время восстания 1830–1831 годов при штурме дворца великого князя Константина Павловича, а с ними — фальшивки и авторства самого издателя. Громче всех прозвучала небывалая (неизвестная участникам) декларация независимости народов Северного Кавказа. От их имени, хоть и без поручения, Уркварт стал голосом кавказцев в Лондоне.
Некоторые современники видели в Уркварте "маньяка", но отказать ему в изворотливости было невозможно. В 1847 году бывший дипломат убедил предпринимателей Стаффорда, что затяжные убытки их бизнеса — результат протекционистской политики России и получил место в парламенте. Там он развернул кампанию по вовлечению Великобритании в войну против России, рассчитывая однажды возглавить кабинет министров. На этом пути судьба свела Уркварта с Карлом Марксом. После некоторых колебаний (Уркварт не имел никаких левых убеждений) основоположник марксизма стал публиковать антироссийские материалы в изданиях туркофила. У Уркварта и Маркса нашлось нечто общее — конспирологическая теория: оба подозревали, что глава кабинета министров Пальмерстон не спешит вступать в войну против России, потому что втайне получил большую сумму денег из Петербурга. Уркварт и Маркс азартно принялись разоблачать "русскую" коррупцию в кабинете министров.
Приключения завещания
Привыкший к единоличному управлению державой Николай I недооценивал влияние антироссийского лобби, формировавшегося у него на глазах. Всероссийского императора могло привести в замешательство чтение такого, например, отрывка, распространявшегося Урквартом и его единомышленниками: "Всемогущий, по воле которого мы пребываем у власти <...>, позволяет нам считать Россию избранной, чтобы обеспечить господство надо всей Европой. <…> мы смотрим на наше вторжение на Восток и на Запад как на волю Провидения, однажды уже оздоровившего Римскую империю, наслав на нее варваров <…>. Делайте же все, чтобы добраться до Константинополя и еще до Индии. Помните, те, кто правит в этих странах, в действительности управляют всем миром". Подпись, следовавшая за этим, — Петр Великий. Но в России никому и ничего не было известно про такое завещание.
Ставшая знаменитой фальшивка получила широкое хождение перед Крымской войной. Впервые ее опубликовал Наполеон, а после него пропаганду подхватило антироссийское британское лобби. Приписанные царю слова про Индию неожиданно и опасно резонировали в Лондоне. Извлекая часть национальных доходов из Индостана, Британская империя ревниво охраняла "свою" территорию. Британский генерал Джордж Лэйси Эванс стал, возможно, первым автором программы обороны Британии путем нападения на Россию. В его памфлете 1828 года перечислены меры, полезные против русских. Первыми названы санкции (их задача - вызвать заговор наверху), а в случае неудачи предлагается переход к войне: уничтожение морских укреплений Кронштадта и Севастополя, помощь Персии в захвате Кавказа, отправка флота в Финский залив, финансирование революционеров в надежде вызвать смуты и, наконец, бомбардировка Санкт-Петербурга, "если подобная принесет пользу". Другой набравший популярность автор памфлетов — бывший военный представитель в России Роберт Уилсон — указывал в том же направлении. Из-под его пера вышло сочинение, обосновывавшее существование скрытых целей российской политики. Одна из них, продолжал сочинитель, — скорый захват Персии, но не сам по себе, а в видах последующего вторжения в Индию. Еще в 1817 году издание Edinburgh Review готовило своих читателей к азиатским войнам с Россией: 20 лет назад было бы легче вообразить вступление русских в Калькутту, чем в Париж, но это же произошло, русские в Париже, следует делать выводы, выстраивали свое рассуждение журналисты.
Пароль "Наполеон"
Как это ни было удивительно для Николая, во Франции страх России и желание воевать с ней были куда менее повсеместными, чем в Великобритании. Донесения местных властей в столицу показывали отсутствие интереса к новому столкновению с русскими и частый скепсис. Против среди прочих выступал Жан Бино — главный казначей государства, указывая на нехватку средств и недокомплектацию армии. Но бравший пример с Наполеона Луи-Наполеон Бонапарт мечтал поднять знамя там, где его дядя бросил, — у русских. Бонапарту-младшему представлялось, что это поможет решить внутреннюю проблему: сблизить республиканцев и консерваторов-клерикалов, скептически относившихся к его правлению. К концу 1840-х радикалов справа и слева объединяло неприятие России. Наполеон III, ранее искавший поддержки у Романовых, сманеврировал и также объявил себя врагом русских.
Как и в Великобритании, во Франции еще в 1840-е развернулась кампания памфлетов, нацеленная на дискредитацию России. Тон в ней задавал литератор-путешественник Астольф де Кюстин, посетивший нашу страну с миссией по поручению своего польского друг сердцаа, желавшего вернуть конфискованную землю. Столкнувшийся с отказом Кюстин отомстил пером. На свет появилась мозаика обвинений, подозрений, конспирологических теорий (Кронштадт, по сведениям француза, населяли узники, спрятанные от глаз просвещенной Европы в туннели), обидных и несправедливых замечаний, озаглавленная "Россия в 1839 году". Книга Кюстина разошлась большими тиражами. Невзлюбивший Россию Кюстин стремился к знаменитости. Благодаря ей он и проснулся знаменитым.
Созвучно литератору-путешественнику выступали те, кто никогда не посещал Россию. Католическая печать развернула кампанию в поддержку поляков, заявлявших о принуждении к православию. Другие, как издание Union Franche-Comtaise, шли дальше: обвиняли Петербург в стремлении захватить всю католическую Европу, не исключая Ватикана. Издание L'Impartial (по иронии, значит "беспристрастный") сравнивало царя Николая с царем гуннов Аттилой, пытавшимся завоевать Европу в V веке. Левые видели в России врага революционного движения и по примеру Маркса копили злость. Повсюду в Старом Свете ходили слухи, что российские войска могут вмешаться, чтобы подавить местные волнения силой, что выдумками и спекуляциями подстегивало русофобию.
Видя, что общественное мнение подготовлено, британские и французские политики не были скрупулезны в выборе повода. В июне 1853 года Россия представила Турции ультиматум: до решения вопроса о владении храмом в Вифлееме взяла под контроль населенные румынами земли турок на Дунае. Султан ответил объявлением войны. Гипотетически ее исходом могла бы стать независимость Румынии либо ее присоединение к России. Считая нежелательным ни то ни другое, Великобритания и Франция бросили вызов Николаю I. Когда же царь отступил с Балкан без боя, надеясь на мирное разрешение конфликта, британцы и французы перенесли войну на территорию России. Там она и стала называться Крымской.