70 лет назад вышел один из самых великих фильмов в истории кино. Как «Семь самураев» изменили Голливуд?

26 апреля исполняется семьдесят лет со дня премьеры великого фильма Акиры Куросавы «Семь самураев». Об обстоятельствах создания этой революционной во многих отношениях картины, ее значении для кинематографа и непреходящей актуальности рассказывает «Лента.ру».

После поражения во Второй мировой войне Япония нуждалась в напоминании о лучших временах. Местный кинематограф обратился к образам славного прошлого. Большой популярностью на рубеже 1940-1950-х пользовался жанр чамбара — истории вооруженных катанами героев без страха и упрека. На практике это был аналог современных боевиков, выходящих сразу на видео — с небольшим бюджетом, но верным, хотя и небольшим ядром фанатов. Никто из режиссеров жанра на большую аудиторию и не рассчитывал, пока на ту же территорию вдруг не зашел постановщик совсем иного масштаба. В начале пятидесятых Акира Куросава, который только что получил «Оскар» за «Расемон», решил продолжить свои исследования исторического кино, обратившись к жанру дзидайгэки. В буквальном переводе это слово означает лишь историческую драму, и «Расемон», при всей его международной популярности, режиссер считал лишь пробным погружением в тему.

• Дата выхода: 26 апреля 1954 года
• Страна: Япония
• Продолжительность: 3 ч 27 мин
• Режиссер: Акира Куросава
• В ролях: Тосиро Мифунэ, Такаси Симура, Кэйко Цусима, Каматари Фудзивара

При этом подходящей основы для следующего фильма у Куросавы на примете не было. Он поручил своему постоянному сценаристу Синобу Хасимото найти подходящий исторический сюжет. Любопытно, что первоначальным режиссерским замыслом был фильм об одном дне из жизни самурая, который завершался ритуальным самоубийством сэпукку вследствие допущенного в этот день огреха. Однако исторические изыскания Хасимото ни к чему не приводили, а известный крутым нравом японский постановщик злился и, судя по дневникам, впадал в отчаяние.

Перелом в работу внесла принесенная сценаристом история о восьми самураях, которую Куросава забраковал, тем не мене явно ею вдохновившись, — вскоре он сам придумал сюжет о защите деревни семью голодными воинами. Замысел недвусмысленно отсылал к «Дилижансу» и другим фильмам Джона Форда — любимого режиссера Куросавы, по картинам которого он изучал то, что называл «грамматикой вестерна». На протяжении следующих 45 дней Куросава и Хасимото работали над сценарием, заперевшись в гостиничном номере и иногда забывая о еде. В какой-то момент работа и вовсе была прервана из-за физического состояния режиссера — врачи обнаружили у него глистов, вызванных обычной для послевоенной Японии антисанитарией.

Ни глисты, ни голодание, впрочем, не помешали изобретательности дуэта. Так, вполне революционным решением был перенос действия дзидайгэки из стабильной и респектабельной эпохи Эдо (1603-1868) во времена междоусобных войн Адзути-Момояма (если говорить конкретно, действие «Семи самураев» разворачивается в 1587 году). Это позволило Куросаве придать сюжету нужный драматизм, а героям — необходимый (и близкий персонажам вестернов) романтический надлом. Обедневшие самураи во главе с опытным Камбэем (Такаси Симура) соглашаются помочь крестьянам за еду не только и не столько по соображениям чести — им действительно нечего есть. Разоренная средневековыми междоусобицами Япония, которую Куросава сделал местом действия фильма, во многом рифмовалась с послевоенным состоянием страны.

На то, чтобы сделать своих героев живыми, заставить им по-настоящему сопереживать, Куросава уделяет почти два часа экспозиции фильма. Центральной частью «Семи самураев» оказывается то есть не решающее сражение, а тщательно показанный подбор команды. Каждый из героев входит в фильм буквально на наших глазах, давая зрителю время познакомиться с ним максимально подробно. Камбэй предстает хитрецом, притворяющимся монахом, чтобы спасти ребенка, похищенного разбойником. Затем к нему присоединяются грузный Шичиродзи (Дайскэ Като), воинственный Кюдзо (Сейдзи Миягути), рассудительный Горобэй (Есио Инаба), молодой Кацусиро (Исао Кимура) и весельчак Хэйхачи (Минору Чиаки). Последним в сюжет входит пьяница и плут Кикучие — этого героя Куросава придумал, осознав, что отряд получается слишком серьезным и скучным. Кикучие — крестьянин-эксцентрик с поддельной родословной, выглядит самым ярким героем фильма — неудивительно, что его играет любимчик режиссера Тосиро Мифунэ.

Проработка плана, рисование знамени, первый набег — сюжет «Семи самураев» движется неторопливо, однако Куросава выдерживает безупречный темпоритм. Скульптурные лица, живописные пейзажи, фантастическая работа с эффектом замедления кадра (термина «слоу-мо» тогда еще не существовало, и именно из «Семи самураев» он перекочевал в американское кино). Напряжение нагнетается в том числе и сокращеним длительности кадров в монтажной фразе. Этот прием особенно выразительно работает в финальной, боевой части фильма.

Размеренность повествования в «Семи самураях» — не прихоть режиссера, а следствие четкого понимания природы жанра. Средневековые сражения с использованием острых как бритва мечей не занимали много времени, так что в понимании Куросавы не могли стать центром повествования. Вместо пошлых поединков-аттракционов «Семь самураев» завораживают глубиной погружения в исторический и личный контекст.

О диктаторской режиссерской манере Куросавы легенды ходили еще при жизни режиссера, гордившегося кличкой Танно — Император. За царственной безупречностью «Семи самураев» стоят превышение бюджета, травмы актеров и даже попытка студии Toho отстранить мятежного гения от съемок. В итоге Куросава сохранил режиссерский контроль, однако первая прокатная версия «Семи самураев» была сокращена почти вдвое, а в США и Европе вышел вариант продолжительностью 141 минута (против исходных 207 минут). Режиссерский монтаж мир увидел лишь в 2006-м. Но даже несмотря на это «Семь самураев» мгновенно стали классикой.

«Великолепная семерка» Джона Стерджеса стала первым из ремейков — безусловным блокбастером, который получил два продолжения, а в 2010-х был переснят с Дензелом Вашингтоном и Крисом Праттом. Дальше были «Битва за пределами звезд» Роджера Кормана, «Приключения Флика» и «Дикий Восток» Рашида Нугманова — и это только если считать самые очевидные перелицовки фильма Куросавы. Цитаты из «Семи самураев» можно найти во множестве голливудских хитов — от «Звездных войн» до «Джанго освобожденного». Причем речь идет не только о прямых отсылках — «Семь самураев» быстро стали такой же неотъемлемой частью ДНК современного кинематографа, как условный «Броненосец Потемкин».

Не в последнюю очередь — благодаря нюансированности содержания, которой нет у его ближайших родственников вроде «Великолепной семерки». Это касается, например, эпизода, в котором герои находят зарытые самурайские доспехи и понимают, что крестьяне далеко не так безобидны, как хотят казаться. Другая великая сцена — гениальный бенефис Мифунэ, экспрессивно объясняющего новым товарищам, как они и им подобные превратили своих подопечных в жестоких животных. В этой сцене Куросава впервые бросает тень на благородство самураев, показывая, что по сути они мало отличаются от осаждающих деревню разбойников, которые тоже когда-то были воинами.

Именно здесь миссия Камбэя со товарищи обретает дополнительную ценность, которая в финале выливается в горький вывод: «Победили крестьяне. Мы проиграли, мы всегда проигрываем». Эта реплика сопровождает взгляд на поле битвы после победы — на нем возвышаются насыпные могилы с воткнутыми в них мечами. Так «Семь самураев» становятся величественным реквиемом японской — и любой другой — воинской традиции. Не нужно напоминать, что этот реквием звучит уместно в любые времена.