«Обычно пороли и отпускали»: историк – о типичных и уникальных случаях в истории Тайной канцелярии
Тайная канцелярия была основана Петром I в 1718 году, сначала она действовала параллельно с выполнявшим те же функции Преображенским приказом, созданным еще в 1686-м, а создавалась прежде всего для следствия по делу царевича Алексея. Когда оно было закончено, канцелярия стала постоянно действующим учреждением. Основной его функцией был политический сыск, то есть расследование политических преступлений, к которым относились не только заговоры, но и выражение неуважения в адрес государя: сквернословие или неснимание шапки при чтении указа, изодрание указа, плевок на изображение государя на монете и прочее.
При этом в России XVII-XVIII веков широкое распространение получила формула «слово и дело государево», произнесение которой обозначало, что человек владеет важной информацией и готов ею поделиться – по сути это были политические доносы, которые расследовала Тайная канцелярия. Порядок следствия подразумевал пытки, поэтому сегодня Тайную канцелярию порой называют чуть ли не «русской инквизицией». MIR24.TV поговорил об этом и нескольких удивительных делах с профессором Историко-архивного института РГГУ, доктором исторических наук и автором книги «Повседневная жизнь Тайной канцелярии» Игорем Курукиным.
Смотрите телесериал «Записки экспедитора Тайной канцелярии» во вторник, 7 мая, в 19:50 на телеканале «Мир». Режиссер: Олег Рясков. В ролях: Сергей Чонишвили, Илья Соколовский, Михаил Полицеймако, Дарья Мельникова, Андрей Рыклин и др.
Игорь Владимирович, порой можно увидеть, что Тайную канцелярию называют «русской инквизицией». Такое сравнение имеет основания?
– Тайная канцелярия и европейская Святая инквизиция – это такие же разные вещи, как лошадь и велосипед. Инквизиция занималась духовными вопросами, вопросами веры и ереси, и наказаниями. А Тайная канцелярия – это политическая полиция, служба безопасности.
Сравнение, видимо, продиктовано тем, что и там, и там применялись пытки.
– Когда мы говорим, допустим, о XVII-XVIII веках, пытка – это не жестокость, а стандартный элемент процедуры следствия. Их применяли не потому, что кто-то хотел помучить жертву, а потому, что так полагалось делать. Люди той эпохи были не такие, как мы, они воспринимали многое иначе.
Никакими изощренными пытками Тайная канцелярия не отличалась, была прописана стандартная процедура. Если была ситуация, когда человека обвиняли, а он не признавался, его полагалось пытать. По документам кроме дыбы ничего особо и не применялось.
Формула «слово и дело государево» действительно породила массовое доносительство, особенно при Петре I?
– «Государево слово и дело» пошло из Соборного уложения 1649 года, при Петре здесь ничего нового не выдумали. Человек был обязан донести, это законная мера, если же не донес, а дело стало известно – значит, он становился соучастником и шел по той же статье, говоря современным языком. Но донос – штука сложная. Это еще обратная связь населения с властью. Допустим, какой-то воевода или чиновник берет взятки, а как об этом узнать? Вот так и узнавали, из доносов.
Масштабы доносительства сравнить сложно, потому что у нас нет статистики за XVII век. Если по документам Тайной канцелярии можно посчитать, сколько там было людей или дел, то по XVII веку мы просто не можем этого сделать технически.
Правда ли, что в штате службы состояло всего около 30 человек?
– Конечно. Тогда вообще были совершенно другие масштабы, при Петре I насчитывалось 15 млн человек на всю Россию. Тайной канцелярии и не нужен был большой штат, ведь она занималась не уголовщиной, не воровством, не убийствами и разбоем, а именно политическими преступлениями, то есть покушениями на власть, на представителей власти. Таких преступлений никогда много не бывает.
Я изучил, наверное, больше тысячи дел, и в большинстве они стандартные. Меня, собственно, интересовали дела о попытках дворцовых переворотов, и я убедился, что, когда Екатерина II пришла к власти, было больше десяти попыток ее свергнуть.
Наверняка совершалось немало ложных доносов, это был удобный способ расквитаться? Например, соврать о том, что кто-то в пьяном виде неуважительно отозвался о государе.
– Да, ложные доносы случались, конечно. Но должен сказать, во всяком случае по XVIII веку, что в Тайной канцелярии работали умные ребята, они это хорошо чувствовали и очень быстро раскалывали. Если выяснялось, что в пьяном виде в кабаке было сказано что-то запрещенное, то обычно пороли и отпускали, потому что никакой опасности человек не представлял. Если выяснялось, что донос ложный, то доносителя наказывали – пороли, ссылали. Смертные приговоры выносились очень редко.
Почему происходили такие истории, как с солдатом, который сам на себя донес?
– Это любопытный момент. Во времена Ивана Грозного или первых Романовых власть – она где-то далеко. Человек монарха никогда не видел, может быть, только несколько раз в году, когда государь, допустим, выезжал куда-то на богомолье или на торжественное богослужение в церкви. А в XVIII веке, начиная с Петра I, выяснилось, что монарх – живой человек, который может ходить по улицам, разговаривать с простыми людьми. Оказывается, он такой же, как мы с вами. И вот солдату пришло в голову, что государыню-то можно убить: «Возьму ее штыком в животик, она и умрет, она же такой же человек, как и я». Это говорит о снижении образа монарха в глазах подданных, этот процесс действительно шел в XVIII веке, и история с солдатом – как раз отражение этого процесса.
Вы рассказывали, что этот солдат в итоге перерезал себе горло. Почему?
– Скорее всего, что называется, крыша поехала. С одной стороны, это нормальный человек XVIII века. Ты живешь в определенном мире, в определенном государстве с определенными порядками, которое самим Богом устроено. И вдруг тебе приходит в голову мысль, что государя можно убить. У тебя в голове начинают происходить какие-то процессы. С одной стороны, государь – персона священная и неприкосновенная, а с другой – тебе в голову пришла мысль, что государыню можно убить. Вот по этой причине, я думаю, он и сошел с ума.
А в 1737 году был один случай, когда чиновник-старовер, верующий человек, пришел в Тайную канцелярию и попросил его казнить. Сам себя убить он не мог, это страшный грех, а жить в этом «антихристовом царстве» не хотел. Петр I был царем, которого действительно воспринимали как антихриста. Но не надо думать, что все себя так вели, это единичные случаи.
А история про монаха, который подтирался государевым указом, действительно задокументирована?
– Да. Более того, эти испачканные бумажки так в деле и лежат до сих пор. По-моему, в итоге сослали обоих – и того, кто донес, и монаха. Это типичная история среди дел Тайной канцелярии, просто анекдотично, когда бумажки из клозета вытаскивают. Есть целые тома дел об оскорблении титула государя, об оскорблении изображения государя на монетах.
Такое могло произойти во время пьяной ссоры. Например, я говорю, что есть государев указ, а ты мне говоришь: «Да плевать мне на твой государев указ» – вот, пожалуйста, это уже статья. Расследование закончится совершенно стандартно, никакого страшного преступления здесь не найдут, никого не казнят, но это преступление. Точно так же с государевым портретом на монете – если ты на него плюнешь или бросишь на пол и наступишь ногой, то это тоже преступление по меркам того времени.