Когда в 1944-м Красная армия начала выбивать Вермахт с Украины и юга России, немцы надеялись превратить Крым в крепость. Затея быстро провалилась, и тогда они решили удержать хотя бы Севастополь. Это была хорошо укрепленная цитадель, с помощью которой гитлеровцы планировали повторить собственную долгую осаду города, поменявшись сторонами. Однако Красная армия 1944 года имела мало общего с собой из 1941-го, поэтому штурм занял лишь четыре дня. Почему немцы не смогли повторить оборону Севастополя — в материале «Газеты.Ru».

Непотопляемый «авианосец» Крым

Когда немецкие войска наступали на Крым в 1941 году, битва за него разделилась на два этапа. В ходе первого немцы прорвали советскую оборону на перешейке, который связывает полуостров с материком: сначала заняв позиции в районе Перекопа, а потом Ишуни. Захват Крыма занял примерно полтора месяца, с конца сентября по ноябрь, и единственным свободным городом остался Севастополь. С его осадой связан второй этап, который занял куда больше времени, продолжаясь до 4 июля 1942 года. Укрепленный город оттягивал значительные немецкие силы и заставлял их тратить ресурсы, столь необходимые на других направлениях. В 1943-44 годах, когда Красная армия начала полномасштабное контрнаступление, немцы надеялись превратить в крепость целый Крым. Он был необходим как «краеугольный камень» всего Восточного фронта и щит от дальнейшего продвижения в районе западного Черноморья. С полуострова можно было наносить бомбовые удары по румынским нефтепромыслам в районе Плоешти. Крым был весьма уязвим из-за слабых возможностей по снабжению и отсутствия надежных рубежей для обороны, но Гитлер, вопреки совету генералов, решил удерживать полуостров, невзирая ни на что. Помимо прочего, ему была по иррациональным соображениям противна сама идея отступления. Планам по удержанию «крымской крепости» не суждено было сбыться. Советская операция по освобождению полуострова началась 8 апреля 1944 года, оборону в районе Сиваша Красная армия прорвала за пару дней, после чего ввела в прорыв механизированные соединения. Судьба немецкой обороны была ясна к середине апреля, но оставался последний шанс — скопировать советскую оборону Севастополя.

«Обескровить красных»

К самому городу советские войска вышли 15-16 апреля и попытались захватить его сходу. Немецкие войска, хоть и отступали с севера в страшном беспорядке под непрерывными ударами советской авиации, смогли дать отпор и отбить первые штурмы. В этом нет ничего удивительного: если север Крыма представляет собой безлесные равнины, то на юге и в районе Севастополя начинается пересеченная местность. С запада и с юга подходы перекрывает Черное море, а с севера центр города отрезан Севастопольской бухтой. В итоге штурмовать Севастополь можно лишь с востока, где его прикрывают холмы. Ключевым оборонительным рубежом стал Сапун-гора, а наиболее типичной и серьезной угрозой на пути красноармейцев был хорошо замаскированный ДЗОТ. Зная об этом, командующий немецкой 17-й армией генерал Карл Альмендингер 3 мая приказал войскам:

«Нам предоставляется возможность обескровить на Севастопольском фронте численно превосходящие силы красных. Я требую, чтобы все солдаты оборонялись до последнего. Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении и противник, где бы он ни появился, запутается в сети наших оборонительных сооружений. Никому из нас не должна даже и в голову прийти мысль об отходе с этих позиций».

Затея Альмендингера не удалась по нескольким причинам. Во-первых, немецкое командование неожиданно для себя обнаружило, что городские укрепления далеко не так сильны, как в 1941 году, — они были сильно повреждены бомбардировками при немецкой осаде и восстанавливались «спустя рукава». Во-вторых, если в кампании 1941 года немцам изначально помогали 300 самолетов, то Красная армия для крымской операции собрала их больше тысячи. Эти самолеты бомбили немецкие позиции, но главное — уничтожали склады и тыловую инфраструктуру, разрушали порт и топили корабли, которые могли позволить противнику подвозить припасы и эвакуироваться. Всего за время операции советская авиация потопила 68 кораблей и судов, повредив еще столько же. В налетах участвовал один из уроженцев города Иван Киндюшев. Нанесение ударов по Севастополю далось ему нелегко:

«Сбросив наружную подвеску крупных бомб, мы вышли из зоны огня вражеской ПВО, выбрали относительно безопасное место в районе цели и начали визуально наблюдать за работой экипажей соединения. Тут же отмечали на карте расположение позиций зенитной артиллерии и прожекторов противника. Частые разрывы бомб озаряли город красноватым светом. На железнодорожном узле горели эшелоны. Вот в воздух взметнулся огромный фонтан взрыва. На сердце у меня похолодело. Ведь совсем рядом с вокзалом жили мои родители. Уехали ли они?», — писал он в мемуарах.

Наконец, Красная армия к 1944 году опиралась на колоссальную военную промышленность, которой помогла еще и американская система ленд-лиза. В результате советская сторона превосходила противника буквально во всем, но в первую очередь в тяжелой артиллерии. Именно она остро необходима при взломе эшелонированной оборудованной обороны, поскольку крупные снаряды разрушают окопы, ДОТы и ДЗОТы.

Полгода — за три недели

После первых неудач Красная армия продолжила штурм Севастополя 5 мая, уже прикладывая полную силу после подтягивания тылов, подвоза снарядов и перегруппировки. Сергей Бирюзов, командующий 4-м Украинским фронтом, вспоминал артподготовку так:

«Помню, каким ясным и ласковым было крымское утро 5 мая 1944 года. Но вдруг задрожала земля, громовое эхо раскатилось по горным долинам. Над Севастополем и его окрестностями поднялись черные тучи пыли и дыма. Два часа наша артиллерия и авиация сравнивали с землей оборонительные сооружения гитлеровцев. Темп огня нарастал с каждой минутой. Никто не мог разговаривать, объяснялись жестами. А в последние 10 минут огневого налета сам воздух, казалось, приобрел упругость металла, — это к ствольной артиллерии подключились гвардейские минометные части».

Сразу за этим огневым валом шли штурмовые пехотные части, двигаясь небольшими группами по 20-30 человек. Они быстро продвигались и занимали территорию в тот момент, когда враг еще не оправился от падающего ливня снарядов. Эта тактика комбинирования артиллерийских ударов с продвижением штурмовых групп с некоторыми изменениями применялась с Первой мировой войны. 7 мая начался штурм участка Сапун-гора — Карань, где у немцев имелось от шести до восьми ДОТов и ДЗОТов на километр фронта. Благодаря отлаженному военному производству Красная армия смогла противопоставить этому куда большую силу: 300 стволов артиллерии и минометов на километр фронта, то есть по 50 на каждое укрепление или по одному на каждые три метра, если поставить их в один ряд. В это число не входили многочисленные бригады и дивизионов «Катюш», и горно-вьючных минометов. Сапун-гора представляла собой многоярусное укрепление, на каждом из ярусов располагались траншеи и огневые точки. При этом артподготовка нанесла немцам огромный урон, но не сломила боевой дух. Маршал Петр Кошевой вспоминал, что Красной армии ничего не давалось легко:

«Бой принял напряженный характер. Быстрого продвижения не было. В облаках пыли и гари от взрывов снарядов и мин наши бойцы и неприятель то и дело сходились врукопашную. Трижды траншеи переходили из рук в руки. Кругом все горело, но враг упорно не покидал первой позиции».

В итоге, ярус за ярусом, советские солдаты смогли зачистить Сапун-гору к концу дня. Путь на город был открыт, а одновременно с этим Красная армия поджимала оборонительный периметр со всех сторон, заняв 8 мая Инкерман. Немцы смогли выдержать лишь четыре дня решительного штурма: к утру 9 мая советская армия заняла северную сторону Севастопольской бухты и готова была прямой наводкой расстреливать из орудий немцев в южной части города. Командующий Альмендингер получил от Гитлера согласие на эвакуацию, однако основная масса войск не могла последовать за ним. Последние дни немецкой обороны генерал Курт Типпельскирх вспоминал так:

«Остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда. Однако их стойкость оказалась бесполезной. 10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда. Зажатые на узком клочке земли, подавленные непрерывными воздушными налетами и измотанные атаками намного превосходящих сил противника, немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи. Русские, в своих сводках обычно не соблюдавшие никаких границ правдоподобности, на сей раз, пожалуй, были правы, определив потери 17-й армии убитыми и пленными цифрой в 100 тыс. человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения».

Освобождение Крыма и Севастополя стало колоссальным успехом советской армии, принесшим моральный подъем. Важно отметить, что хоть Красная армия к 1944 году и имела подавляющее материальное превосходство над противником, имеющиеся силы применялись грамотно, и качество командования не шло ни в какое сравнение с 1941-42 годами. Исторический опыт показывает, что бездарный генерал и его подчиненные способны похоронить любую массу армейского «железа» без всякой пользы и в бою против куда более скромного противника. Таким образом, успех стал возможен в равной степени благодаря труду рабочих в тылу и солдат на фронте.