Они вам не кисейные барышни: чего вы не знали о Смольном институте благородных девиц
За 260 лет со дня основания первое в России женское образовательное учреждение обросло мифами о тепличных девочках, которые готовились к жизни фрейлины или замужней дамы. Этот налет скрывает судьбы ученых, революционерок, военных, педагогов, музыкантов и даже разведчиц.
Многие из них прошли войны, эмиграцию, сталинские лагеря и блокаду, некоторые даже дожили до XXI века. Вместе со специалистами по Смольному разбираем, какими на самом деле были смолянки и как они завоевывали свое право на карьеру.
Женщина без образования?
Сегодня мы воспринимаем равные права на образование женщин и мужчин как должное, женской карьере в наши дни могут помешать разве что стереотипы. Но веками во всей Европе закрепленных законом стереотипов было гораздо больше, и один из базовых — женщинам не нужно образование.
Начала перемены в этом плане Франция: в 1684 году Людовик XIV основал первую женскую школу в Сен-Сире. Спустя 80 лет в России Екатерина II открыла Воспитательное общество благородных девиц — Смольный. Так начался долгий путь женщин к равенству возможностей.
"До Смольного у нас не было определенного женского образования. Когда Екатерина взошла на престол, ей не нравилось отсутствие при дворе образованных, светских женщин", — рассказывает исследователь истории Смольного института, автор тематических книг и лекций Елена Жерихина.
Изначально Смольный создавался с двумя целями — обеспечить кадрами императорский двор и воспитать самостоятельных и мудрых дворянских матерей в духе Просвещения. Впервые в Европе в Смольном начали учить и девочек из мещанского сословия, по программе Академии художеств.
Первые выпуски дворянок готовили по программе кадетского корпуса за вычетом военных дисциплин. Их учили не только этикету и танцам, но и математике, истории, музыке, театру, основам мироздания, рукоделию. И особенно иностранным языкам — французскому и немецкому, которыми ученицы овладевали в совершенстве. Позже к программе добавили физику, астрономию и химию.
Род занятий — придворная дама и светская львица
Первой ступенькой карьерной лестницы для смолянок стала профессия придворной. Из первого выпуска сразу 11 девушек были направлены ко двору. Там на позиции фрейлин они отвечали за жизнь и досуг императорских особ, некоторые из них становились фаворитками молодых наследников. Портреты смолянок кисти Левицкого отражают эти яркие жеманные образы первых выпускниц. Но уже тогда условия воспитания девочек отличались суровостью.
Во времена Екатерины девочек забирали на 12 лет, без права на поездки домой. Ежедневный подъем в 6 утра, физическая закалка, скромное питание, жизнь в кельях Смольного монастыря на 4−6 человек. С XIX века условия стали труднее — обучение сократили до 9 лет, но жить теперь приходилось в больших холодных залах на 30 кроватей потоком в 400 учениц. Появились наказания стыдом — плохо зашитый чулок могли приколоть девочке к переднику и заставить стоять весь обед на глазах остальных.
"Девочки очень рано лишались детства. В сущности, это интернат. Да, сравнительно гуманный, но все равно. Было очень выгодно отдать дочь на казенный счет, обедневшее дворянство могло решить так свои проблемы", — говорит заведующая научно-экспозиционным отделом Историко-мемориального музея "Смольный" Ольга Федорова.
Она отмечает — в смолянках вырабатывался твердый стержень и чувство внутренней независимости. Кроме двора карьерных перспектив было немного, смолянки выходили замуж. Но в браке они несли высокую культуру даже в отдаленные губернии, занимались просвещением и заботой о бедных. Порой с большой самоотверженностью. Так, Эмилия Мусина-Пушкина, "борисоглебский ангел", умерла в 1836 году от тифа, спасая крестьян от эпидемии.
Дорога в педагоги
"Посетители музея любят слушать все больше про фрейлин, фавориток... Но если говорить о профессиональных свершениях, то больше всего из смолянок вышло педагогов — несколько сотен", — говорит Ольга Федорова.
Преподавание стало первой дорожкой к самостоятельности для образованных девушек. Весь XIX век сеть женских школ стремительно росла и остро нуждалась в педагогах. Уже в начале XX века в России работало больше 600 женских образовательных учреждений, говорит Ольга Федорова. 22 из них возглавляли выпускницы Смольного.
Смолянки стали не просто первыми в России женщинами-педагогами, они стояли у истоков многих женских школ по всей стране. Выпускницы 1836 года сестры Быковы возглавили только что созданный Иркутский институт благородных девиц. Младшая из них еще и основала Общество попечения о бедных и больных детях Иркутска. Как отметила Елена Жерихина, специалисты называют это время в развитии культуры Иркутской губернии быковской эрой, и пример этот не единичен.
После 1917 года многие смолянки-педагоги оставались в России и хотели продолжать работать. Их вынудили расстаться с профессией из-за дворянского происхождения.
"Были случаи, когда они устраивались в советские школы. Но, несмотря на их большую образованность, знание иностранных языков, их не допускали до детей. Некоторые из тех, кто смог добиться этого права, в 1930-х попали под каток репрессий", — рассказывает Ольга Федорова.
Еще один карьерный трамплин — искусство
Сначала смолянок брали только преподавательницами различных видов искусства, но вскоре для них открылись профессиональная сцена и выставочные залы. И если из всех видов искусства важнейшим считается кино, то для смолянок таковой оказалась музыка. Как минимум три смолянки стали не просто исполнительницами, а профессорами консерватории.
"Треть времени в образовательном процессе занимали различные виды искусства, но прежде всего музыка. Это почти профессиональное образование, пение, хор, музыкальные инструменты, экзамены по музыке, бальные танцы", — подчеркивает Ольга Федорова.
Среда Смольного была не только музыкальной, но и интернациональной — в институте училось множество немок, финок, полек и француженок. Так, Александра Ангер стала одной из первых финских оперных певиц и наиболее известных вокалисток Финляндии.
Многие смогли построить карьеру в литературе — дочь Федора Тютчева Екатерина писала прозу и занималась журналистикой, Мария Ватсон впервые перевела на русский роман "Дон Кихот", а Нина Хабиас стала поэтессой-футуристкой. Несколько месяцев в Смольном училась даже Анна Ахматова, но не выдержала суровых условий института, отмечает Елена Жерихина.
В советское время карьеры смолянок в искусстве также обрывались. Единственная, кто смогла закрепиться в искусстве, — арфистка и народная артистка СССР Ксения Эрдели. Она играла в Большом театре, была профессором консерватории и создала советскую школу игры на арфе, говорит Ольга Федорова. При этом Ксения была родственницей знаменитого белого генерала Эрдели.
Ученые Смольного института
"В начале ХХ века Смольный критически сравнивали с прогрессивными гимназиями, институты благородных девиц рассматривались как устаревшие. В чем была главная критика? Меньше естественнонаучных предметов, больше часов уделялось языкам и искусствам", — отмечает Ольга Федорова.
Тем не менее интерес к технике и техническому образованию у смолянок тоже был. Выпускница 1782 года Прасковья Гагарина стала первой россиянкой, поднявшейся на воздушном шаре. Многие из последующих выпускниц также были неравнодушны к техническим новшествам. Некоторые стали профессионально заниматься наукой.
Наиболее известной из них стала Вера Попова. После Смольного она получила степень доктора химии в Женевском университете за свои исследования органических веществ — кетонов. Затем Попова не только ставила эксперименты в российских лабораториях, но и одной из первых женщин стала преподавать химию.
Кто-то из смолянок решил заниматься наукой самостоятельно: например, библиотекарь Публичной библиотеки в Ленинграде Анна Суслова стала филологом-самоучкой и в позднее советское время выпустила несколько работ по истории русских фамилий.
Пробиваясь через скепсис
Сестры милосердия в эпоху, когда не была изобретена анестезия, занимались крайне тяжелой работой, требующей большой выдержки и стальных нервов, напоминает Елена Жерихина. Между тем многие смолянки с начала XIX века стремились к тому, чтобы спасать жизни других людей, особенно в периоды войн.
Маргарита Хитрово окончила Смольный с отличием и была принята фрейлиной ко двору императрицы Александры Федоровны. Но с началом Первой мировой она стала сестрой милосердия и сутками работала в лазарете Царского Села, помогая раненым. Впоследствии Маргарита была вынуждена отправиться в эмиграцию, где вышла замуж за родственника арфистки Ксении Эрдели — Владимира Эрдели.
Во время Русско-турецкой войны 1877−1878 годов мать генерала Скобелева Ольга отправилась на фронт начальницей лазаретов, где лично участвовала в спасении раненых, а после войны осталась на Балканах в качестве главы болгарского отделения Красного Креста.
В медицинской науке смолянки пробивались через скепсис и недовольство многих врачей-мужчин. Но уже в начале ХХ века Мария Отт стала первой женщиной-акушером. Поступали работать врачами в больницы и многие другие смолянки с медицинским образованием, добавляет Елена Жерихина.
Именно одна из сестер милосердия определила судьбу Смольного института после его закрытия в Петрограде. Как отмечает Ольга Федорова, летом 1917 года здание института занял Совет рабочих и солдатских депутатов. Смольный перенесли в Новочеркасск, но с приходом туда большевиков его закрыли. Актриса Александринского театра Наталья Тхоржевская, ставшая сестрой милосердия на фронте Первой мировой, эмигрировала в Югославию. Там она возродила традиции Смольного в Русско-сербской гимназии, которая учила девочек после исхода из России до 1932 года.
Боевые смолянки в революции и на фронте
В начале ХХ века многие из смолянок, как добровольно, так и вынужденно, проверяли себя на прочность, порой опережая по этому качеству мужчин. Выпускница 1900 года Мария Добролюбова была педагогом, затем отправилась сестрой милосердия на Русско-японскую. Вернувшись с фронта, примкнула к боевой организации социалистов-революционеров, ответственной за убийство множества крупных чиновников и членов царской семьи.
Мария Захарченко-Шульц и София де Боде избрали еще более сложные судьбы. В 1915 году Мария отправилась на место погибшего мужа в гусарский полк, где получила два Георгиевских креста и ранение. София же в 1917 году попала в знаменитый женский ударный батальон.
В Гражданскую обе воевали в Белом движении. София приняла участие в Первом Кубанском (Ледяном) походе и погибла в 1918-м при штурме нынешнего Краснодара под командованием уже упоминавшегося генерала Эрдели. Мария до 1920 года продолжила воевать против большевиков в уланском полку. В эмиграции Захарченко стала членом Боевой организации генерала Кутепова, несколько раз нелегально пробиралась в СССР, где и погибла в 1927 году во время выполнения задания.
В Смольном училась и другая женщина, ставшая одной из легенд ХХ века. Писательницу Марию Будберг историки считают разведчицей сразу трех стран — СССР, Великобритании и Германии. При этом в разное время она была возлюбленной Максима Горького, Герберта Уэллса и английского дипломата Роберта Локкарта.
Несломленные смолянки со сломанными судьбами
После 1917 года многие выпускницы Смольного покинули Россию и направились в самые разные концы света, вплоть до Бразилии. За рубежом их судьбы складывались по-разному — от большого богатства до глубокой бедности.
У тех же, кто остался в уже Советской России, вариантов для самореализации было немного. "Те, кто оставался в Ленинграде, шли на простые работы — библиотекарь, стенографистка, общепит", — говорит Ольга Федорова.
"Ты могла служить в Публичной библиотеке, а могла вообще не иметь права на трудоустройство. Они старались быть менее заметными, менять фамилии, забыть свое прошлое", — добавляет Елена Жерихина.
Из-за своего неудобного прошлого смолянки попадали под подозрение политической полиции. Поэтессу-футуристку Нину Хабиас арестовали в 1937-м и отправили в лагерь, где она вскоре погибла. Педагог Кира Оболенская, канонизированная РПЦ в 2003-м, работала учительницей в бедных школах Петрограда, входила в православное сообщество. Сначала ее лишили работы, затем она попала под каток большого дела с участием священнослужителей и бывших офицеров. Как рассказывает Ольга Федорова, всех их пытали с целью выбить побольше имен для арестов. Только Оболенская и ее подруга Екатерина Арская никого не выдали. Их расстреляли.
Часть оставшихся в Ленинграде смолянок пережили блокаду. И даже в этом им помогали те закалка и подготовка, которые они получили в Смольном.
"Идет блокада, смолянка одна во всей коммунальной квартире, которая находилась в доме на Кавалергардской улице, моется ледяной водой, потому что она привыкла, — рассказывает Ольга Федорова о случае с одной из воспитанниц Смольного института. — Соседи удивлялись, но она отвечала, что научилась в Смольном".
Именно в коммунальных квартирах зачастую продолжали жить в Ленинграде и Петербурге бывшие воспитанницы Смольного. Они дружили с соседками простого происхождения, учили их детей французскому, немецкому, другим предметам, те называли их бабушками и тетушками, после их смерти хранили вещи.
В Ленинграде оставался небольшой круг выпускниц. Как отмечает Елена Жерихина, по крайней мере до начала 1970-х они встречались на квартире одной из выпускниц Смольного, Людмилы Волковой.
Одна из последних смолянок, Татьяна Лермонтова, в 2004 году, незадолго до своей смерти, рассказывала в стенах Смольного:
"Так жизнь сложилась, что я ничего не успела. Единственное — воспитала сына благородным человеком. Меня очень интересовала астрономия, тянуло меня это неизвестное. Я поступила в "Асторию" (гостиница в Ленинграде — прим. ТАСС), была буфетчицей, потом работала в вагоне-ресторане. Иногда я думала, что кончилось все мое воспитание. Приходилось находиться с такими людьми, такими хамскими, очень трудно было. Плакала, чтобы мама не видела, никто не видел".
Кисейными барышнями, по названию дорогой ткани, в России едко именовали жеманных, изнеженных и ранимых девушек с узким кругозором, которые не могли приспособиться к реальной жизни.
Реальная жизнь и стремление к самореализации смолянок доказали обратное — кисейными барышнями выпускницы Смольного не были. Доказали они и нечто большее: женщина может учиться, работать, быть самостоятельной и достигать уcпехов вопреки суровым обстоятельствам и гендерным предрассудкам. В те времена это было прорывом.