30 лет назад Солженицын вернулся. Что говорил об Украине, США, демократии
Ровно 30 лет назад, 27 мая 1994 года, нобелевский лауреат Александр Солженицын вернулся в Россию из США после 20 лет эмиграции. В тот день он прилетел на самолете в Магадан, потом отправился в почти двухмесячное путешествие по стране. NEWS.ru собрал высказывания писателя на актуальные темы из его выступлений после возвращения на родину. Ниже приводятся выдержки из общения Солженицына с журналистами во Владивостоке 28 мая 1994 года, а также из выступлений по приезде в Москву 21 июля 1994 года и в Госдуме 28 октября 1994 года.
«Выдумка с национальными республиками только разрушает Россию»
Россия никогда не была федерацией. США — это федерация штатов, Швейцария — кантонов, Германия — земель. Когда отдельные маленькие, мини-государственные образования соединяются вместе, чтобы создать сильное государство, — вот это федерация. Россия никогда федерацией не была, это была лживая большевистская идея для того, чтобы подавить русский народ. Поэтому если где-нибудь было национального меньшинства 20%, 15% — это объявлялось автономной республикой. Считалось, что русское большинство должно подчиняться меньшинству.
Пока командовала КПСС, такое административное устройство не имело никакого практического значения. Везде командовали те, кого назначили из Москвы. Но когда Советский Союз пошатнулся и крахнул (рухнул. — NEWS.ru), последствия оказались трагическими. Потому что по-настоящему республик, имеющих национальные больши́нства, только три: Чечня, Тува и Дагестан. Больше нет национальных республик.
Эта выдумка только разрушает Россию. И не случайно в прошлом (1993-м. — NEWS.ru) году во время длительного единоборства между президентской группой и Верховным Советом один край за другим, одна область за другой объявляли себя республиками. Почему? Потому что области и края должны платить [центру] больше, а национальным республикам идут дотации.
Я всегда говорил: нации — это краски человечества, нации надо беречь, самую маленькую нацию надо сберечь, сберечь язык, культуру. Но это не значит, что эта маленькая нация должна управлять русским большинством. Да, именно только на равноправные губернии и области должна делиться Россия.
«Ваучер — дурацкое слово какое-то»
Народ давно назвал ее «прихватизацией», и правильно назвал, язык наш никогда не врет. Это обвальная приватизация, без общественного контроля, когда за какие-то ничтожные условные деньги некоторые люди приобретают народное достояние, когда народное достояние расхватывается, когда так называемый ваучер — еще и дурацкое слово какое-то, — когда все эти ваучеры не составляют трех сотых одного процента национального достояния. Это обманная приватизация.
«В нашей экономике нет мысли»
Часто звучала и звучит фраза: «Да что вы беспокоитесь? Рынок всё расставит на свои места…» Рынок — государственного устройства не «расставит», и нравственных основ общества рынок не «расставит». Это опасная пассивность государственной мысли. Как, кстати, нет этой мысли и в нашей экономике.
«В России лжедемократия»
Демократия — это власть народа. Где у нас демократия? Народ отодвинут от власти, народ не владеет своей судьбой, народ ничем не руководит. Нет у нас демократии, я уже много раз говорил: это лжедемократия!
«Дайте власть низам народа»
Сегодня у нас — признаем честно — олигархия, то есть власть ограниченного, замкнутого числа персон. На таких огромных пространствах, как Россия, с нашими нынешними язвами нам никогда не справиться при пассивности народа. Дайте народу реальную власть над своей судьбой, низам народа, — дайте им власть. Допустите, к тому же, — каждому! — каждому гражданину быть экономической личностью.
«Снобистское словечко "электорат"»
Нынешняя система выборов не дает выхода активным народным силам и по всем просторам страны. В чем ее пороки?
Партии, московские партии рассматривают народ как материал для избирательной системы. Не случайно у нас загуляло снобистское словечко: «Электорат». А народ со своей стороны рассматривает партии: «Ааа… Кто бы из них ни победил, все равно это будет одно и то же: партия начальства».
А еще добавьте к этому инерцию голосования, которую мы вынесли из большевистских десятилетий. Мне пришлось говорить с рабочими, — они сами удивляются. Говорят: вот мы сейчас при вас кроем свое начальство. Свобода слова есть, правильно. Но доходит дело до голосования, — что с нами происходит? Нам предлагают резолюцию — и мы поднимаем руку…
«Принципиально отвергаю партийное устройство»
Я вообще против партий. Понимаете, есть создания небесные: нация, семья. Есть корпорации по специальностям или по территориальному принципу. Это естественно. А партии придумали. Я никогда ни к одной партии не только не принадлежу, я принципиально отвергаю партийное строительство и партийное устройство. Оппозиция всегда видит недостатки власти и говорит очень меткие вещи. Это сущность оппозиции. Если я вижу недостатки власти, я тоже о них говорю. И говорят: «Совпало! Он с оппозицией». Ничего подобного. Просто я вижу недостатки, и другой их видит. И всякий трезвый человек видит. Это не значит, что я с оппозицией или с властью.
«Я абсолютно поражен, что отдали 12 млн русских Украине»
Сегодня 25 млн русских живет не в России. Такой диаспоры не было никогда. Я был абсолютно поражен в Вермонте, что отдали 12 млн русских Украине, пять-шесть русских областей. Никто не сказал ни слова. Я обратился к украинскому референдуму, к русским, живущим на Украине: проголосуйте же, проголосуйте же сами! Никто не обратил внимания. Семь миллионов русских отдали в Казахстан. Никто не сказал ни одного слова! Семипалатинск, Усть-Каменогорск — это же Южная Сибирь, это же наше казачество. Там казачество запрещено, им дышать не дают — никто не говорит ни единого слова!
«Меня в 1945 году посадили правильно»
Я прощать никого не собираюсь потому, что абсолютно ни на кого лично не зол. Вы знаете, даже когда меня посадили в тюрьму в 1945 году, так меня посадили правильно. Я действительно был против этого режима. Я говорил, что с коммунизмом жить нельзя. <...> На кого мне обижаться? Но за тех, с кем я сидел, — за русских пленников, преданных сперва на смерть в немецкие лагеря, потом в советские лагеря, — за них никогда не прощу.
«Наша страна сейчас как бы распадается на саможивущие части»
Сибирь, российская провинция оставляют впечатление сохранившегося душевного здоровья. Несмотря на то что целыми десятилетиями пытались уничтожить и сломать народный наш потенциал духовный, он уцелел. Я встречал множество здоровых душ, пытливых, деятельных, ищущих умов — часто в смятении, не знающих, как правильно себя направить, куда приложить усилия, с кем соединяться.
И все это — при том, что от безумной дороговизны транспорта и связи наша страна сейчас как бы распадается на саможивущие, самоотдельные части.
Никто никогда и не ждал, что выход из коммунизма будет безболезненным. Но, может быть, никто и не думал, что он будет настолько болезненным. В порывах то 1985–1987 годов, то 1991–1992-го — мы пытались вырваться из коммунизма, но всякий раз мы шли неуклюжим, нелепым, самым тяжелым, искривленным путем. Можно было видеть и издали, и я убедился, приехавши, на месте, что Россия сегодня — в большой, тяжелой, многосторонней беде. И стон стоит повсюду, что государство снова не выполняет своих обязанностей перед гражданами.
Нет, от всего этого я не теряю надежды, что нам удастся выбраться из этой ямы. Хотя для того потребуется высокая ответственность на верхах и большие усилия снизу. Душевное здоровье, сохраненное нашим народом, поможет нам в этом.