Оставил обломок ножа в черепе: подросток-педофил год держал в страхе Урал

Владимир Винничевский из Свердловской области стал самым молодым маньяком в отечественной истории. Когда он начал нападать на детей и жестоко их убивать, ему самому было всего 15 лет. Когда похождения педофила были раскрыты, от него отреклись родители, а сам он с грустью признал, что «жизнь кончилась». NEWS.ru узнал детали его дела и что стало с убийцей.

Кем были жертвы уральского маньяка

Из материалов дела следует, что Владимир Винничевский напал на 18 детей, восьмерых из которых убил. Своих жертв, которым было от 2,5 до 4,5 года, он под разными предлогами уводил в малолюдные места и истязал до смерти ножом, иногда расчленяя. Преступления он совершал в Свердловске, Нижнем Тагиле и Кушве, наводнив ужасом весь Средний Урал. Мотивом нападений следствие сочло получение сексуального удовлетворения.

Как пишут авторы книги «Феномен российских маньяков», житель Свердловска Владимир Винничевский стал одним из первых маньяков-педофилов в СССР и одним из самых молодых серийных убийц и насильников в отечественной криминальной летописи. Он родился в 1923 году, а убийства совершал в 1938–1939 годах — в возрасте 15–16 лет.

В показаниях Винничевский признавался, что «желание к совершению убийств» у него появилось внезапно. По его словам, вечером 12 июля 1938 года во дворе одного из домов в Свердловске он убил четырехлетнюю девочку. Сначала маньяк раздел ее, потом начал душить, а затем нанес «много ранений ножом в туловище и голову, отрезал ей руку и ногу». В какой-то момент от ударов нож сломался и остался в голове ребенка.

Потом он сознался в попытке задушить мальчика в Свердловске в декабре 1938 года. Винничевский пообещал прокатить его на санках, повез вглубь двора и начал там душить. Но в этот момент рядом проходили люди, и маньяк оставил ребенка в снегу.

В январе 1939 года на станции Гора Благодатная в окрестностях города Кушва, куда Винничевского повезли к некоей знахарке «лечить» от заикания, он напал на малыша — завел его в уличный туалет, стал там душить, несколько раз ударил рукояткой ножа и бросил в выгребную яму. Впоследствии это станет элементом почерка маньяка, который решил, что зловоние отхожего места скроет запах разлагающихся трупов.

В мае 1939-го он напал на девочку, также завел ее в уборную, ударил ножом и душил, но «лишить ее жизни не смог и поэтому, не получив желаемого удовлетворения, отпустил».

Через месяц, как следовало из показаний Винничевского, он предложил случайно встреченной меленькой девочке прокатиться на трамвае, завлек ее в лес, где «разрезал ножом ей живот и лицо». Также в июне 1939 года маньяк задушил еще одну девочку и спрятал тело в яме, забросав хворостом и камнями, а ее одежду через несколько дней продал на рынке за 20 рублей.

В июле 1939-го он предложил покататься на трамвае другой трехлетней девочке. Происходящее увидела знакомая семьи малышки и поинтересовалась, куда парень ведет ребенка. Винничевский, ничуть не смутившись, заявил, что «приехал в гости к родным этой девочки», и женщина, ничего не заподозрив, ушла. В итоге маньяк привез ребенка в лес и расправился по отработанному сценарию. Через несколько дней Винничевский совершил то же самое с четырехлетней девочкой.

В августе 1939 года он похитил мальчика, которого также раздел и задушил, в сентябре заманил еще одного ребенка в лес, убил и бросил труп в болото. На этот раз Винничевский забрал у жертвы шарф и чулки, которые в тот же день отдал «незнакомым ребятишкам».

В начале октября 1939-го он убил девочку, которую завел в уборную, снял с нее пальто и шаль, а затем задушил, бросив в выгребную яму.

Задержали маньяка 24 октября 1939 года. В тот день Владимир Винничевский по поручению матери «поехал в район Уралмаша для того, чтобы купить сахара»: «Проходя по одной из улиц, заметил двух девочек, к которым подошел, и, взяв одну из них за руку, сказал другой, что ее зовет мама. Она мне поверила и ушла». После этого он сел со вторым ребенком в трамвай, по отработанной схеме поехал на городскую окраину, где стал раздевать его и душить.

В этот момент рядом проходили курсанты Свердловской школы рабоче-крестьянской милиции. Они задержали подростка с поличным. Произошло это во многом благодаря тому, что из-за участившихся случаев нападений на детей город стали активно патрулировать сотрудники милиции в штатском.

Поиски осложнялись тем, что эпизоды хоть и имели общие черты, но различались по географии и способам избавления от тел, а выжившие дети не могли составить портрет преступника. К тому же родители выживших детей не обращались в милицию.

Что известно об уральском подростке-педофиле

Владимир Винничевский воспитывался в благополучной для своего времени семье. Его отец — Георгий Иванович — работал больше десяти лет в органах ВЧК-ОГПУ, затем в типографии «Уральский рабочий». По словам малолетнего маньяка, на момент задержания его родитель три года как числился в театре музыкальной комедии. Мать же, Елизавета Петровна, по словам обвиняемого, была безработной, но в прошлом также имела отношение к чекистским структурам.

В книге «Уральский Монстр. Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза», посвященной Винничевскому, говорится, что он с родителями проживал в отдельном частном доме в центре Свердловска. С поведением у мальчика, видимо, были проблемы, о чем свидетельствует рассказ матери. По ее словам, будучи пятиклассником, Владимир с приятелем похитил у отца его револьвер, 28 патронов, килограмм пороха, дробь, а также серебряные деньги из копилки. При этом, как утверждала Елизавета Винничевская, сын очень любил музыку, играл на пианино. А отец преступника сообщал следствию, что в марте 1939 года он обнаружил пропажу двоих брюк и облигаций Госзайма на 600 рублей, в то же время Владимир «ушел в баню и больше домой не явился». Как выяснилось позднее, он отправился в Тагил, где его и нашла мать.

Проблемы были и с успеваемостью Владимира Винничевского в школе, из-за чего юноша оставался на второй год, к тому же у него не ладились отношения со сверстниками, из-за чего его переводили из одной школы в другую. Он убегал из дома, хотел вместо учебы идти работать. В новой школе, куда перевели парня, он сдружился с будущим известным скульптором Эрнстом Неизвестным, у которого часто бывал в квартире. Вместе они ходили не только на занятия, но также в кино и театр музкомедии — тот самый, где работал отец маньяка.

В деле Винничевского есть показания Эрнста Неизвестного, судя по которым, будущий художник заметил в поведении подростка довольно странную деталь: «Он был мальчик очень смирный, стеснительный, любил бывать один, часто в школе он станет где-либо в угол у стенки и стоит. Бывая с ним вместе, я вел разговоры о девочках, он всегда отзывался о них с какой-то брезгливостью и говорил, что он половых сношений не любит и никогда не имел».

По словам Елизаветы Винничевской, с пятого класса Владимир начал писать письма девочкам, за что она бранила его, полагая, что такими вещами подростку заниматься рано. Как предположил автор книги «Уральский Монстр» Алексей Ракитин, такая реакция матери на интерес сына к противоположному полу в момент полового созревания и сопутствующей гиперсексуальности могло стать причиной неприязненного отношения юноши к сексу с женщиной и переключения внимания «на нечто иное».

На допросе после задержания Винничевский заявил примерно то же, что и его друг Эрнст Неизвестный: «Половых сношений с женщинами я никогда не имел, и желания к этому у меня не имеется. Когда начинаю думать о половых сношениях, у меня появляется брезгливое чувство».

Как наказали убийцу

Мать с отцом Владимира Виннического пришли в ужас от того, в чем признался их сын. После его задержания они отправили в газету «Уральский рабочий» такое заявление: «Мы, родители, отрекаемся от такого сына и требуем применить к нему высшую меру — расстрел. Таким выродкам в советской семье жизни быть не может. 1 ноября 1939 г. 12 часов дня».

В августе 1940 года суд приговорил Владимира Винничевского к расстрелу, и в ноябре того же года вердикт привели в исполнение. Сам маньяк надеялся избежать высшей меры, он подавал жалобу на смертный приговор.

«Я еще молод, и если я не буду подвергнут высшей мере, то я смогу искупить свою вину. Прошу сохранить мне жизнь», — следовало из жалобы Винничевского в президиум Верховного суда РСФСР от 28 августа 1940 года.

Но еще в 1935 году ЦИК и Совнарком СССР издали постановление «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», предусматривающее введение смертной казни с 12-летнего возраста. Да и картина преступлений маньяка была такой, что он вряд ли бы избежал своей участи и в более «вегетарианские» времена.

По сути, Владимир Винничевский стал единственным известным маньяком-педофилом первых десятилетий советской власти. О следующем граждане СССР будут шептаться на кухнях, опасаясь за своих детей, только через 20 с лишним лет — уже в сильно изменившейся социально-политической обстановке, когда маньяков и слухов, связанных с ними, в стране станет на порядок больше.

Почему в раннем СССР было мало серийных убийц

Как отмечают авторы книги «Феномен российских маньяков», про серийных убийц, промышлявших в первые четыре десятилетия после Октябрьской революции, известно довольно мало. Так, благодаря публикациям и частично раскрытым архивам тех лет можно насчитать меньше десяти серийных убийц. Зато с 1960-х в стране начался неуклонный рост количества маньяков, который продолжался и после распада СССР.

Отчасти эта тенденция может объясняться отсутствием данных, отчасти — спецификой ленинско-сталинских времен. На страницах книги следователь СК Евгений Карчевский, который занимался распутыванием резонансных дел серийных маньяков и неонацистских группировок, рассказывает, что в первые годы после революции 1917‑го, скорее всего, «все смешалось»: «Это сейчас мы живем в век доступной информации и можем найти нужные данные в интернете или библиотеке, а тогда многое просто не озвучивалось, да и коммуникации были „от соседа к соседу“». Таким образом, по его мнению, в историю вошли наиболее резонансные случаи в крупных городах вроде Свердловска.

Психолог Владимир Плотников рассказал авторам «Феномена российских маньяков», что с одной стороны, социальные бури и войны, в которых жил ранний СССР, не способствовали созданию благоприятных условий для функционирования маньяков, специфичных для 1970–1980‑х годов. С другой — люди с соответствующими наклонностями могли реализовать их вполне легальными методами.

«Этот исторический отрезок — периоды войн, жесткой социальной мобилизации, голода. Это время, когда происходили перемещения огромных масс людей и колоссальные экономические преобразования. И во время Гражданской войны, и во время сталинских репрессий, и во время Второй мировой войны хватало людей, которые просто получали в руки оружие и могли легально заниматься тем, чем занимаются серийные убийцы в ситуации подполья», — отметил Плотников.

По его мнению, рост числа серийных убийц и насильников в послевоенном СССР может быть связан с тем, что общество стало «спокойным», люди стали работать и жить в одном месте, начался процесс урбанизации. К тому же во второй половине 1970‑х в обществе начался рост насилия, как следствие «разложения СССР». Поэтому увеличение упоминаний о серийных убийцах в тот период является «частью указанного процесса».