Что такое нестратегическое ядерное оружие и много ли его у России?

Начатые Россией учения нестратегических ядерных сил вызвали повышенный интерес к этому многообразному и обычно скрытому от посторонних глаз виду оружия. Вряд ли вопросы, связанные с ядерным оружием, в ближайшее время утратят актуальность, поэтому будет полезно разобраться, что же такое нестратегическое ядерное оружие (НСЯО) и для чего оно нужно.

Для начала стоит сразу четко определиться с предметом изучения. Чаще всего «малое» ядерное оружие называют «тактическим». Однако это определение сколь распространенное, столь и размытое. Разумеется, есть понимание, что, допустим, ядерный артиллерийский снаряд – это точно тактическое оружие. А авиабомба? С ее помощью можно решать и стратегические, и тактические задачи. Зависит от того, несет ли ее стратегический бомбардировщик, собравшийся поражать цель в глубоком тылу противника, или истребитель, который ударит ею по сосредоточению бронетехники. Возьмем на себя смелость сформулировать такое определение: тактическое ядерной оружие (ТЯО) – это ядерное оружие, предназначенное для поражения в первую очередь войск и военных объектов противника непосредственно в театре военных действий с целью оказать прямое воздействие на их ход. В противоположность ему стратегическое ядерное оружие (СЯО) предназначено для поражения целей в глубоком тылу: стратегических ядерных сил противника, его государственных и экономических объектов, в том числе городов, с тем, чтобы нанести ему «неприемлемый ущерб» (под этим может пониматься как лишение воли и способности вести войну, так и уничтожение государства и нации). При этом сами заряды ТЯО и СЯО по своему устройству ничем не различаются (практически все ядерное оружие развитых стран является так называемым термоядерным, работающим на энергии ядерного синтеза легких элементов, а не распада тяжелых радиоактивных). Стратегическое от тактического оружия отличают средства доставки.

Термин «тактическое ядерное оружие» чаще используется за рубежом. У нас же в последнее время, в том числе когда речь шла о начатых учениях или размещении оружия в Белоруссии, принято использовать выражение «нестратегическое ядерное оружие». Хотя оно и более громоздко, но зато понятнее. «Нестратегическое» – это все, что выходит за рамки категории «стратегическое». А она, в свою очередь, четко определена в договорах СНВ: стратегическое оружие – это межконтинентальные баллистические ракеты (наземные ракеты с дальностью больше 5500 км), баллистические ракеты подводных лодок (с дальностью больше 600 км), стратегические бомбардировщики, несущие бомбы или крылатые ракеты большой дальности (ими считаются самолеты с дальностью более 8000 км, ракеты с дальностью более 600 км). Все эти средства, по крайней мере у США и России, известны и до недавнего времени были учтены.

И тут мы подходим еще к одной проблеме, связанной с тактическим или нестратегическим оружием, – секретности. Это может показаться странным, но в случае НСЯО она выше, чем у стратегического оружия. Впрочем, у этого есть разумные исторические причины: американские и советские/российские СЯС начиная с 1970-х были предметом двухсторонних договоров и ограничений. Москва и Вашингтон предоставляли друг другу больше информации, чем собственным гражданам, но все же и им тоже кое-что сообщалось. А иногда даже демонстрировалось самым наглядным образом, когда ракеты участвовали в парадах на Красной площади. К тому же роль СЯС во многом сдерживающая, демонстративная – скрывать их плотной завесой секретности контрпродуктивно, противник должен знать, что ему угрожает.

© ТАСС // Парад войск Московского гарнизона на Красной площади в честь Первого мая, 1966

ТЯО, напротив, рассматривалось не столько как фактор глобального сдерживания, сколько как оружие поля боя. Поэтому сведения о нем держались в секрете. Кроме того, ТЯО никогда не было предметом жестких договоренностей об ограничении или сокращении. Таким можно было бы назвать Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, но на деле что советские «Пионеры», способные поразить любую цель в Европе, что американские «Томагавки», достававшие до Урала, были, конечно, в первую очередь стратегическим средством, а совсем не оружием поля боя.

Наиболее важной договоренностью Москвы и Вашингтона по ТЯО можно считать так называемые президентские инициативы 1991–1992 годов. Это неформальные (односторонние обещания друг другу) меры по ликвидации накопленных за годы холодной войны огромных арсеналов ТЯО. Его запасы были столь велики, что само их надлежащее хранение и охрана становились проблемой в условиях резкого сокращения вооруженных сил и оборонных бюджетов. Так, один из идеологов сокращения, сенатор Нанн, пораженный в ходе поездки по Европе тем, что американские военные на местах даже не могли точно сказать, сколько боезарядов находится в их частях, сказал: «Я не знаю, пугало ли наше ядерное оружие русских, но меня оно точно напугало».

В рамках «президентских инициатив» стороны заявили, что перестанут размещать ядерные заряды на кораблях в море (разумеется, не считая стратегических подводных лодок), вернут их из-за рубежа (советские были возвращены еще до распада СССР), уберут непосредственно из боевых частей и складируют на централизованных хранилищах, ликвидируют некоторые типы. Хотя детально это не проверялось, но принято считать, что, несмотря на периодически случавшиеся взаимные обвинения, «дух» этих соглашений соблюдался: в США – из-за резкой потери интереса к ядерному оружию в 1990–2000-х, а в России – из-за традиционно более строгого отношения к его хранению и безопасности, а также потому, что в условиях сокращения финансирования приходилось отсекать все, что не относилось к приоритетам.

В результате сокращений постепенно была ликвидирована большая часть ТЯО времен холодной войны – в Америке остались на вооружении только авиабомбы семейства B61 (порядка сотни на базах в Европе и столько же в самих Штатах), предназначенные для использования истребителями-бомбардировщиками F-15E «Страйк Игл» и F-35A «Лайтнинг II». Бомбы, развернутые в Европе, являются частью программы «совместных ядерных миссий НАТО», и их применению обучены летчики союзных стран на своих «Торнадо» и F-16. ТЯО флота (от глубинных бомб до ядерных «Томагавков») и армии было полностью ликвидировано.

У нас частенько высказываются сомнения в том, что американцы действительно все это сделали. Мол, на самом деле у них в трюмах авианосцев спрятаны ядерные бомбы. Но тут все дело в разном отношении к ядерному оружию. Действия США по его ликвидации не говорят об их миролюбии – в каком-то смысле даже наоборот. После окончания холодной войны ЯО стало выглядеть дорогущим «чемоданом без ручки». Казалось, что в новую эпоху возможны лишь локальные войны. А для победы в них Америке хватит высокотехнологичного высокоточного оружия, которым она будет сокрушать смутьянов из отсталых стран. Пожалуй, если бы американскому президенту в конце 1990-х предложили, чтобы в мире волшебным образом исчезли все ядерные бомбы, он бы с радостью согласился, поскольку тогда военное превосходство США даже над Россией и Китаем стало бы подавляющим, а страны вроде КНДР можно было бы «наказывать» без всякого страха. Наиболее ярким примером может служить американская стратегическая ядерная триада. Если бы американцы относились к ядерному оружию иначе, то ее не составляли бы МБР, изготовленные еще в 1970-х (весь наземный компонент), бомбардировщики B-52 выпуска 1961–1962 годов с крылатыми ракетами выпуска 1980-х (подавляющая часть воздушного компонента триады). Относительно новыми являются только подлодки типа «Огайо», но и их замена так задержалась, что придется продлевать гарантийные сроки службы.

ТЯО Ермаков

© U.S. Department of Defense Archive/Vostock Photo // Подлодка ВМС США класса «Огайо», 2011

Континентальный щит

У нас после распада Организации Варшавского договора и СССР отношение к ядерному оружию принципиально иное. Даже в самые тяжелые годы ЯО на пару с местом в Совбезе ООН служило олицетворением статуса великой державы и одновременно жесткой гарантией этого статуса. Если СЯС обеспечивали стратегическое сдерживание, то НСЯО решало проблему количественного и местами, по крайней мере до недавнего времени, качественного перевеса в силах, оформившегося на рубежах страны после того, как бывшие союзники наперегонки бросились вступать в НАТО. Кроме того, хотя сейчас про это не принято вспоминать, советское и российское ядерное оружие «внутриконтинентальной» дальности всегда было направлено и на сдерживание Китая, отношения с которым с начала 1960-х и по конец 1980-х были едва ли не хуже, чем с Америкой. Нестратегическое ядерное оружие делало неприемлемо опасным любую попытку разгромить вооруженные силы, слишком уж большие возможности открываются в критической ситуации у стороны, имеющей в НСЯО качественный и количественный перевес, причем перевес, возможно, на порядок.

Хотя большая часть советского арсенала была ликвидирована (и это правильно: гарантийные сроки хранения небесконечны, а продление ресурса оттягивает на себя силы и материалы, нужные для производство новых зарядов), у нас НСЯО все равно больше, чем у кого-либо в мире. Как уже было сказано, вопросы, связанные с нестратегическим ядерным оружием, держатся в строгом секрете и, разумеется, точные цифры не раскрываются, но, если исходить из открытых данных, речь идет не менее чем о 1500 зарядах, а скорее даже о 2000. То есть их примерно столько же или даже больше, чем зарядов, развернутых на носителях стратегической ядерной триады. При этом в НАТО, кроме США, значительно сокративших свой арсенал ТЯО, от него полностью отказалась Великобритания, оставив только баллистические ракеты на подводных лодках, и сильно сократила Франция, у которой есть менее 50 авиационных крылатых ракет ASMPA.

В России номенклатура НСЯО, конечно, тоже значительно сократилась по сравнению с периодом холодной войны. Официально подтвержденными можно считать специальные версии ракет армейского комплекса «Искандер-М» (как баллистической, так и крылатой), морской крылатой ракеты «Калибр», авиационной гиперзвуковой/аэробаллистической ракеты «Кинжал» и авиабомбы. Помимо «Калибра», у флота, вероятно, имеются другие типы НСЯО. Ряд крылатых ракет дальней и тактической авиации также, вероятно, имеет версии с термоядерными боевыми частями (речь не о Х-55, Х-102 и других ракетах «стратегов»). Специальные боевые части есть у зенитных ракет, в первую очередь для использования в целях противоракетной обороны. Непонятно, сохранились ли авиационные ракеты «воздух – воздух» с ядерными боевыми частями (есть открытая информация о том, что такая версия создавалась, например, ракеты Р-33 – основного оружия перехватчиков МиГ-31). Ядерные мины, в том числе в формате носимого за плечами рюкзака, скорее всего, были ликвидированы, чтобы исключить возможность ядерного терроризма. Открытый вопрос: сохранились ли ядерные снаряды крупнокалиберной артиллерии? С одной стороны, их планировали ликвидировать, но с другой – модернизация и сохранение в составе сухопутных войск ряда специфических артсистем позволяет предположить, что от этого плана могли и отказаться. В любом случае, скорее всего, их немного и основным НСЯО сухопутных войск служат «Искандеры».

Все эти средства предназначены в первую очередь для поражения военных целей противника непосредственно в ТВД – от сосредоточений войск до аэродромов, командных пунктов, логистических узлов, мостов. В случае флота добавляется поражение особо крупных и важных надводных и подводных целей. В годы холодной войны целями для ядерного оружия считались даже артиллерийская батарея или колонна танков, но, разумеется, сейчас порог применения и ценность ЯО намного выше. Вопреки расхожим заблуждениям, боезаряды тактического ядерного оружия необязательно всегда слабее, чем у стратегического, хотя обычно ему, конечно, требуется меньшая мощность. В отсутствие официальных данных по отечественному НСЯО мы можем опираться на американские и сделать вывод, что мощность зарядов ядерных артиллерийских снарядов составляла обычно одну-две килотонны (наиболее мощные достигают 20), современных тактических авиабомб – до 50 килотонн, армейских оперативно-тактических ракет – не более 500 килотонн. Последнее вполне соответствует и даже порой превышает по мощности легкие и средние блоки стратегических ракет. Часто принято все сравнивать с использованной в Хиросиме бомбой «Малыш» – мощность ее взрыва составила 15 килотонн (взрыв «Толстяка» в Нагасаки был мощнее – порядка 21 килотонны).

До недавнего времени российское руководство редко публично напоминало об имеющемся в его распоряжении НСЯО. Во многом это было связано с тем, что американцы все настойчивее пытались вплести эту тему в ткань переговоров по ограничению стратегических вооружений и стратегической стабильности в целом. Администрация Дональда Трампа так и вовсе отказалась в свое время продлевать договор СНВ-3, требуя от Москвы включить ее НСЯО в процесс контроля над вооружениями, для начала четко задекларировав его количество и обязавшись его не наращивать. Впрочем, когда стало ясно, что договориться с Вашингтоном о вопросах стратегической стабильности в обозримой перспективе не удастся, российское НСЯО стало играть все большую политическую роль. Небольшое количество НСЯО было развернуто в Белоруссии для симметрии с американскими ядерными бомбами в Европе, а сейчас в ответ на «ястребиные» идеи ряда европейских деятелей Москва сделала нетипичный для себя шаг, начав публичные учения по отработке применения нестратегического ЯО (разумеется, плановые учения регулярно проводились и прежде, но освещались крайне скупо, порой о них можно было лишь гадать). Теперь только время покажет, сможет ли НСЯО выполнить неосновную для себя сдерживающую роль, ограничившись демонстративными мероприятиями.