«Без шансов на победу»: за какую операцию в Афганистане разжаловали Льва Рохлина

Долг любого военного – выполнять приказы командования. Однако бывают случаи, когда от офицера зависит жизнь его подчиненных – и тогда он должен сделать непростой выбор между приказом и решением, его нарушающим.

Не забывая о бойцах

На Афганскую войну Лев Рохлин попал в 1982 году. Его назначили на должность командира 860-го отдельного мотострелкового полка, расквартированного в городе Файзабад в горной провинции Бадахшан.

Офицер быстро зарекомендовал себя как решительный, думающий руководитель, проявляющий заботу о вверенных ему бойцах. Он тщательно продумывал план каждой операции, оценивая возможные риски. Такие вольности не очень нравились командованию 40-й армии, считавшему, что залогом успешной кампании является исключительно строгое следование приказу.

Климат в местах боевых действий 860-го полка был суровый. Порой ветер достигал такой силы, что мог перевернуть «уазик». Серьезные проблемы испытывал Рохлин с поставками продовольствия, вооружения, боеприпасов и топлива. На местах следования транспорта моджахеды устраивали минные ловушки, закладывая 150-килограммовые фугасы из авиабомб, которые не оставляли никаких шансов ни людям, ни технике.

Будущий генерал практически всегда лично руководил марш-бросками через трудные горные перевалы, не раз принимал участие в перестрелках с повстанцами. Глеб Бобров в книге «Эпоха мертворожденных» пишет, что за полгода Рохлин сумел добиться небывалого авторитета у боевых офицеров и солдат. Его не просто уважали и любили. Подполковника боготворили в прямом смысле этого слова.

В основу своей тактики Рохлин взял методы, которые использовали его враги – полевые командиры. Перед тем, как атаковать позиции душманов подполковник вместе со своими подопечными делал большой крюк: неважно, были ли на его пути болота, пустыни или горы. Это позволяло нанести внезапный удар в тыл ничего не подозревающего противника. Кроме того, Рохлин активно использовал вертолеты, которые сбрасывали десант буквально на головы потерявших бдительность моджахедов.

Выполнить любой ценой

28 июня 1983 года возле селения Бахарак в провинции Бадахшан началась внеплановая операция ограниченного контингента советских войск, которая проводилась силами 860-го отдельного мотострелкового полка при поддержке подразделений афганской армии. В задачи подполковника Рохлина входило уничтожение остатков бандформирований, которые могли спрятаться в горной местности после мощного авиаудара. И действительно, разведка подтвердила, что недалеко от разрушенной крепости, расположенной в ущелье Коран-о-Муджан, находился отряд душманов численностью до 150 человек.

Рохлин рассказывал, что на снабжение его полка серьезно влияла ухудшившаяся погода. Туманы не давали возможности для подлета вертолетов, а размытые селем дороги снижали проходимость транспорта. Кроме того, его полк был разбросан на местности для выполнения различных задач, например, охраны аэродрома. На зачистку района от моджахедов подполковник мог выставить не более чем полторы роты бойцов.

Ситуацию осложнял еще тот факт, что разведка обнаружила и другие силы противника на этом направлении. Кроме того, имеющиеся в распоряжении 860-го полка данные могли быть недостоверными. Рохлин отмечал, что разведчики зачастую пользовались услугами ненадежных информаторов: их главной целью было получить за свою работу вознаграждение, ради которого они могли и приврать.

Рохлин доложил в оперативный штаб, что выполнение поставленной задачи сопряжено с большими рисками, ему не хватает военнослужащих и топлива. Однако мнение подполковника мало кого интересовало: вышестоящее начальство настаивало на необходимости выполнения операции любой ценой. В такой ситуации Рохлин решил возглавить подразделение лично, усилив его всем, чем было возможно.

Без шансов на победу

Когда отряд вошел в крепость стало ясно, что артобстрел своей цели не достиг. Душманы если и были в крепости, то благополучно ушли в горы. Пришлось двигаться дальше вверх по ущелью, чтобы выйти на господствующие высоты. Как вспоминали бойцы, принимавшие участие в операции, по непонятным причинам никто так и не был отправлен на гребень, что нарушало главный закон горной войны.

Командир артиллерийского дивизиона капитан Владимир Хорьков до последнего отговаривал Рохлина от проведения операции, руководствуясь тем, что в баках бронемашин оставалось не более 10 литров горючего. Однако подполковник уверил того, что до расположения противника не более 5 километров, и этого количества хватит для нанесения по нему молниеносного удара. Впоследствии Рохлин признавался, что если бы тогда был поопытнее, то не полез бы на рожон.

Когда советские бойцы подошли к кишлаку Сахайни-Малангаб неожиданно взорвался крупнотоннажный автомобиль «ЗИЛ-131». Это видимо послужило сигналом к атаке моджахедов, которые открыли по шурави шквальный огонь. Стреляли только с левой стороны ущелья – нужно было срочно ликвидировать угрозу. Рохлин скомандовал «Вперед!». Бойцы под прикрытием БМП начали взбираться по крутому горному серпантину. Тут сказался дефицит топлива и машины одна за другой стали глохнуть. Вскоре выяснилось, что батальон армии ДРА, обеспечивавший отход основных сил, самовольно покинул зону проведения операции.

Тем временем к месту, где встала колонна Рохлина стягивалось все больше душманов. В некоторых подразделениях проявились признаки деморализации, люди были в отчаянии. Рохлин рассказывал, что ему приходилось силой заставлять солдат перемещаться, что увеличивало бы их шансы на выживание. Лейтенант Алексей Орлов вспоминал, как Рохлин в полный рост бродил по позициям словно был заговоренный от пуль и наотрез отказывался идти в укрытие.

Сражение затягивалось. В условиях, когда бойцы зажаты в узком горном ущелье и вынуждены прижиматься к земле под сильным перекрестным огнем противника, рассчитывать на благоприятный исход почти невозможно. Рохлин трезво оценил ситуацию: он приказал взорвать бесполезный автотранспорт и отступить. Это был единственный шанс сохранить жизни оставшихся бойцов.

От разжалованного до героя

По разным данным, участвовавшее в операции подразделение Льва Рохлина потеряло от 10 до 12 человек, около 60 солдат получили ранения разной степени тяжести. На месте сражения были оставлены и взорваны 8 боевых машин пехоты. После неудачной операции в расположение 860-го полка прибыло военное начальство, в том числе руководитель Оперативной группы Министерства обороны СССР в Афганистане маршал Сергей Соколов.

Из воспоминаний Рохлина:

После такого вызывающего ответа ни на что хорошее подполковнику надеяться не приходилось.

Генералитет посчитал выполнение задания провальным: Рохлина разжаловали и отправили на должность заместителя командира 191-го мотострелкового полка, дислоцированного в городе Газни.

Там на долю Рохлина выпало еще одно испытание. Но из него он вышел уже победителем. В январе 1984 года штаб войсковой части попал в окружение и командующий 191-м мотострелковым полком ничего лучше не придумал, как покинуть место боевых действий на вертолете, фактически оставив своих подчиненных на верную гибель. Тогда Рохлин взял командование полком на себя.

Лев Яковлевич рассказывал, когда он с офицерами прибыл в командный пункт то нашел там лишь трупы – в живых оставался только тяжело раненый сержант.

Именно от него военные узнали о бегстве командира 191-го полка – впоследствии он был отдан под суд. Оперативная реакция Рохлина на ситуацию позволила бойцам вырваться из окружения. Через два месяца он был восстановлен в звании и вернул себе должность полкового командира.

В своем представлении командующий войсками Туркестанского военного округа генерал армии Юрий Максимов отмечал в Льве Рохлине такие качества как смелость и решительность, умение исправлять ошибки и завоевывать авторитет у подчиненных, а также немалый боевой опыт, который позволил ему в сложной ситуации принять правильные решения.

Осенью 1984 года Рохлин едва не погиб. Его полк участвовал в финальной фазе операции по ликвидации базы моджахедов. Рохлин решил совершить предварительный облет будущего места сражения на вертолете, но на очередном витке машина попал под обстрел. Вертолет каким-то чудом удалось посадить – Лев Яковлевич отделался переломом обеих ног и серьезным повреждением позвоночника. Он долго лечился: сначала в Кабуле, затем в Ташкенте. Медики запретили ему возвращаться к военной профессии, однако он убедил их изменить свой вердикт.

Впереди его ждала Первая Чеченская кампания и звезда Героя Российской Федерации, от которой он отказался, заявив: