«На американском полигоне в ФРГ арестован высший русский шпион полковник Лезжов»

По итогам Второй мировой войны Германию разделили на четыре зоны оккупации. В этих зонах стояли войска победителей. При Главнокомандующих войсками союзников были созданы советские военные миссии связи. А при Главкоме группы советских оккупационных войск в Германии сформировали соответственно английские, американские и французские миссии.

Очень быстро пришло понимание, что именно военным миссиям связи, как никому другому, выпала уникальная возможность. Располагаясь вполне законно на территории вероятного противника, они имели возможность добывать на месте ценную разведывательную информацию о состоянии войск, их вооружении, образцах новейшей техники.

Офицеры миссий практически каждый день выезжали в поездки, чтобы собственными глазами увидеть боевую технику и оружие, учения и маневры, районы развертывания вражеских ракетных комплексов. Да, им активно противостояли спецслужбы противника: преследовали, перекрывали пути движения, блокировали, сталкивали с дороги автомобили, случалось, подвергали арестам и сажали в тюрьму, и даже открывали огонь на поражение. Хочется подчеркнуть: это было как с той, так и с другой стороны.

Шеф агентурной группы переводчик Джеймс

Сразу следует отметить, что слежка за нашими разведчиками начиналась непосредственно в самой миссии. Так, англичане содержали несколько наблюдателей, которые несли посменную службу на КПП у ворот советской миссии. Они вели журнал наблюдений, куда заносили все данные на выезжающих с территории: номера машин, фамилии офицеров и водителя убывающего экипажа, время выхода автомобиля и направление движения. Тоже было и по возвращению экипажа из поездки.

Контрольно-пропускной пункт был оборудована приборами наблюдения, телефоном и радиостанцией. О любом выезде машины из миссии докладывалось в службу безопасности Британской рейнской армии.

В 1983 году КПП оснастили телевизионными камерами. Их установили у ворот, а также у пешеходных выходов.

Английской контрразведкой тщательно подбирался и обслуживающий персонал из числа немецких граждан: садовник-дворник, экономка, повара, официантки.

Много лет этот коллектив обслуги возглавляла фрау Люббен, по совместительству агент контрразведки. Кроме своих непосредственных хозяйственных забот любознательная и оборотистая фрау трижды в день составляла подробные письменные донесения об отсутствующих офицерах и членах их семей на завтраках, обедах, ужинах. Для удобства работы контрразведчики даже разработали для своего агента специальные формализованные бланки.

Шефом всей агентурной группы был переводчик Джеймс, отлично владевший русским языком, и работавший в этой должности не один десяток лет.

Подобный подход к подбору обслуживающего персонала практиковали и американцы. Работники обслуги миссии назначались распоряжением начальника американской секции связи из числа граждан ФРГ или гастарбайтеров. Общая численность составляла шесть человек: в том числе: два повара и садовник - немцы, официантка - итальянка, уборщица - пакистанка, прачка - югославка.

Были и здесь агенты спецслужб. Так уборщица-пакистанка упорно пыталась попасть в жилые помещения членов советской военной миссии, хотя уборка квартир офицеров не входила в ее обязанности. Пришлось добиваться ее увольнения.

А вот с шеф-поваром Шредером у сотрудников миссии сложились вполне доброжелательные отношения. Особенно с ним подружился переводчик советской миссии лейтенант Юрий Тетяков.

По поручению начальника он согласовывал с шеф-поваром меню, выдавал ему необходимые продукты, еженедельно доставляемые в миссию из американской секции связи. Именно Шредер заметил особо рьяное желание уборщицы побывать в квартирах офицеров миссии. По его «подсказке» также было установлено, что в цоколях бытовых электролампочек, поставляемых американцами, установлены специальные микрофоны-передатчики для прослушивания помещений.

Во французской зоне оккупации контрразведывательная обстановка была более лояльной. У ворот никто не надзирал, в журналы каждый выезд не заносил, двухметровым забором территорию миссии не окружал. Там вообще, как такового, забора не было. Правда, это не значит, что советские «миссионеры» в Баден-Бадене оставались без присмотра.

«В доме напротив, - вспоминал сотрудник советской миссии полковник Владимир Перов, - располагался пункт контрразведки. Они иногда забывали задвинуть шторку на окне, и оттуда торчал большой объектив фотоаппарата. Там днем и ночью постоянно находился дежурный. Вели съемку того, кто входит в миссию, покидает ее, въезжает, выезжает.

На маршруте нас, конечно, сопровождали машины контрразведки. Тут главное было от них оторваться. Надо сказать, что мы успешно это делали.

Если задачу следовало выполнять на севере зоны, то мы ехали сначала на юг.

Двигаемся в один город, потом в другой, проверяемся, мотаемся, пока не оторвемся».

Начальник советской военной миссии генерал Михаил Артамонов в одном из своих интервью так рассказывал о деятельности французской контрразведки: «Вернулись мы как-то из отпуска, а французы нам сообщают: мы, мол, отремонтировали вашу виллу. Наши контрразведчики приехали, проверили - повсюду подслушивающая аппаратура! Так что в доме разговаривать было нельзя, только на улице. А жене каково? Ни поругаться, ни посплетничать...»

Советские военные платили противникам той же монетой

Надо признать, что в отличие от военных атташе, сотрудники советских военных миссий не получали приглашений посетить занятия, учения или маневры.

Их, на всякий случай, старались держать в изоляции. Поэтому приходилось самостоятельно проявлять инициативу и работать по собственному плану. Запретить им выезды не могли, а вот устроить слежку, блокирование автомобилей и задержание, - это и американцы и англичане могли устроить запросто.

© Огородников Валентин/ТАСС // КПП "Чарли" в американском секторе с западноберлинской стороны, 1990 год

За сутки, а иногда за несколько часов до начала учений натовских войск, в миссию доставлялась карта с временными запретными районами, на которой указывался срок действия запрета. Кроме того, в каждой миссии находилась еще одна карта, на которой были отмечены постоянные запретные для посещения районы. Как правило, от глаз «миссионеров» закрывали аэродромы, позиции средств ПВО и радиотехнической разведки, арсеналы с вооружением и техникой, пункты управления, склады ядерных средств, полигоны.

«Одновременно с вручением карты временных запретных районов, - вспоминал начальник миссии генерал Павел Голицын, - рядом с миссией устанавливалось круглосуточное дежурство английской военной полиции, иногда дежурили по два-три экипажа.

Стоило советской автомашине выйти с территории миссии, как вслед за ней пристраивалась английская полиция, которая и сопровождала нас по всему маршруту. По ходу движения старший экипажа по радиосвязи докладывал в штаб о местоположении миссии и действиях наших офицеров.

Если колонна натовской военной техники шла навстречу советской машине или обгоняла ее, полицейские делали все возможное, чтобы помешать наблюдению наших сотрудников».

Разумеется, советские военные платили своим противникам той же монетой. Так, штаб группы оккупационных войск в Германии с 1950 г. на время учений ввел временные запретные районы для всех западных миссий. В октябре 1951 г. были установлены четыре постоянные запретные зоны, а также запрет на въезд в 10-километровую пограничную полосу вдоль границы ГДР.

Кроме того, в начале декабря 1952 г. Главнокомандующий группой советских оккупационных войск в Германии генерал армии Василий Чуйков приказал считать запретным районом остров Рюген. Это решение западным миссиям не доводилось, но у Штральзундского моста и населенного пункта Цудора были выставлены охранные посты, не позволявшие иностранным военным «миссионерам» проезд на остров Рюген.

«В середине февраля 1964 года, - сообщал в своем отчете начальник американской военной миссии связи, - советское командование создало новую постоянную запретную зону, которая закрыла от наблюдения ряд интересных мест. В начале месяца экипажи миссии успели последний раз посетить полигон понтонеров на Эльбе, который был наиболее удачным местом для фотографирования советской инженерной и амфибийной техники и наблюдения за учениями по наведению переправ».

Агрессивные методы

Однако агентура в среде обслуживающего персонала миссий, объявление закрытых зон, слежка, блокирование автомобилей, это, как говорят в народе, лишь цветочки. Противодействие работе «миссионеров» нередко выливалось в более жесткие, а порою, и жестокие, агрессивные методы деятельности контрразведки. Случалось это даже вне запретных зон.

Так, в 1974 году экипаж советской военной миссии под руководством майора Николая Пивоварчука совершал поездку на юге Баварии. Спускались вниз по серпантину горной дороги. Позади ехал какой-то американский военный на служебном кадиллаке. Ничто не предвещало беды. И вдруг удар в заднюю часть «Опель-рекорда» миссии.

Машина пролетает между столбиками ограждения, совершает два оборота, скользит по склону, покрытому толстым слоем мха, и вновь встает на колеса. К счастью, водитель и офицеры миссии были пристегнуты ремнями безопасности, а мох, судя по всему, послужил хорошим амортизатором при падении машины на грунт. В результате ни пассажиры, ни автомобиль не пострадали.

Американец был напуган не меньше тех, кто совершил кувырок. Думается, он не питал особой любви к советским «миссионерам», и решил показать, кто хозяин на дороге. Ведь он находился в своей, американской зоне оккупации, и чувствовал себя хозяином. Но американец явно не ожидал такой развязки. Чем можно объяснить подобную агрессивность?

Ведь машина советской военной миссии находилась за пределами запретной зоны и ничего не нарушала. Спустившись к «Опелю», виновник аварии узнал, не пострадали ли офицеры, поинтересовался их самочувствием, извинился. Потом автомобильной лебедкой вытащил машину «миссионеров» на дорогу.

В ловушке оказался и экипаж советской военной миссии под руководством полковника Ивана Лезжова. «Миссионеры» выехали на американский полигон «Графенвер», расположенный у западной границы с Чехословакией, когда стало известно о проведении экспериментальных аэромобильных учений.

Машина миссии была окружена солдатами США, готовыми применить оружие. Спереди к автомобилю подогнали танк, сзади – бронетранспортер. Волнение американских военнослужащих можно было понять, ведь машина советской миссии выехала прямо к командной вышке, куда вскоре должен был подъехать Главнокомандующий сухопутными войсками США в Европе.

© Начальник советской военной миссии при Главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе полковник Иван Лезжов

К машине миссии подбежал взволнованный начальник штаба генерал Тейлор:

- Как вы сюда попали? - закричал он, - Вас кто пригласил?

- Господин генерал, приношу вам свои извинения. Нас никто не приглашал. Мы случайно оказались здесь, заблудившись в этом большом лесном массиве.

Начальник штаба ничего не ответил и поспешил возвратиться к вышке. Туда уже подъехал Главком. Вскоре он возвратился к автомобилю миссии.

- Полковник, не знаю зачем вы сюда приехали, но Главком ждет вас на вышке для объяснений. Оттуда вы можете наблюдать за учениями.

- Господин генерал, спасибо за приглашение, но подняться на вышку я не имею права. Тем более я действительно не знал, что здесь проходят какие-то учения. Мы просто заблудились в лесу.

Дальше Лезжов попросил, чтобы их освободили и они готовы уехать. Генерал вновь промолчал и отправился на вышку. Вскоре начались учения, ход которого «миссионеры» внимательно просмотрели от начала до конца.

Шла холодная война. Военные миссии связи были на переднем крае этой войны.