Задолго до 22 июня 1941 года советская разведка била тревогу: скоро война

Любой, кому дорога Родина, знает и помнит о солнечном трагическом воскресном дне 22 июня 1941 года. Лучше Константина Симонова о нем не скажешь:

Тот самый длинный день в годуС его безоблачной погодойНам выдал общую бедуНа всех, на все четыре года.

И покуда жива наша память, не утихнуть мучительным спорам, не избежать тяжелых раздумий. Почему, ну почему набиравшая мощь страна не смогла сразу дать отпор фашистской мрази, понесла огромные невосполнимые потери? А еще: нападение Гитлера мы десятилетиями называли вероломным и внезапным. Вероломным - без сомнения. Но внезапным?

Из личного общения

Время дало застать разведчиков еще той, довоенной поры. Накануне войны они работали дома и за границей. Отношения сложились добрые. Разговоры о катастрофических первых днях велись откровенные и не обязательно под запись диктофона.

Будущий первый Герой Советского Союза среди разведчиков-нелегалов Геворк Андреевич Вартанян и его жена Гоар Левоновна, живя в Тегеране, создали группу "Легкая кавалерия", подчинявшуюся резидентуре НКВД в Иране.

- В Тегеране перед войной обосновались десятки тысяч немцев. Среди них много военных, сотрудников спецслужб, снимавших квартиры. Постояльцы хвастались своей осведомленностью. Весной 1941-го стали все больше говорить о нападении на СССР, ждать которого осталось недолго - конец мая или начало лета. Мы, прикидываясь несмышленышами, расспрашивали: а почему именно в эти сроки? И нам втолковывали: Гитлер должен разгромить Советы за несколько месяцев, обязательно до наступления зимы. Мы все это передавали резиденту Ивану Ивановичу Агаянцу, а он - быстро в Центр. К общему сожалению, эта наша информация, в отличие от всей остальной, интереса не вызывала.

Молодые Геворк и Гоар Вартаняны сообщали из Тегерана весной 41-го: Гитлер решился на блицкриг.

Разведчики Михаил Исаакович и Елизавета Ивановна Мукасей трудились в Лос-Анджелесе:

- Американцы, тогда среди них было много нам симпатизировавших, еще в январе 1941-го вовсю предупреждали. Вскоре Гитлер развяжет войну. Мы дружили с Чарли Чаплиным, вхожим в высшие политические круги. Видимо, понимая, кто мы, великий Чарли несколько раз чуть не требовал: сообщите в Москву, фашисты готовы напасть на Россию весной, об этом уже в открытую говорят в администрации Рузвельта. Мы сообщали, огорчаясь ответам: донесение интереса не представляет.

Герой России, атомный разведчик Владимир Борисович Барковский:

- Нас, зеленых новичков, готовили перед войной меньше года вместо двух-трех положенных. Теперь много говорят о Рихарде Зорге, первым сообщившем о готовящемся нападении. Да, наверно, одним из первых. Все донесения, что приходили в Москву из столиц стран гитлеровской оси - Берлина, Рима, Бухареста, Будапешта, Хельсинки, - буквально взывали: война на пороге. Окончательное решение о блицкриге Гитлером принято. У нас так - если информация из разных источников совпадает, ее можно рассматривать как достоверную. Не было в разведке человека, который не знал бы: скоро война.

Елизавета Мукасей (крайняя справа) не раз слышала от великого Чарли Чаплина: "Передайте своим, скоро Германия нападет на Россию". Фото: Из архива СВР

Генерал-майор СВР в отставке, историк разведки Лев Филиппович Соцков:

- Корректная, надежная информация приходила от наших источников в аппарате Геринга и Гиммлера. Люди сработали. Начальник внешней разведки Фитин ручался головой. 17 июня 1941-го лично докладывал Сталину о предстоящем нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Агент "Старшина", офицер штаба ВВС Германии, сообщил: все приготовления к вторжению закончены, вермахт в режиме ожидания. Это может случиться завтра или послезавтра, через несколько дней, но не позже. Фитин подтвердил Сталину: информация полностью соответствует действительности. Источник в аппарате Гиммлера гестаповец Вилли Леман, агент "Брайтенбах", вызвал нашего работника Журавлева на внеурочную встречу и сообщил точную дату и даже время- 22 июня, 4 утра.

И приведу напоследок перехваченное римской резидентурой экстренное сообщение от 20 июня 1941 года: "Вчера в МИД Италии пришла шифрограмма итальянского посла в Берлине. Высшее немецкое руководство информировало его о начале военных действий Германии против СССР между 20 и 25 июня". Чего уж конкретнее.

Но тогда почему?

У Сталина донесения вызывали раздражение. Они аналитические или прогностические. Он же любил конкретику. Не верил, что Гитлер вероломно нарушит советско-германский пакт о ненападении. Приказывая не отвечать на провокации, пытался во чтобы то ни стало оттянуть начало войны. Категорически, имея на то веские основания, не доверял ни их премьеру Чемберлену, ни сменившему того Черчиллю.

Интересную трактовку предвоенной политике СССР дал уже 27 сентября 1941 года хорошо к нам относящийся посол Великобритании в Москве Стаффорд Криппс в записке в Форин Офис. Оттуда она была моментально переслана резидентурой НКВД в Центр. Тут послу лукавить было нечего. Немцы рвались к столице, возьми они город, участь Криппса была бы предрешена. Привожу короткие выдержки:

"Нет никакого сомнения, что непосредственной причиной подписания этого пакта (Договор о ненападении между Германией и СССР от 23 августа 1939 года. - Н.Д.) являлось, как это неоднократно заявляли советские лидеры, их желание остаться вне войны. Они считали возможным осуществить это, хотя бы временно... В этот период они не только делали все что могли для укрепления своих границ, но и приступили к проведению программы вооружения... Они были полны решимости использовать любую возможность, пока еще имелось время, для укрепления своей обороны..."

С Криппсом можно согласиться. Как и с тем, что советское руководство допустило немало ошибок. Даже ориентировка о приведении войск в боевую готовность была дана только вечером 21 июня. В ней значилось: в ночь с 21 на 22 июня может произойти внезапное нападение. Внезапное. Такая формулировка вошла в обиход на долгие годы.

Что, если не подвиг

Данные о переброске войск вермахта из Франции к нашим границам разведка сообщила в Центр еще в начале июля 1940 года. План "Барбаросса", подразумевавший молниеносную войну против СССР, только разрабатывался. Он был подписан Гитлером в декабре. Разведка о нем знала, но добыть сам документ не удалось. Хотя о речи фюрера перед молодыми офицерами, где он дал понять, что вскоре Германия вступит в войну с Советами, берлинская резидентура передала в Москву на следующий же день после секретного мероприятия.

Не удалось установить, каким образом произойдет нападение. Предъявит ли Гитлер ультиматум с заранее невыполнимыми требованиями, как он уже делал, вторгаясь в страны Европы? Или фашисты вероломно перейдут нашу границу? В эти тайные политические планы фашистов разведка проникнуть не смогла.

Да, сведения о датах фашистского вторжения постоянно менялись. Сталин иногда обвинял разведчиков в паникерстве, а в некоторых наших агентах видел провокаторов. Но в той постоянно менявшейся глобальной геополитической обстановке назвать абсолютно точный срок нападения было практически неосуществимо. Кто, к примеру, мог предсказать, что в конце марта 1941 года прогерманское югославское правительство будет неожиданно свергнуто восставшими. В ответ немцы оккупировали страну. Сопротивление было быстро подавлено. Но для этого потребовалась переброска сил вермахта в Югославию, потом их передислокация. Наверное, если бы не это, Гитлер вступил бы в войну с СССР несколькими неделями раньше.

Не зря источники советской разведки называли 15 мая 1941 года как дату планировавшегося нападения. Весьма правдоподобно. Как раз этого времени не хватило на блицкриг, значившийся в плане "Барбаросса".

Порой звучат упреки в том, что о точной дате вторжения стало известно только за два дня до его начала. Но ведь стало же.

Иначе чем подвигом действия разведки и ее иностранных помощников не назовешь. Знать все о планах противника практически нереально. Это не под силу ни одной разведывательной службе. А наша сделала все, что в ее силах, чтобы фашистское вторжение не стало внезапным.

Рихард Зорге одним из первых сообщил о дате нападения Гитлера на СССР из далекой Японии.

Николай Кузнецов действовал в немецком тылу под именем обер-лейтенанта Зиберта.

Николай Кузнецов (1911 - 1944 г.).

Испанка Африка де Лас Эрас была любимой радисткой Николая Кузнецова.

17 июня 1941 года молодой начальник внешней разведки Павел Фитин докладывал Сталину: война начнется 22 июня.

Арестованный в США советский разведчик Гайк Овакимян был отпущен президентом Рузвельтом сразу после нападения Гитлера.

Резидент в Тегеране Иван Иванович Агаянц стал первым командиром юных разведчиков "Легкой кавалерии", созданной Геворком Вартаняном.

Партизанский отряд будущего героя Советского союза Дмитрия Медведева, названный "Митя", начал действовать на Брянщине в первые месяцы войны.

Все операции отряда "Мити" Дмитрий Медведев разбирал детально.

Иван Иванович Михеев действовал в немецком тылу под "церковным прикрытием". Он был и внешне похож на священника.

Епископ Василий Михайлович Ратмиров помогал разведке в трудные военные годы. В начале войны он работал вместе с Иваном Михеевым.

Герой России Владимир Барковский рассказывал: еще в 1940 году все чекисты знали, что война с фашистской Германией неминуема.

Герой России Артур Адамс одним из первых передал из США важнейшие документы с американскими секретами атомной бомбы.

Огромный вклад в победу внесла "Кембриджская пятерка" во главе с Кимом Филби.

Джон Кернкросс, член "Кембриджской пятерки" в молодости (слева) и перед уходом (справа). Кернкросс одним из первых сообщил о планах англо-саксов по созданию атомной бомбы.

Дальний родственник короля Британии Энтони Блант работал в английской контрразведке и в советской разведке.

Благодаря члену "Кембриджской пятерки" Дональду Маклину Москве были известны все секреты Форин Офиса.

Казненный фашистами Вильям Крюйт, возможно, стал прообразом пастора Шлага из фильма "Семнадцать мгновений весны".

Разведчик и партизанский командир Кирилл Прокофьевич Орловский - один из немногих, кто стал и Героем Советского Союза, и Героем Социалистического Труда.

Иван Иванович Дедюля. С первого года Великой Отечественной Иван Иванович Дедюля воевал в партизанском отряде - был комиссаром. Последняя должность перед выходом в отставку - помощник Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова.