Исламисты захватывают зоны в РФ? Что делать с тюремным джамаатом

После захвата заложников террористами в ростовском СИЗО № 1 в России в очередной раз заговорили о существовании тюремных джамаатов — общин в местах лишения свободы, в которых проповедуется радикальный ислам. Члены таких сообществ не только устанавливают в колониях свои порядки, но и вербуют новых сторонников, а также планируют теракты. Подробнее об этом феномене и способах борьбы с ним — в материале NEWS.ru.

Когда и как в тюрьмах появились исламские джамааты

Вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников в разговоре с NEWS.ru рассказал, что еще 1980-х годах зоны стали наполняться сторонниками радикального ислама — афганскими моджахедами и талибами (организация признана в РФ террористической, деятельность запрещена). Но тогда никаких террористических ячеек в местах лишения свободы не возникало, потому что за заключенными хорошо следили и им «не давали возможности распускаться». По словам Мельникова, радикальные джамааты начали появляться в тюрьмах во время чеченских кампаний.

«Потом был спад, вроде начали бороться с этой бедой. Специальные службы работали с заключенными. Если говорить про ФСИН, террористов и экстремистов отсаживали, держали отдельно от общей массы заключенных, не давали им возможности свободного общения и прочих привилегий. И в общем это до поры до времени помогало. Но потом мы увидели новый всплеск радикальных проявлений в СИЗО и тюрьмах», — сказал Мельников.

Почему доля исламистов в тюрьмах резко выросла

Зампред экспертного совета при Минюсте РФ Роман Силантьев сообщил NEWS.ru, что распространение радикальных джамаатов и их усиление происходит за счет увеличения числа заключенных-исламистов, которые были осуждены по экстремистским и террористическим статьям. При этом их доля в последние годы увеличилась, отметил он.

По данным ФСИН на 5 октября 2023-го, всего в российских тюрьмах и колониях содержатся около 266 тысяч заключенных, в то время как в начале года их насчитывалось 433 тысячи человек. По мнению Силантьева, такой разрыв объясняется тем, что большинство осужденных ушли в зону спецоперации, а среди оставшихся увеличилось число ваххабитов — приверженцев одного из радикальных течений ислама.

«Десятки тысяч самых приличных и адекватных заключенных у нас привлекли на СВО. Многие из них искупили свою вину, многие погибли, но в подавляющем большинстве они в колонии не вернулись. Из-за этого выросла доля ваххабитов и резко снизилась доля людей, именно заключенных, которые могли им противостоять», — предположил он.

Исламисты специально садились в тюрьмы для вербовки заключенных?

Кроме того, Силантьев подчеркнул, что некоторые исламисты-радикалы специально садились в тюрьмы на небольшие сроки, чтобы организовать там ячейки. Мельников предположил, что еще одна причина существования тюремных джамаатов — закрытость ФСИН. Он высказал мнение, что администрации тюрем и колоний могут творить все что угодно: брать взятки, пытать заключенных, держать их в нечеловеческих условиях или, наоборот, обустраивать хоромы для «привилегированных» арестантов.

«ФСИН — максимально закрытое ведомство с огромным количеством проблем. При этом они докладывают наверх, что у них все хорошо. Вспомните, что ростовский СИЗО № 1 недавно был признан лучшим в регионе. Сотрудники об этом рассказывали публично. Теперь мы видим, что там на самом деле происходит. И так везде, по всей стране», — высказал мнение Мельников.

Он добавил, что сейчас в места лишения свободы практически перестали пускать с проверками членов общественных наблюдательных комиссий (ОНК). А те, кому удается пройти через забор с колючей проволокой, — это «согласованные люди». Они, если нужно, не увидят нарушение и не напишут жалобу, считает Мельников.

«В мутной воде происходит намного больше всяких нехороших событий и намного проще делать грязные дела. Но если мы не будем выявлять заболевания, показывать гниль и гной, то мы не сможем его вылечить», — заключил он.

Блатные не могут противостоять «зеленым»

Писатель, конфликтолог Михаил Орский, который более девяти лет провел в местах лишения свободы, рассказал NEWS.ru, что сейчас в России некому противостоять образованию радикальных джамаатов в тюрьмах и колониях. По его словам, в исправительных учреждениях практически уничтожили «черные» зоны (где за порядком следят так называемые блатные). Орский считает, что под присмотром криминальных авторитетов было бы невозможно распространение радикального ислама, потому что те часто враждуют с «зелеными» (осужденными за религиозный экстремизм и их последователями, которые объединяются в ячейки).

«В тюрьме уничтожили „черный ход“. Я его не восхваляю, но он был, и у него была идеология. А природа не терпит пустоты. „Черный ход“ никакому ваххабизму не дал бы разгуляться», — заявил Орский.

Он добавил, что «блатные „зеленых“ не любят», поэтому между ними в местах лишения свободы часто возникают конфликты. Помимо этого, по словам Орского, радикалы-исламисты «шатают режим»: из-за их поведения ухудшаются условия содержания остальных заключенных.

«Вы представляете, какие репрессии сейчас будут в ростовском СИЗО? Этим захватом они [террористы] чудовищно ухудшили положение арестантов, которым предстоит сидеть в этой тюрьме», — считает он.

При этом Орский предположил, что «красные» (зоны, которыми управляют администрации и подчиненные им заключенные) не могут и не будут противостоять радикальным исламистским ячейкам, потому что у них другие интересы.

«У „активистов“ (привилегированные заключенные, которые контролируют других осужденных. — NEWS.ru) нет никакой идеологии. Им надо выжить: лишь бы налили лишнюю шленку (миску) баланды, лишь бы раньше освободиться», — сказал он.

Психологический потрет зэка-исламиста

Председатель ОНК Пермского края Василь Миндубаев вместе с психологами составил социально-психологический портрет людей, осужденных за терроризм и экстремизм, которые либо основывают, либо примыкают к радикальным тюремным джамаатам. Он рассказал NEWS.ru, что, согласно статистическим данным, их основной возраст — от 18 до 38 лет. По словам Миндубаева, такие люди обычно скромно ведут себя на публике.

«Каждая подобная группа осуществляет латентную деятельность по укреплению экстремистских идей и их пропаганде, привлекая в свои ряды новых сторонников. Такие лица также ищут деньги для финансирования своей деятельности и планируют различного рода акции во время и после отбывания наказания», — заявил он.

Миндубаев подчеркнул, что идеологам радикальных тюремных джамаатов свойственны такие качества, как злость, агрессия, склонность к враждебному реагированию, импульсивность, чувство вины, а также страх. Они часто страдают фобиями, депрессиями и ночными кошмарами.

«Для осужденного за религиозный экстремизм также характерен низкий уровень социальной адаптивности в сочетании с высоким уровнем тревожности. Они не умеют и не желают приспосабливаться к окружающим условиям, часто заостряют внимание на одной, зачастую надуманной проблеме», — заявил Миндубаев.

По его словам, у таких людей нет постоянных привязанностей и семьи, они склонны к шизофрении, биполярному расстройству личности и к другим психическим заболеваниям.

Сотрудники ФСИН также входят в джамааты?

Миндубаев высказал мнение, что лидеры террористических тюремных джамаатов продолжают свою работу: возможно, они вербуют и сотрудников ФСИН, и заключенных. Он предположил, что в первом случае чаще всего поддаются влиянию молодые служащие тюрем и колоний, недавно закончившие ведомственные образовательные учреждения.

«Они представляют особую ценность для вербовки в связи с тем, что обладают навыками ведения оперативной работы и хорошим уровнем владения оружием в совокупности со спортивной подготовкой», — высказал мнение Миндубаев.

Что касается заключенных, то, по его словам, идеологической обработке, как правило, подвергаются люди молодого, реже — среднего возраста. Речь идет о неоднократно судимых гражданах, не имеющих семьи, занимающих низшие позиции в криминальной среде, слабовольных и рассматривающих радикальный ислам как вариант личностного развития.

Силантьев добавил, что часто к радикалам в тюрьмах примыкают так называемые опущенные (люди, занимающие низшую ступень в тюремной иерархии). По его словам, порой они даже принимают ислам, чтобы улучшить свое положение среди заключенных.

«Его не принимают в тюрьме, поэтому приходят ваххабиты и говорят: „Дорогой, ты там опущенный, а у нас ты полноценный брат. Мы не признаем их закон, у нас свой закон, мы все равны, иди к нам“. Один из шести ликвидированных боевиков в ростовском СИЗО был такой. В джамаате у него были более высокие позиции», — говорит Силантьев.

Почему в тюрьмах сложно выявлять вербовщиков

Миндубаев предположил, что выявление заключенных, занимающихся распространением радикальных исламских течений в местах лишения свободы, затруднено тем, что сотрудники ФСИН недостаточно владеют информацией об этих течениях. Об этом свидетельствуют результаты исследования, проведенного среди 50 служащих колонии со стажем от одного до пяти лет, подчеркнул он.

«Оно выявило, что сотрудники ФСИН не имеют четкого представления о внешнем облике вербовщика. В самом общем виде они ассоциируют экстремизм с исламом, предполагая, что распространитель экстремистских идей — молодой человек с бородой, четками, одетый в традиционный арабский наряд», — высказал мнение Миндубаев.

Он подчеркнул, что в качестве агента исламистов не рассматривались женщина или строго одетый мужчина славянской внешности. Кроме того, респонденты считали, что вербовщик сразу приступает к активной деятельности, много говорит о политике и религии.

«На деле процесс вербовки начинается с отдаленных тем, а склонение человека к экстремистской деятельности начинается позднее — после установления крепкой эмоциональной связи», — отметил он.

По словам Миндубаева, респонденты утверждали, что экстремизм чаще распространяется через специальную литературу, реже — через интернет-ресурсы и религиозные организации. Практика же показывает, что 75% вербовочной работы осуществляется именно в Сети, заявил он.

Как искоренить джамааты

По словам Силантьева, для борьбы с радикальными тюремными джамаатами нужно изолировать осужденных за терроризм от остальных заключенных. Однако далеко не везде есть такая возможность, говорит он.

«Когда их несколько десятков, сотен, их уже никак не раскидаешь. Это нерешаемая проблема в рамках современной правовой системы. В идеале их нужно лишать гражданства и депортировать из страны за такие преступления. И делать так, чтобы они не вернулись. У нас существует биометрия. Но вообще лучше не доводить дело до ФСИН и не брать их живыми», — высказал мнение Силантьев.

Мельников предлагает менее радикальные подходы к решению проблемы. Он согласен с тем, что необходимо изолировать террористов от других арестантов, и уверяет, что хватит камер на всех.

«Как-то я проверял один изолятор в Москве. Захожу в камеру в полуподвальном помещении, где должно быть восемь человек. А там почти 30. В это же время наверху в камере, где должно содержаться 20 человек, сидят всего двое. У них там коврик Versace и огромный плазменный телевизор», — вспоминает Мельников.

По словам Силантьева, ранее обсуждалась идея строительства отдельных тюрем для террористов и экстремистов. Но, по его мнению, это не только не поможет искоренить опасные джамааты, но и увеличит риски.

«Это порождает новые угрозы. Если несколько сотен ваххабитов собрать в одном месте, то это резко повышает вероятность того, что произошло недавно в Ростове-на-Дону. Только это будут не шесть человек, а шестьсот. Тогда там нужно держать как минимум роту спецназа на постоянной дислокации», — объяснил Силантьев.

Как еще бороться с радикальными джамаатами

По мнению Мельникова, для искоренения опасных радикальных ячеек в местах лишения свободы достаточно соблюдать существующие российские законы. Он высказал мнение, что стоит тщательно проверить все колонии, тюрьмы, СИЗО, искоренить круговую поруку, которая сводит на нет все инспекции. Кроме того, нужно сделать ведомство более открытым для общественных наблюдателей и благотворительных фондов, добавил Мельников.

Но главная мера в борьбе с радикальными тюремными джамаатами, по мнению правозащитника, — это активная борьба с коррупционерами в рядах ФСИН. При этом он заявил, что необходимо показательно наказывать не только рядовых служащих, но и сотрудников региональных управлений и высокопоставленных чиновников ведомства.

«Пока физически не поменять тех, кто занимается вредительством внутри системы, то есть коррумпированных сотрудников ФСИН, мы ни к чему ни придем. Если у террористов в тюрьмах будут вольготные условия содержания, если они могут по видеосвязи разговаривать на фоне флагов и запрещенной символики, давать указания подчиненным и вербовать новых людей, то вы одного посадите, а 10 новых появятся», — предположил Мельников.

Миндубаев предложил другие методы борьбы с опасным радикализмом в тюрьмах и колониях. По его мнению, террористов можно перевоспитать. Для этого, считает Миндубаев, нужно проводить беседы с заключенными-мусульманами и объяснять им, что экстремизм в корне искажает систему общечеловеческих ценностей. Кроме того, он полагает, что стоит организовывать встречи осужденных с пострадавшими от рук террористов.