Психолог Вершинин рассказал о механике вербовки в секты и радикальные организации
ФСБ России регулярно предотвращает теракты и пресекает деятельность радикальных организаций на территории страны. Задерживают как исламистов, так и националистов российского происхождения. В попытке разобраться, почему люди радикализируются и сознательно идут на преступления, мы дошли до... сект. Тех самых сект, которые пугали нас в 1990-х годах. О механике вербовки в секты и радикальные организации «Вечерней Москве» рассказал социальный психолог Михаил Вершинин.
Михаил Вершинин занимается изучением культов почти 20 лет. Причем он делает это не только теоретически, но и практически. Михаил внедрялся в различные радикальные организации, для того чтобы своими глазами увидеть, как происходят процессы вовлечения в секту. Поэтому он прекрасно понимает подопечных, которым помогает выходить из культов. Психолог уверен, что между сектами, инфоцыганами и террористическими организациями сходств больше, чем различий. Все они нашли короткие пути к сердцу обычного человека. Впрочем, у социальных психологов есть путеводитель.
— Михаил, по сравнению с 1990-ми годами есть ощущение, что сегодня бум сект прекратился. Это действительно так или только кажется?
— Это только кажется. Небольшая часть сект попала под запрет как экстремистские, нежелательные или связанные с разведдеятельностью стран-оппонентов. Но большая часть сект и культов, существовавших в нашей стране в 1990-е годы, и сейчас спокойно работает. И их деятельность лишь частично регламентируется. Сейчас для различных гуру и руководителей маленьких психологических концлагерей — раздолье. И все это идет на фоне огромного количества инфоцыган и всяких безумных тарологов и астрологов — в общем, бум инфобизнеса. Грань же между «наставниками» типа Блиновской и лидером какого-либо культа очень тонка. И тут важно отметить силу их слова для их последователей. Люди, которые кажутся нам авторитетными, раздавая советы, имеют огромную власть и могут подтолкнуть тысячи своих приверженцев к неправильным выводам и решениям.
— А жертв культов такое же количество, как и в 1990-е?
— Статистику никто не ведет. Есть какие-то цифры, которые попадали в публикации комитетов Госдумы и высказывания некоторых экспертов. Они колеблются в пределах 200 тысяч — 2,5 миллиона человек. Никто не знает, сколько людей вовлечены в разные деструктивные культы. Другое дело, что существуют различные так называемые новые религии, часть которых ведет свою деятельность как легальную и зарегистрированную в Минюсте. И по ним тоже считают количество приверженцев. Но какой-то общей картины нет. Как и раньше, так и сейчас, новобранцев затаскивают в секты, как правило, близкие и знакомые люди. Неизвестный, который подойдет к вам на улице или подсядет рядом, — это популярный миф, и такие случаи чаще исключение из правил.
— Я слышала о том, что завербовать могут даже в компании, куда пригласили поиграть в настольные игры…
— Вербовка — это процесс, который состоит из нескольких этапов, первым из которых является «завлекание» потенциальной «жертвы» под любым предлогом на свое культовое мероприятие. Любая деятельность может быть прикрытием для того, чтобы вас затащить: музыкальные кружки, публичные лекции, изучение Библии, спортивные секции, кружки реконструкторов…
В случае, когда вербовщик находится в вашем близком окружении, он сначала делится с вами «позитивом», «разделяет положительные изменения », а потом должен привести вас в культ для «пробы нового и интересного».
Используются различные уговоры, выяснения личных отношений, вроде «уважаешь ли ты меня? » или «делай, как я!». Отказать не знающему человеку очень сложно, но представьте, что вас вербует жена, муж или мать?
Жулик пирамид настроил: как обезопасить себя от финансовых мошенников
Затем вас подталкивают к принятию обязательств по посещению культовых мероприятий. Причем важно понять, что речь идет о крайне «невинном подталкивании», на которое мы, как правило, соглашаемся. Поэтому для того, чтобы не попасть в секту, важно ориентироваться не на места, где чисто гипотетически могут завербовать, а на осознание, что вас, возможно, в данный момент вербуют. Знание названий всех опасных сект не сильно вам поможет, так как они редко работают под своими названиями и мимикрируют под разные группы. Мне кажется, важнее уметь понимать, что когда вас начинают подталкивать и манипулировать, то это как раз сигнал о том, что происходит что-то не то.
— Можно ли как-то отличить легальный культ от нелегального и как понять, что ты вошел не в ту дверь?
— Какого-то универсального подхода нет. Искать какой-то защитный оберег бесполезно, потому что в псевдопротестантский культ вас будет звать ваша девушка, близкий или товарищ с работы. И обладать навыком сказать «нет», когда на тебя давят, мол, я хочу тебе сделать подарок, сходи обязательно, для меня это важно, — куда важнее, чем пытаться определить, хорошая это религия или плохая. Я обычно советую, перед тем как говорить «да, я приду », узнать фамилию лидера, место деятельности группы, название организации и ее книг и начинать гуглить, прибавляя к запросу слова: «мошенник», «отзывы», «секта». Затем нужно изучить информацию, которую увидите по поисковому запросу.
При этом важно понимать, что часть отзывов могут не соответствовать действительности: в интернете любят писать о плохом, но это не всегда правда.
Изучив отзывы, вы сможете приблизительно понять, что происходит и какое информационное поле связано с этой организацией и ее лидером. Ну а если лидер или представитель этой группы с порога уже начинает вам рассказывать про «успешный успех», про то, что вы исцелитесь или мгновенно решите все свои проблемы, то это, конечно, тревожный звоночек.
Часть общества
— Вы помогаете людям выходить из сект. Но многие эксперты уверены, что это — сизифов труд: мол, люди не считают себя жертвами... Есть ли смысл в этой работе?
— Культы и секты — часть общества. Они существовали на протяжении сотен лет и будут существовать дальше. Другое дело, что масштаб сект благодаря развитию интернета вырос, и они охватывают уже не тысячи людей, а миллионы! Спасти эти все миллионы невозможно, потому что на секты есть спрос.
Культы и авторитарные группы предлагают решения, которые всегда найдут отклик в душе определенной аудитории.
Это в нас заложено самой биологией: часть людей всегда хочет быть не как все и выбирает альтернативный, более короткий путь, как им кажется.
Что касается спасения, то мы с вами знаем про зависимости у людей от наркотиков, алкоголя или, например, азартных игр. И, конечно, есть определенные психологические методики, позволяющие людям бороться со своей зависимостью и от культов с их идеологиями.
Но важно понимать, что запрос и желание должно идти непосредственно от человека. Мы не спасаем людей, мы помогаем им обрести контроль над своей жизнью.
— Можно ли вытащить человека из секты без его желания?
— Без запроса с человеком очень сложно работать. Обычно консультанты по выходу из сект начинают взаимодействовать с родственниками культиста, помогают им восстановить отношения и заморозить их конфликт с культистом для того, чтобы ситуация перестала ухудшаться. А ухудшаться она может с двух сторон. Так, некоторые культы убеждают адептов в том, что родные люди — рептилоиды или приспешники сатаны, грешники, отсталые люди, искусители. Поэтому родной человек перестает быть авторитетом для культиста. А с другой стороны, когда близкие начинают тыкать в человека распечатками страшной информации про его секту, они не учитывают того, что на начальном этапе с этими ужасами он еще не столкнулся. Поэтому он будет воспринимать все это как выдумки и манипуляции.
Другая проблема в том, что попадание в культ часто сопровождается наличием семейных конфликтов и сложного общения между близкими. То есть человек не просто попал в культ, а он попал туда, потому что у него есть сложности. Поэтому задача консультанта — сначала помочь выстроить отношения с близкими и с культистом так, чтобы они не ухудшались, а потом создавать условия для того, чтобы человек принял решение покинуть культ или вернуться к семье. А ведь многие сжигают мосты, портят отношения так, что работать психологу уже не с чем. Половина обращений — от родственников, которые уже у своего «заблудшего родственника» и паспорт отбирали, и к батарее его пристегивали, и в полицию ходили, то есть испортили отношения максимально! А что в этом случае может сделать консультант?
— Без родственников и близких эта работа бесполезна?
— Среди родных и друзей всегда есть важные авторитетные люди докультовой жизни сектанта. Другая проблема в том, что многие участники так называемой группы по выходу, куда входят близкие, тоже ищут короткие пути и не готовы долго заниматься родственником, который угодил в секту. Они считают, что достаточно притащить человека к психологу, тот с ним 2–3 раза поговорит, и культист бросит секту. Когда же узнают, что нужно от полугода до полутора лет исправлять ситуацию и менять свое поведение, чтобы дойти до доверительного общения с человеком, энтузиазм улетучивается.
«Непостижимые ужасы»: история трагедии самой известной заложницы ХАМАС Шани Лук
Индивидуальный подход
— Механика вербовки в секты похожа на вербовку в исламистские террористические организации?
— С точки зрения инструментов — очень похожа, хотя процедура и принципы отличаются. Сегодня радикальные организации пытаются внедрять своих людей на религиозные должности, но у них это очень плохо получается, потому что в нашей стране государственная работа с мусульманскими российскими общинами изменилась в лучшую сторону. Поэтому, говоря о вербовке в псевдоисламские террористические движения, нужно разделять специфику работы вербовщиков с россиянами и гражданами бывших республик СССР. Очень часто террористические организации создают условия для радикализации людей через интернет с помощью определенного контента. Затем подкидывают потенциальным адептам информацию о людях, которые помогут им выехать за границу и попасть в тренировочные лагеря.
— Вы в детстве жили в мусульманском Тунисе. Отличаются ли чем-то «крючки», на которых «цепляют» мусульман, от крючков западных манипуляторов?
— Это глобальная тема. Египет, Тунис и, к примеру, иракский Мосул — совершенно разные мусульманские регионы. Большая часть террористов, которые вербуются не на территории бывшего СССР, а именно в этих мусульманских странах, — люди, живущие в странах Третьего мира со слабой экономикой, с авторитарным или полумилитаристским режимом и сильными спецслужбами. В этих странах есть много причин, связанных с социальной несправедливостью, чувством неуважения к себе, безработицей, которые и подталкивают людей в террористические организации. Но если взять запрещенных у нас египетских террористов из «Братьев-мусульман», то они часто работают в общагах при египетских вузах. Платят свою стипендию, помогают делать домашнюю работу... То есть пока студент учится в вузе, члены этой организации становятся его студенческим братством и лучшими друзьями. Потом он получает педагогическое образование и едет волонтером в лагеря к беженцам. Он видит, в каких условиях живут там люди, через какое-то время осознает дикую несправедливость, которую только он и может исправить! Его друзья, помогавшие в общаге, объясняют ему, что делать дальше.
В ЕС было хорошее исследование французских экспертов, допросивших 900 задержанных граждан Франции, ехавших на джихад в Сирию. Было выработано семь вербовочных посылов, с помощью которых ИГИЛ* вовлекал французов разного происхождения. Эти модели рассчитаны на все категории. Там даже были модели, рассчитанные на ЛГБТ**. Они говорили, что с помощью боевых действий можно искупить в себе этот недостаток и попасть в рай. То есть подходы очень разные. С точки зрения вербовки особых различий нет, но есть различия в общей обстановке и ситуации, в которой находятся вербуемые в террористы.
— Говорят, исламские радикальные организации в России, за исключением ИГ*, после начала СВО приостановили активную деятельность, чтобы их не обвинили к причастности к одной из сторон…
— Исламские радикальные организации как работали, так и работают на территории нашей страны. Наши спецслужбы активно за ними охотятся, хотя фокус внимания частично сместился на контекст СВО. Уже несколько лет подряд в Москве арестовывают членов молодежных неофашистских группировок, которые достаточно легко вербуются украинскими неофашистами и вовлекаются в радикальную деятельность. Это большая проблема.
— Можно ли вывести людей из исламских радикальных организаций?
— Террористические организации исламского толка в России стараются вывозить людей за пределы страны, чтобы их обучать и радикализировать. Плюс произошел скачок в развитии терроризма: он стал дешевым. Я изучал инфографику ИГИЛ*, которую они постили у себя в телеграм-каналах в Ираке. Для французской аудитории они делали пособие: «Какой грузовик лучше выбрать для совершения теракта». То есть сейчас для теракта, кроме грузовика и фанатика с промытыми мозгами, ничего не нужно. Большая проблема для современных спецслужб в популярности «террористов-оборотней ». Это люди, которые во внешней жизни выглядит совершенно нормальными, вот как этот парень-парикмахер, что принял участие в теракте в «Крокусе»: на работе он был одним, а после нее становился террористом... Таких людей тяжело идентифицировать и обезвредить.
Главный тезис, используемый террористами в работе со своей аудиторией: «Не слушайте, что говорят другие, слушайте, что говорим мы». Они объясняют, что представители традиционного ислама в сговоре с джиннами и врагами ислама и их слушать нельзя.
Одна из основных проблем в нашей стране заключается в том, что вся контрпропаганда для профилактики терроризма, в том числе там, где проживает большое количество мусульман, направлена на лояльную аудиторию, у которой и в мыслях нет ни с кем воевать. Наоборот, идут защищать нашу страну, свою родину. А вот эти замкнутые обиженные группы — семьи, где много родственников погибли или были задержаны полицией за криминальные действия, — создают, как в Палестине и Ираке, альтернативные мечети, например молельни на квартирах. В эти системы они и направляют своих приверженцев. В арабском мире, например в Палестине, скорые помощи ХАМАС были лучше, чем скорые помощи от муниципалитета. И когда человек живет на территории, контролирующейся разными террористическими организациями, которые местное население не воспринимает террористическими, — ему предлагают школы, магазины продуктов, скорую помощь. И, для того чтобы присоединиться к этим социальным услугам, человек соглашается, условно, хранить снаряды ХАМАС в своем подвале.
Не вешай мне лапшу, психолог: как вычислить шарлатанов по уловкам
Вернуть контроль в свои руки
— Есть культы, которые занимаются разведывательной деятельностью на территории нашей страны. Что с ними происходит сейчас: усилили ли они свою деятельность по привлечению новых членов и подготовке диверсантов?
— Религиозные организации давно используются для разведки разными странами, и в этом нет ничего удивительного. Сейчас многие секты с менеджментом из США и Канады дали возможность получать своим адептам статус политических беженцев, и многие из них уехали из России, а часть действует подпольно. В огромном количестве псевдолютеранских, псевдобаптистских, неохаризматических «церквей» и групп на территории России пасторами являются либо бывшие граждане Украины, либо люди с двойным гражданством. И это тоже несет в себе определенные риски и вызовы для нашей страны в условиях СВО.
Но ситуация с сектами в ближайшем будущем должна в нашей стране стать лучше, потому что активно развивается направление психологического консультирования. Психотерапия уже не считается чем-то страшным для обывателей. Я думаю, через какое-то время психологи также будут изучать вопросы зависимости от подобных социальных групп и содействовать людям в решении покидать эти группы. Да и с духовной поддержкой они тоже будут помогать.
ДОСЬЕ
Михаил Вершинин — социальный психолог, помощник ректора по стратегическому развитию и маркетингу СГСПУ, маркетолог, публицист, специалист по религиозным культам, консультант по работе с жертвами нетрадиционных деструктивных движений.
Окончил социологический факультет СГУ в 2001 году по специальности «государственное и муниципальное управление». В 2002 году получил диплом психолога по специальности «социальная психология» в СГУ.
Имеет две европейские бизнес-сертификации (маркетинг и управление проектами). С 1999 года изучает деструктивные культы и техники контроля сознания.
С 2008 года занимается частными научными исследованиями. За все время практической деятельности вывел около 40 человек из различных деструктивных культов.
* ИГ или ИГИЛ — признана террористической, запрещена в России.
** ЛГБТ — признано экстремистским, запрещено в России.