Писательница Наталья Мелехина рассказала о современной деревенской прозе

Если кто-то думает, что литераторы, пишущие о деревне, ушли вместе с Беловым, Распутиным и Шукшиным, он ошибается. Молодым "деревенщикам" около сорока, и они заявили о себе манифестом, без ложной скромности назвавшись "новой волной деревенской прозы". В нем пишут, что писателей их направления объединяет родовая память и чуткость к русской жизни в ее истинном понимании.

Наталья Мелехина - одна из составителей этого громкого заявления. Выглядит, как непослушный подросток, пишет, как человек, проживший жизнь. Широко мечтает. На вальдшнепиную тягу отец и братья брали ее с пяти лет - вступила в Общество охотников, купила собственное ружье. Потом хотела стать рок-звездой. Услышала Виктора Цоя и группу "Кино", - освоила бас-гитару. Узнала, что Вологодская область - родина Александра Башлачева, решила стать текстовиком и поступила на филфак. Сколотили с друзьями группу, гремели по всей Вологде. Но с тяжелой музыкой пришлось покончить - атрофия слухового нерва часто случается с рок-музыкантами. Зато теперь ее рассказы переведены на китайский и арабский языки, а книги о предшественниках и последователях Александра Матросова пользуются уважением бойцов СВО.

Подолгу живет в вологодской деревушке, где и родилась. На четыре жилых дома - два молодых парня. Племянник Михаил Мелехин и друг его Дмитрий Молчанов, который пропал без вести на СВО. И это огромная беда не только для Диминой семьи, а для всех, кто его знал. Особое ощущение очень родной потери. Очень больно. Представьте, говорит с горечью Наташа, утром встаете, а на улице в привычной вам картине нет половины людей…И время не лечит.

В чем же "чуткость русской жизни в ее истинном понимании", кто мы и зачем пришли в этот мир, об этом мы говорим с писателем Натальей Мелехиной.

"Музей восковых фигур"

Наташ, злые критики пишут о вашем поколении: "Ходишь словно по музею восковых фигур имени Василия Белова". Получается, что проза о деревне мало востребована?

Наталья Мелехина: Деревня стала для нашего общества чем-то инопланетным. Горожане часто не понимают элементарные вещи, о которых мы пишем. Однажды один человек прочитал у меня, что коровы любят сладкое. Решил, что это некий символический образ чрезмерной избалованности общества потребления. Но там никакого двойного дна не было. Коровы действительно любят сладкое, поэтому их всегда кормили отходами с кондитерских фабрик в колхозах, покупали сладкую патоку. Или студентка засомневалась, что деревенские мылись в печи. Говорит, они же сгорят! Объясняю: в огонь не лезли, прогорят дрова, выстилают внутренность печки соломой, ставят туда воду и только тогда моются. Для этого и устье было достаточно широкое. Но вижу: в глазах недоверие.

А о чем вы будете писать, когда в деревне умрет последний старик со старухой?

Наталья Мелехина: Очень смешно. Я-то жива, жива и моя семья. А насчет "восковых фигур", логику включите: Россия - мировой экспортер зерна. Если в деревне живут два с половиной старика, кто зерно-то убирает, кто содержит огромную агропромышленную отрасль? Как жили, так и будут жить молодые в деревне. Но есть проблемы. Я тут в прелести не пребываю. Социалка, жилье.

Но согласитесь, что стереотипы, о которых вы говорите, вашими предшественниками-писателями народу и внушены…

Наталья Мелехина: Россия настолько велика и разнообразна сейчас, что создать какой-то типовой образ деревни не получится. Есть такие, где коровник напоминает современный супермаркет, а для работников - бассейн. А есть и те, где доживают "два с половиной старика", маленькие колхозики, где будто законсервировалось время поздней советской эпохи. И у каждого писателя - своя деревня. Моя вологодская не похожа на ту, которую описывает Алексей Шепелев с юга или прозаик Артем Попов из Архангельска. Но факт, что пришло поколение от 30 до 45 лет, которым интересна эта тема. И критики его заметили.

Но упрекают за то, что ничего равнозначного "Царь-рыбе" или "Прощанию с Матерой" не создано!

Наталья Мелехина: Мне кажется, в центре литературного процесса сейчас рассказы, а масштабное повествование отходит на периферию. Современная деревенская проза развивалась через постоянные преграды и препоны, крепла и научилась не обращать внимание на попытки нас похоронить. Собака лает, караван идет. Читатели подбрасывают сюжеты, просят писать о СВО, о деревенском человеке, который живет теперь в городе. Он, к сожалению, в нашем обществе стигматизирован. Кто-то оделся не так - "ой, колхоз", говорит с диалектными словами - "село неасфальтированное". Кем он стал в городе? Остался ли крестьянином, человеком, влюбленным в свою землю и зависящим от нее, не только в плане прокорма, а тем, что привязан к ней сердцем и душой. Явление челночных мигрантов, когда люди уезжают на заработки, но все равно ощущают себя причастными к той земле, где родились. Это тоже очень интересная вещь для писателя.

Когда человек с помощью высоких технологий сможет работать из любого места земного шара, он останется русским и будет считать Россию своей родиной?

Наталья Мелехина: Я не могу жить без моей деревни. Это сложно объяснить. Крестьянская семья - это космос. В нее включено множество спутников - няньки, сестры, племянники. Здесь такие родственные и культурные связи, которые не объяснишь экономическими причинами или близким житьем. Трагедия нашей деревни в том, что ее судьбой распоряжались люди, не знающие ее, не понимающие для чего она есть, придумавшие оптимизацию, которая очень жестоко прошла по деревне.

Фото: Аркадий Колыбалов/РГ

Кукла "Карбышев"

Наташа, в одном из ваших рассказов пятилетняя девчонка играет только в героев: кукла, которой щенок обгрыз ноги, - Мересьев, та, которую забыли осенью на улице - Карбышев, есть и Зина Портнова, и Римма Шершнева, и летчик Преображенский… За этой забавной историей, серьезная проблема: как воспитывать современных детей в уважении к своей истории, к ее героям…

Наталья Мелехина: Как говорил мой земляк Василий Иванович Белов, в крестьянских семьях, никто лекций не читал, мол, сядьте-ка вокруг меня, деточки, сейчас все вам расскажу про патриотизм. Люди у нас на севере не любят громких слов. Только собственный пример. И история страны через историю своей семьи. Детские игры всегда были о страшном. Но есть вопрос: как говорить с детьми о войне и при этом не испугать совсем маленьких уж слишком кровавыми подробностями про смерть. У нас есть возрастной ценз, и работая над книгой об Александре Панкратове - предшественнике Александра Матросова, я поняла, что серьезные разговоры о Великой Отечественной войне - это однозначно 12+. Но вот ведь интересно, мне попалась изданная в советское время книга, как работать с пионерами и комсомольцами по теме героев. Там очень подробно описывается, как погиб Матросов, где был похоронен, как проводили эксгумацию, как выглядел боец, как переносили тело и т.д, - довольно страшные детали... Для этих детей война не была отделена десятилетиями, чтобы стать абстрактно страшной, они знали о ней из рассказов пап и мам. И с ними особенно не миндальничали, не относились к ним, как мы, с гиперопекой. Сейчас нужна середина. Нельзя ни сгущать краски, но и забрасывать эту тему нельзя.

Спросили одного парня, за что он звезду Героя получил. Отвечает: "За любовь к Родине", а потом решил сбить пафос: за компьютером сидел, бумажки печатал …Наступил момент, когда говорить о своем патриотизме всуе стало неловко, это чувство не терпит публичности?

Наталья Мелехина: Очень странные вещи в нашей жизни сейчас происходят, смыслы перемешиваются, перевертываются с ног на голову. Да, слово "патриотизм" у всех на устах, но каждый толкует его по-своему. Для кого-то это вражда ко всему иному, чужому. И это не от большого ума. Цивилизация, которая отгораживается от других культур, похожа на печь - в нее кинули охапку дров и накрепко закрыли дверцу. Как только эти дрова прогорят, ни тепла, ни света не будет. Но и наоборот, те, кто уж слишком преклоняется перед всем чужеземным, тоже обречен на гибель: горит печь, и каждый подходит, и вытаскивает из нее по полену. Все взяли, ничего не осталось, и печь остыла.

Мне кажется, что современный патриотизм должен объединять, а не разъединять. И понимать под ним стоит самые простые вещи: любовь к своему роду, к своей семье и родине. Парадоксально, но ничего точнее этих банальных прописных истин люди пока не придумали. Ну вот если так вот по-простому размышлять, то за что не жалко жизнь отдать? За что хочется работать от рассвета до заката? Только ради рода, семьи, родины и людей, которых ты любишь.

Фото: Аркадий Колыбалов/РГ

Есть солдаты, а есть воины

Возвращаясь к тому молоденькому лейтенанту, которого все сравнивают с Данилой Багровым. Он жизнью несколько раз рисковал. А в чем, с вашей точки зрения, суть подвига? Еще не так давно модной была теория, что герои преодолевают инстинкт самосохранения в состоянии аффекта, они не соображают, что делают...

Наталья Мелехина: Это слишком примитивный подход к человеку и к такому великому его качеству как самопожертвование. Я изучала этот вопрос, когда исследовала феномен "матросовцев" - наших солдат, которые также, как и Александр Матросов, закрыли собой дзот противника. Некоторые ученые ставят под сомнения сам факт существование инстинкта самосохранения у человека. И состояние аффекта тут совершенно не при чем. Станет ли человек в экстремальной ситуации героем, или сломается, испугается, утратит контроль над собой? Это зависит от уровня развития личности, это своего рода суперпрограмма, которая контролирует все психические функции. А стать сильной личностью дано не всем. Вот говорящий пример: в годы Великой Отечественной войны акт самопожертвования совершали только наши воины.

Представьте себе этот подвиг, когда человек должен закрыть собой огневую точку. Встал, побежал и с криком "ура" повалился на дзот? Ничего подобного. Чтобы добраться до амбразуры, нужно тщательно все продумать, нужна холодная голова и расчет, иначе враг заметит раньше времени и уничтожит. В аффекте это сделать не получится.

Я так понимаю, что первым в истории Великой Отечественной героем, который закрыл собой амбразуру, был не Александр Матросов?

Наталья Мелехина: Александр Панкратов. Это случилось в бою за Великий Новгород 24 августа 1941 года. И потом около 450 бойцов повторили его подвиг. Был среди них, например, Сергей Орешков, Герой Советского Союза, который в 1943 году отдал свою жизнь в бою за поселок Васищево в 10-15 километрах от Харькова. Там, где сейчас идут бои. Он тоже закрыл собой амбразуру.

А вот среди других воюющих стран примеров подобного героизма больше не было. Ни в Вермахте, ни в войсках сателлитов Германии, ни среди союзников СССР.

Вы пишете, что среди нас живут воины и солдаты, но не все солдаты - воины. Очень тонкая дифференциация...

Наталья Мелехина: Участник СВО с позывным "Изюм" рассказывал мне про вещи самые простые, но с которыми трудно спорить. Например, что воинский дух есть в семьях, где его передают из поколения в поколение. И это не связано с пресловутым мужским воспитанием, когда пацану есть от кого подзатыльник получить или ремня. Это про то, что когда сына призвали, отец пошел тоже. Или история двух братьев близнецов, которые не захотели разлучаться и стали экипажем танка. Получается, пресловутый патриотизм - это любовь прежде всего к своим ближнем. По сути, библейское понятие: нету для героя и христианина большей чести и радости, чем отдать свою жизнь "за други своя".

Но есть же и другие семьи, которым трудно представить, что их мальчик, привыкший к кокосовому рафу со свежим круассаном, будет на передовой …

Наталья Мелехина: То есть вы хотите сказать, что привыкшему к комфорту жителю большого города сложнее собрать себя и пойти воевать? Но и в деревне молодой человек не сидит в окопах. И ему необходимо выдернуть себя из привычного мира и пойти туда, где стреляют. Это требует мужества. Но дело в другом. Помните у Игоря Растеряева: "Каждый из них был в армии родной, Не отмазался никто, что у него там геморрой…"? Для деревенского парня не стоит вопрос, пойти или не пойти служить. Никто не "косит". Таких случаев я просто не знаю. Но знаю молодого человека, который дико переживает по поводу того, что его не взяли из-за проблем с легкими. Он чувствует себя так, как будто что-то в жизни важное упустил.

Сегодня я была в селе Кипелово, где в обычной сельской библиотеке рассказывала о Сергее Орешкове, погибшем в 1943 году в Харьковской области. Сидят деревенские парни - 7-8 класс. Вижу по глазам, что они примеряют его судьбу на себя. Каждому из них предстоит отслужить и, может быть, воевать. Библиотекарь Оксана показывает видео, как брат воюет. На нем бронежилет с надписью: "Жена заставила надеть". Армейский юмор. Тут же лежат маскировочные сети, которые плетут дети и бабушки для фронта. Можно ли сказать, что в своей будничной жизни общество не включено в военные конфликты?

А по телевизору сплошные шоу, концерты, юморины…

Наталья Мелехина: Когда идет Великий пост, говорят: вымой лицо и ходи улыбайся. Что-то такое сейчас нужно. Позитива и любви, добрых историй. Чтобы людей поддержать. Вот эта табличка на бронежилете ("Жена заставила надеть") она о том, что наши воины не теряют силу духа, стараются оставаться людьми, шутить, проявлять доброту и сердечность.

Наташ, расскажите напоследок про вальдшнепиную тягу.

Наталья Мелехина: Мои братья, мой папа, мой дед были охотниками, уверена, что и прадед тоже. Дети в такой семье и воспитываются, как маленькие охотники. Здесь с детства умеют обращаться с оружием, терпят дальние переходы в лесу и ночевки под открытым небом. Когда открывается весенняя охота и всей семьей вы идете в лес на вальдшнепиную тягу, послушать и насладиться этими потрясающими звуками, с этим мало что может сравниться по впечатлениям детства. Чем старше ребенок, тем больше в охотничьей семье у него каких-то обязанностей и дел, ну а с парней уже спрос, как со взрослых. И по своей семье, и соседским я знаю, что охотники плохо относятся к повышению возраста владения оружием. Потому что это тоже подготовка будущих воинов. Охотники - это разведчики, снайперы…