В "Геликон-опере" представили "Мадам Баттерфляй" Пуччини
Трогательную и неизбывно печальную историю краткой и трагической любви 15-летней гейши Чио-Чио-сан и заезжего лейтенанта американского флота Пинкертона, описанную знаменитым итальянским композитором Джакомо Пуччини, в "Геликоне" рассказали основатель театра - режиссер Дмитрий Бертман, итальянский дирижер Марко Боэми, а за среду обитания героев и костюмы отвечали художники Ростислав Протасов, Алла Шумейко и Дамир Исмагилов, придумавший световую партитуру спектакля.
Когда в начале ХХ века Пуччини писал свой шедевр о жизни гейши, число представительниц этой древнейшей профессии в Японии достигало восьмидесяти тысяч, ныне оно не превышает и десяти. Но до сих пор они остаются одним из самых ярких элементов японской национальной традиции. Ни одной жене в Стране восходящего солнца не дозволяется ревновать мужа к гейше - самой уважаемой женщине в Японии. Чтобы стать настоящей гейшей, надо учиться не меньше шести лет в специальной школе, обрекая себя на множество самоограничений.
Для постановки "Геликон" выбрал первую редакцию оперы, что хранится в архиве семьи Пуччини, ту самую, что потерпела фиаско на премьере в миланском "Ла Скала" 120 лет назад. На сцене Дмитрий Бертман рассказывает жесткую и актуальную социально-политическую трагедию. Главная героиня совсем не ребенок в свои 15, а "мадам", осознанно принимающая католичество, отрекаясь от родных традиций, выходит замуж за иностранца. Ее мечта - уехать в Америку и быть счастливой. Композитор и режиссер столкнули две культуры - американскую и японскую, как две галактики: японские журавлики и кола - мадам Баттерфляй и Пинкертон...
На сцене жесткая социально-политическая трагедия
Дуэт сопрано Галина Барош (Чио-Чио-сан) и тенор Шота Чибиров (Пинкертон) очень точно передает всё фатальное различие своих героев. Служанка Сузуки - Валентина Гофер, американский консул Шарплес - Максим Перебейнос, принц Ямадори - Вадим Заплечный и другие составляют для главных героев достойный ансамбль. При этом оркестр под управлением Валерия Кирьянова, неожиданно заменившего Боэми, звучит на редкость для пуччиниевских опер мягко, но страстно, подчеркивая всю силу настоящих чувств.
В финале по законам античной трагедии маленькая мадам совершит харакири - рукава ее кимоно складываются, как крылья бабочки, что полетела на свет свободы и не рассчитала своих сил.
