о любимых исполнителях Леонида Брежнева

«Когда пела она «Златые горы», зал вставал (а ведь не гимн — кабацкая!). Уж почему, неизвестно. Видимо, от избытка простонародных чувств. А что ещё крестьянам пролетарствующим доступно из богатого эмоционально-духовного арсенала «тонко организованных людей»?»

«Златые горы» — это не те, над коими чахнут. Скорее снова про искусство, будь оно неладно... А почему неладно? «А что вы всё лезете с вашими окаменелостями? Не о чем больше поговорить?»

«Свободолюбивому человеку» буквально нечем дышать.

Да ещё и окаменелости под нос суют.

Скажем, Коля Сличенко. Зачем? Кому оно нужно? Что он там выфигуривал со своими ромалэ под гитарку? Мало того, что театр себе отхапал, так ещё и табор по всей России таскал. С медведями и балалайками!

Коля Сличенко — он белгородский, из оседлых. Родился в 1934 году. Войну и оккупацию (а жили они тогда в Харькове) запомнил хорошо. После войны — цыганский колхоз в Воронеже. Самодеятельность, где даже по цыганским меркам был он первым из первых. Деньги на билет в Москву, в театр «Ромэн», собрали друзья и родственники. Дальше...

Дальше была большая жизнь. И когда пел Сличенко есенинское «Письмо матери» (а он вообще был великий мастер по части русского романса и переложения стихов на музыку), зрители даже не рыдали — такой комок в горле стоял — давились слезами. Вот и попробуйте хоть что-нибудь спеть хоть бы в минимальном приближении к заданному Сличенко стандарту. А с другой стороны, зачем? Есть же всякие э-э-э... певцы другие?

Это всё общие слова: «Он поднял цыганскую музыку и народное искусство цыган на высоту недосягаемую, и вряд ли кому ещё удастся хоть когда-то подобное...»

А необщее — оно на поверхности, на кромке души и свода небесного, где и встречаются свет и слёзы... Жизнь без горестей — пустая сахарная вата, нет никакой возможности ту жизнь оценить по достоинству, так уж оно всё устроено.

Что там ещё? Всю жизнь просил за всех — за всех, кроме себя. Наверно, потому что медведь и балалайка и нет «житейской рассудительности». Ну куда такого в рыночек? Он же там всё попортит.

Саша Стрельченко. Александра Ильинична. Тоже всё народное, спасу нет. Ну слушали её, аж на люстры в домах культуры взбирались — умела, чего уж там, за душу потянуть... Дело-то нехитрое! Любой дурак под гармонь сумеет!

Ой, вот точно — любой дурак. Правда, не сумеет, потому как ни разу в жизни ни единой песни сердцем послушать так и не сумел. Чтобы им слушать, сердцем, не кочерыжкой, что к шее крепится, надо ж душу напрячь, а она без того, бедная, распродажами да новостями из мира звёзд утомлена... Тяжёл путь осовремененного человека...

Саша Стрельченко — она из днепропетровских, в 1937-м родилась. Отец погиб на фронте в 1941 году, мама умерла в 1945-м — надорвалась одна с тремя детьми. Саша всякое повидала: и беспризорщину, и детский дом. Наверно, потому в детском саду работала, Ленинградский педагогический окончила. И однажды, в 1958 году, услышала Воронежский народный хор. Дальше жизнь сама понесла, как на крыльях: Липецкая филармония, стажировка во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства, дебют на сцене Театра эстрады в Москве. Конкурсы, призы, победы.

Хорошо о ней сказал Иван Козловский — лауреат двух Сталинских премий I степени, Герой Социалистического Труда, одним словом, человек в высшей степени «ненадёжный»: «Полное отсутствие подражательства и подделки под народное. Её звучание, форма, думаю, были и сотни лет тому назад — и будут у грядущих поколений, доколе народ и радости, и горе будет выражать в песне...»

Когда пела она «Златые горы», зал вставал (а ведь не гимн — кабацкая!). Уж почему, неизвестно. Видимо, от избытка простонародных чувств. А что ещё крестьянам пролетарствующим доступно из богатого эмоционально-духовного арсенала «тонко организованных людей»? Только что подскочить на своём месте и стоймя стоять соляным столпом!.. Дикость, варварство...

Про Муслима забыли. Который Магомаев и вообще советско-русский азербайджанец всея советской власти. Народного артиста СССР отхватил в 31 год, стажировался в Ла Скала, твистики свои попевал бабаджаняновские... Выскочка! Да ещё и родился в 1942 году в Баку.

Отец Муслима, Магомет Магомаев, по профессии театральный художник, погиб на фронте 24 апреля 1945 года. Четыре ордена: Красной Звезды, Красного Знамени, Отечественной войны двух степеней — последний уже посмертно, за бои в Берлине.

Когда Магомаев Муслим, достойный сын своего отца, пел, люди плакали, сопереживали, становились лучше, становились собой... Помните, была у него такая вещица — «Малая земля»?

Малая земля. Кровавая заря…

Яростный десант. Сердец литая твердь.

Малая земля — геройская земля,

Братство презиравших смерть.

Малая земля. Гвардейская семья.

Южная звезда Надежды и Любви…

Пахмутова и Добронравов сработали. По заказу Кремля. И всё-то у них так (было) — лишь бы пыль густую народу в глаза вместо колбасы! Да что тут говорить?! Разве это музыка? Разве это эстрада?

И вот ещё что важно. Совершенно случайно удалось раскопать из тайных источников: все перечисленные — личные любимцы Леонида Ильича Брежнева. Он прям участие генсековское принимал в их карьерах. Короче, протеже. Короче, по блату. Ну где здесь про настоящее?

Забыть бы это всё поскорее...

Все эти окаменелости.

А то уж больно карманы истории оттягивают — ходить ногами невмочь.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.