Говорящие древности: письмо к Черту
Мы продолжаем нашу рубрику «Говорящие древности», в которой мы в коротких заметках рассказываем о самых интересных артефактах, которые несут на себе надписи, — берестяных грамотах, граффити, античных стелах и так далее. И сегодня мы снова отправимся в 1951 год, когда в Великом Новгороде на Неревском раскопе была обнаружена самая первая берестяная грамота. Сейчас вашему вниманию предлагается грамота за номером четыре с очень необычным адресатом.Грамота 4 (все данные о ней вы можете посмотреть на портале gramoty.ru) была найдена на том же Неревском раскопе на глубине 2,8 метра между седьмым и восьмым строительными ярусами у наружной стены сруба жилого дома.Стратиграфическая датировка этого документа дает нам 10-е — 60-е года XIV века.Эта грамота — оборванный документ шириной в 12 см, длиной в 6 см. Судя по содержанию, первая и вторая строки письма сохранились почти полностью, может быть, за исключением 1-2 букв в конце второй строки. Левый край письма сохранился полностью, правый нижний край утерян (около четверти всего текста). Палеографические признаки (начертание букв) указывают на первую половину XIV века. Видим мы и признаки древненовгородского диалекта — замена «ч» на «ц» в имени адресата.Собственно говоря, имя адресата — одно из самых интересных в этом документе, но не единственное. Давайте его прочтем.ѿмикит·ѣ·коцертоу·цтоѥсм·ь……руцилъ·оупетра·нагородищ·ѣ·н…юрги·бꙑлъ·вꙑдалъ·содворѧ·н……неоувѣдалсѧ·аменевꙑдалъ…(ре)клъ·ѥсижелезного·по…рубльвзѧв·ъ·атꙑн(аѻлекса)ндр[ѣ]·исправигосп…возми·сапозѣ·Вот это вот «коцертоу» в адресной фразе читается как «к Черту». Некий Никита пишет к Черту, однако это — не заговор вызова Сатаны, просто Черт — некрестильное (конечно), но известное имя какого-то новгородца. Оно, как и фамилия Чертовых, известно по более поздним документам.Еще одна интересная лингвистическая особенность — наличие такой формы глагола, как плюсквамперфект, существовавшей в древнерусском языке и обзначавшей прошедшее законченное действие, предшествующее прошедшему времени, о котором говорится. «Был выдал» в данном случае переводится как «подвел».Давайте переведем текст:«От Микиты к Черту. Что касается того, что я [за Юрия] поручился у Петра на Городище, [в том меня] Юрий подвел: с дворянами (дворянином) не расплатился, а меня подвел… Ты сказал, что железного рубль взяв. А ты с Олександра взыщи, господин (?)… возьми сапоги».О каком железном рубле тут идет речь? Ведь в XIV веке никаких монет на Руси не чеканилось, тем более — рублевых. После златников и сребреников времен Владимира и Ярослава на Руси долгое время собственных монет не было, а рубли в регулярном чекане вообще впервые появились при Петре I.Давайте процитируем издание этой грамоты в первом выпуске «Новгородских грамот»:«В "Русской Правде" жлеезным названа пошлина, которую платили при испытании раскаленным железом в доказательство невиновности. Она установлена в таком размере: "А железного платити 40 кун, а мечнику 5 кун, а полгривны детьскому; то ти железный урон, кто си в чемь емлеть". В более поздних документах XIV-ХV вв. железным называется пошлина, которая уплачивалась дворянину, налагавшему оковы на обвиняемого, если обвиняемый не имел поручителя. По грамоте 1398 г. железное указано в следующих случаях: "а железного четыре белки, только человека скуют, а не будет на нем поруки, а боле того дворянину не взяти ничего, а через поруку не ковати"l. "Аже не будеть поруки, всадити его в железа", — читаем мы и в более раннем документе, проекте договора Смоленска с Ригою. Железное для скрывающегося должника знает и Псковская судная грамота. Поэтому можно предполагать, что в письме говорится о человеке, которого, нсмотря на поручительство, посадили в тюрьму».Ну и напомним нашему читателю, что на Городище, где происходило поручительство, помещался двор княжеского наместника, производившего суд совместно с представителями Новгорода. По договору Новгорода с польским королем Казимиром 1470-1471 года наместник имел право посылать своих дворян с Городища для вызова ответчиков: «а дворяном з Городищя и изветником позывати по старине».Так оборванный кусочек бересты донес нам и чью-то драму, и дал нам дополнительные данные о повседневном юридическом быте древних новгородцев, которые могли послать кого-то к черту (точнее — к Черту) с кусочком бересты и пожаловаться на то, что кто-то кого-то сильно подвел.
