«Я ненавижу Россию. Но не желаю воевать. И не хочу, чтобы воевали мои дети»
В разведке случается всякое. И тут очень к месту народная мудрость про то, что «никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь». Порою самые точные расчеты бессильны перед чувствами и убеждениями человека.
Подтверждением этой мысли может служить история, произошедшая с в 1956 году с помощником военного атташе Советского Союза в Швейцарии полковником Александром Хоменко.
В Швейцарии уже тогда была достаточно развитая оборонная промышленность. Именно поэтому швейцарские ученые и инженеры умели по достоинству оценить высокотехнологичную продукцию. Так случилось с советским самолетом Ту-104, который совершил перелет по маршруту Москва - Цюрих, чтобы принять участие в Международной авиационной выставке.
Страны, которые участвовали в показе авиационной техники, демонстрировали военные машины, и только СССР представил пассажирский реактивный лайнер. Наших авиаторов осаждали тысячи посетителей. Они пользовались большим успехом у местных жителей.
Так вот, один из таких жителей настойчиво желал познакомиться с помощником советского военного атташе. Это был немец, который представился бывшим летчиком-асом.
История эта поначалу выглядела, как стопроцентная подстава со стороны контрразведки. Ну, просто классика, как учат в академии. Потому Александр Андреевич сильно сомневался, соглашаться ли ему на встречу со странным незнакомцем. И все-таки после некоторых раздумий Хоменко рискнул и согласился на встречу.
Собеседник сказал, что он из Германии и сразу же заявил, что ненавидит Россию. В годы войны воевал на Восточном фронте и сбил 30 самолетов противника. Фамилии своей он не назвал.
Надо сказать, что, глядя на немецкого аса, подобные чувства испытывал и Александр Андреевич. Он ведь войну начинал в авиации. В голове даже мелькнула мысль, а не ты ли, гад, расстреливал мой тихоходный бомбардировщик в 1941 году? Только, признаться, в такие совпадения Хоменко не верил.
Впрочем, дальнейший разговор складывался намного удачнее, чем его начало. Летчик сказал, что ныне владеет аэроклубом, обучает летать других, и, по - прежнему, много летает сам. А сверху, как известно, видно многое. И потому он владеет ценной информацией.
Например, где американцы разворачивают свои военные базы, на которые доставляются ракеты с ядерными боеголовками. Понимая, что слова остаются словами, немецкий летчик передал Хоменко карту, с нанесенными базами на территории Западной Германии, а также отснятую кинопленку. Он не просил оплату, но высказал пожелание, чтобы руководство СССР приняло необходимые меры по противодействию американской экспансии. А закончил встречу словами:
«Я не желаю воевать. И не хочу, чтобы воевали мои дети».
Остается добавить, что Центр высоко оценил этот материал. Судя по всему, выстрел оказался точным, как у легендарного героя Швейцарии Вильгельма Телля.
«Третий лишний» из ЦРУ
В 1969 году капитану I ранга Валерию Калинину предложили убыть в длительную командировку. Работать предстояло в нейтральной Швейцарии, в Женеве, в представительстве СССР при ООН и других международных организациях.
Руководство военной разведки придавало работе швейцарской резидентуры большое значение. Хотя, казалось, чем может заинтересовать Советский Союз эта маленькая, нейтральная страна. Она не входила ни в какие военные и политические союзы, на ее территории не размещались НАТОвские объекты и штабы. Все так. Но в Женеве располагалось множество различных международных организаций - отделения Организации Объединенных Наций, Международная организация труда, Всемирная организация здравоохранения, Международная организация Красного Креста и другие.
Кроме того, в Женеве постоянно приходили многочисленные международные конференции и форумы, промышленные выставки. Город был центром проведения как официальных, так и неофициальных консультаций по политическим и экономическим вопросам. Это создавало благоприятные возможности для ведения разведки с территории Швейцарии третьих стран, и в первую очередь, стран НАТО.
Здесь располагались также издательства и представительства ведущих западных и американских журналов, освещавших оборонную политику США, стран НАТО, публиковавших информацию по крупным западноевропейским фирмам, производящим вооружение и военную электронику.
Такое уникальное положение Женевы в конфигурации политических, экономических и военных организаций давало возможность нашей разведке уделить особое внимание добыванию научно-технической документации, образцов военной техники для советского ВПК.
Забот и хлопот хватало. Приходилось работать как по «крышевой должности» в качестве второго секретаря представительства, так и по оперативной линии. Калинин курировал несколько организаций - Комитет по стандартизации, Международный союз электроники, Всемирную организацию интеллектуальной собственности. Сам напросился потрудиться в Комитете по разоружению.
В обязанности Калинина входила встреча советских делегаций, прибывших в Женеву, информирование главы делегации о всех изменениях и проблемах в международной организации, позиции руководства и ее членов по обсуждаемым вопросам. Разумеется, Валерий Петрович принимал самое непосредственное участие в заседаниях на правах члена советской делегации.
Вся эта работа помогала легендированию разведывательной деятельности.
Так, участие в протокольных мероприятиях и контакты с членами делегаций позволяли устанавливать Калинину знакомство с потенциально интересными для разведки людьми и поддерживать с ними связь на официальной основе.
В отличии от технических организаций, среди членов комитета по разоружению, и особенно в американской делегации по СНВ, доминировали сотрудники спецслужб. Особенно это чувствовалось во время приемов. Если Калинин заводил разговор с кем-то из членов делегации, рядом тут же появлялся «третий лишний».
Сотрудники американских спецслужб таким образом не только старались обеспечить безопасность членов делегации, но и активно работали против советских дипломатов, пытаясь их склонить к сотрудничеству. Не избежал такого «подхода» и Калинин.
Однажды на встрече во Дворце наций, в перерыве между заседаниями, в кафетерии, к столику за которым находился Калинин, подсел американский дипломат.
Они знали друг друга, встречались не впервые, более того, американец был известен в резидентуре, как сотрудник ЦРУ. Именно поэтому подобного поворота в общении советский разведчик не мог предположить. Американец напрямую предложил Калинину установить более тесные контакты. «Мне нужна определенная информация, - сказал он. - Оплата - сто тысяч долларов. Сами понимаете, это довольно крупная сумма».
Валерий Петрович согласился: сумма действительно большая. Но в Москве с такими деньгами делать нечего, да он и не нуждается в них.
«В свою очередь у меня встречное предложение, - ответил Калинин. - Плачу вам ту же сумму за сотрудничество со мной. Сами сказали - сумма серьезная, на нее купите виллу на берегу Атлантики, ну или шикарную квартиру в Нью-Йорке. По рукам!»
Судя по перекошенной физиономии, предложение американцу не понравилось. Не допив кофе, он встал и покинул зал.
«Почему не сообщаете об аресте «Рамзая»?
Военный разведчик капитан Михаил Иванов c января 1941 года работал в Японии под крышей советского консульства. Он был командирован во Владивосток и оттуда возвратился за несколько дней до провала резидентуры «Рамзай», которую возглавлял Рихард Зорге. Казалось, ничто не предвещало трагедии. На это только казалось. Потом, всю свою долгую жизнь Иванов будет возвращаться к этим дням, накануне ареста Зорге и членов его резидентуры.
На рассвете 18 октября 1941 года полицейские пришли в дом немецкого журналиста и советника германского посла Отта - Рихарда Зорге. В этот же день на своих квартирах взяли Макса Клаузена и Бранко Вукелича. Еще раньше был арестован Ходзуми Одзаки.
Аресты и первые допросы «Рамзая» и его соратников произошли в самые сложные для Москвы дни. В середине октября, после прорыва фашистскими войсками фронта.
Разведуправление Генштаба Красной Армии жило по тем же законам, что и вся страна.
Как реагировала Москва на аресты в Токио?
«Реакция Центра была очень своеобразной, - рассказывал Михаил Иванов, - о провале резидентуры "Рамзай" в столице узнали 20 октября. Вместо четких и совершенно определенных указаний, к нам в легальную резидентуру в Токио пришли капризные, полные упреков вопросы: "Что там у вас происходит?" "Почему не сообщаете об аресте "Рамзая»?", "Что намерены делать в связи с провалом?" Конечно, Центр можно понять, тогда были тяжелые дни, однако согласиться с его позицией трудно. Задавать вопросы, ничего не предпринимая - далеко не самая лучшая реакция на провал крупнейшей разведорганизации».
Что же касается легальной резидентуры, в состав которой входил и Михаил Иванов, то у нее было немного возможностей, чтобы хоть чем-то помочь Зорге. Узнав об арестах, офицеры попытались предупредить о нависшей опасности остальных, остававшихся на свободе членов резидентуры. Капитану Иванову было поручено разыскать жену радиста Макса Клаузена Анну. Однако все произошло наоборот. По сути, Анна спасла советского офицера.
Когда Михаил вечером, в сумерках вошел в дом, где жили Макс с женой, он увидел в комнате Анну и еще одну иностранку, сидевшую на тахте.
Иванов, руководствуясь легендой, спросил:
"Верно ли, что здесь освобождается дом для сдачи в наем?"
Анна, поняв цель его прихода, взволнованно и быстро проговорила, путая немецкие и японские слова:
"Здесь ничего не сдается. Здесь большое несчастье. Прошу вас, уходите скорее…"
Совет был дан своевременно. Едва Иванов вышел из дома и замер в темноте, как услышал скрип калитки, разглядел силуэты трех мужчин - полицейских, которые возвращались из ближайшего кафе. Они сокрушались, что вместо того, чтобы посетить район Асакуса, где были расположены публичные дома, им приходится охранять старых иностранок. Задержись капитан в доме хотя бы на несколько минут, он столкнулся бы с полицейскими и неминуемо был бы схвачен.
Полицейские прошли в нескольких метрах от него, не заметив в темноте прильнувшего к стене капитана. Они вошли в дом, и только тогда Иванову удалось незамеченным покинуть двор, и убраться подальше от опасного места.
