"Не подходите к ней с вопросами..."

В обоих случаях Пётр Ильич – по-разному - но, увы, ошибся. "Кармен" стала "самой популярной оперой в мире" много раньше. А "Манон" сегодня – вместе с той же "Кармен" и "Фаустом" Гуно – входит в тройку самых исполняемых французских опер. Можно поспорить, повлияли ли на её судьбу некоторые сопутствовавшие премьере роковые обстоятельства – последовавшая год спустя смерть от чахотки 35-летней первой исполнительницы Манон Марии Эйльбронн. Или же пожар, через несколько лет уничтоживший здание парижской Opera Comique, где впервые прозвучала "Манон"... кто знает? Но и "частица Бога", содержащаяся в партитуре Массне, и "частица чёрта", засевшая в характере главной героини неизменно волнуют зрителей всех поколений. И сегодня, почти полтораста лет спустя, вряд ли стоит сетовать на то, что Массне не обладал музыкальным темпераментом и сценической хваткой Верди или Вагнера. Напротив, этим он нам сегодня и дорог. Как и режиссёру Георгию Исаакяну. В период работы в Перми он уже неоднократно возвращало на сцену малоизвестные оперы Массне (в частности, "Клеопатру"), а ныне поставил "Манон" на сцене петербургского театра имени Шаляпина. Этот спектакль стал яркой страницей масштабного открытия Девятого фестиваля музыкальных театров «Видеть музыку», который проводится при поддержке Министерства культуры и гранта Президентского фонда культурных инициатив. Действие происходит не в первой четверти XVIII века, как у Прево и Массне, а в 1940 году, сразу после занятия немцами Парижа... "Ну вот, начинается! - пылко воскликнет, заранее о том узнав, какой-нибудь вполне осатаневший от чудес пресловутой режоперы зритель. - Опять эти переносы..." (Он ещё не подозревает, что финал оперы развернётся не на Гаврской дороге, как в оригинале, а в психушке...) Такому зрителю не худо бы вспомнить, что у Георгия Исаакяна обычно не бывает ничего случайного или, что хуже, конъюнктурного. Постановщика интересует судьба характера яркого, незаурядного переменчивого (а женского – в особенности!), а равно и тех, кто ему сопутствует, в те исторические эпохи, когда буквально всем начинает казаться, что идут прахом, рушатся и государство, и его институции, и общество на всех его уровнях. Таков был во Франции период Регентства, когда после 72-летнего правления Людовика XIV тысячелетнее древо абсолютизма скукожилось до тонюсенького прутика – единственного и младшего правнука "короля-солнца", будущего Людовика XV. Таков был страшный для Франции год от Рождества Христова 1940-й, когда страна распалась надвое - обрушились и 70-летнее здание Третьей Республики, и оказавшаяся чем-то вроде надувной детской крепости "линия Мажино"... Опера, как известно, искусство синтетическое. Синтез музыки и звучащего в пении слова в спектакле Исаакяна (дирижёр – Фабио Мастранджело, художник-оформитель и по костюмам – Юлия Гольцова) довольно дерзко, но органично дополняется ещё несколькими элементами. Словом, произносимым героями действия – традиция Opera Comique допускала разговорные диалоги; они есть и в этом спектакле, но поди догадайся – то ли реально, то ли только в мыслях герои произносят их? Звучат и иные слова: паузы между картинами заполняются записями фрагментов речей маршала-предателя Филиппа Петена (между прочим, младшнего современника Массне) и восставшего против него бывшего петеновского подчинённого генерала Де Голля. А также кадрами кинохроники, запечатлевшей как вступление немцев в Париж, так и вроде бы мало при этом внешне изменившуюся повседневную жизнь на улицах "столицы мира". Персонажи оперы, предваряющие появление главной героини, точно сошли на сцену прямо с экрана этой кинохроники. Фатовато-нагловатый повадкой и интонацией Гийо (Илья Лавелин). Пусетта, Жавотта и Розетта (Елизавета Михайлова, Мария Бояркина, Александра Хасанова) – три колоритные дамочки-актрисы с чуть-чуть пониженной, скажем так, социальной ответственностью. Кузен Леско, смачно спетыый и сыгранный Тигрием Бажакиным – один из самых ярких образов спектакля. Этому парню – судя по голосу и манере исполнения, явно не обременённому излишками интеллекта - удивительно идёт полицейский мундир с характерной каскеткой. Он туповат – но свой личный интерес соблюдёт всегда. Но и они - не более чем предваряют явление главной героини. Вот она выходит на вокзальный перрон: юбочка ниже колена, тёмный берет, белоснежные носочки – типичная барышня из самой что ни на есть иль-де-франсовской или пикардийской глубинки, направляющаяся в монастырь... У Анны Викулиной есть всё, чтобы стяжать успех в роли именно этой, французской Манон. Модельная внешность. Небольшой рост (где вы видели в опере Массне дородную Манон?). Разящий любого взгляд из-под опущенных век – словом, сфинкс, сирена и гризетка в одном лице. А главное – голос. Голос небольшой, но удивительно умело и умно обработанный, голос, в котором есть любая эмоция – от монашеского смирения до исступлённого разврата. Голос, в котором таится чисто галльский "бесёнок", доводящий свою хозяйку, подчас помимо её воли, до абсолютной непредсказуемости. Кто узнал бы вчерашнюю провинциалку в роскошной даме в белом платье, хлестающей шампанское в весьма уместном здесь шикарном вишистском кабаке? Возможно, в самых виртуозных местах партии Викулиной в вокальном отношении чуть недостаёт чисто французского шика, brio, но саму природу французской музыки она ощущает очень тонко и точно: даже в роковом финале её Манон до конца не складывает крылья, она пусть ненамного, но всё же выше этой грешной земли... Ей бы улететь, как в той песне - "далеко за хмари, подале від світу" – да грешные земные юдоли не отпускают. За всё надобно заплатить: и за измены, и за кутежи, и за шампанское, и за страстные мужские взгляды, и за груды банкнот в казино... А вот её возлюбленный кавалер Де Гриё в исполнении Павла Шнипова, обладателя очень красивого лирического тенора – как раз существо сугубо земное. Он – совсем не тряпка, не подкаблучник, он способен на Поступок – и расставание с рясой тому порукой (пожалуй, самый запомнившийся в исполнении Шнипова эпизод!). Но рад бы в рай – да свет не отпускает... А коли так - какая разница, от чего умирать бедной Манон – от чахотки на грязной дороге или от лошадиной дозы галоперидола в психушке - уделе всех, кто не желавет вписываться в прокрустова ложа существующих в любых государствах традиций и скреп. "Любовью, грязью иль колёсами Она раздавлена – всё больно..." ...Переживающий ныне очень непростую пору реконструкции оперный коллектив имени Шаляпина (в недавнем прошлом – Мюзик-холл) иногда называют – справедливо или нет, не будем спорить – пятым колесом в "телеге" санкт-петербургского музыкального театра. Показанная им на прошлом фестивале "Травиата" была, возможно, в какой-то мере символом этих проблем. Однако нынешняя "Манон" Георгия Исаакяна говорит о совсем иной, явно положительной тенденции. Насколько устойчивой она окажется – вот в чём вопрос. Партии исполняли: Шевалье де Грие - Павел Шнипов, Граф де Грие - Кирилл Жаровин, Манон – Анна Викулина, Гийо Морфонтейн – Илья Лавелин, Леско – Тигрий Бажакин.