«Молотовский четверг»: Владимир Лившиц – о розовой кофточке и сваренных заживо жирафах

Ростовская область, 24 сентября 2024. DON24.RU. Гостем очередного «Молотовского четверга» стал известный ростовский адвокат, следователь, писатель, художник Владимир Лившиц. Занимательная беседа, в которой участвовали журналисты газеты «Молот», корреспонденты информагентства и телеканала «ДОН 24», длилась почти два часа. Владимир Львович рассказал не только о делах, участником которых ему довелось побывать, но и о своей биографии, которая не менее интересна. Собачка и яблоки – Буквально в сотне метров от редакции «Дон-медиа», на углу Суворова и Чехова, находится здание, где работал ваш отец – легендарный следователь Кировской прокуратуры Лев Лазаревич Лившиц, воспитавший целую плеяду донских юристов, следователей, прокуроров. Какие ассоциации у вас сегодня возникают с этим местом? – (улыбается) На первом этаже под прокуратурой располагался клуб служебного собаководства. Когда мне было 10 лет, я подобрал на улице грязную собачку и отмыл ее дома, она оказалась белой масти. Полистав энциклопедию, решил, что это южнорусская овчарка. Принес ее в клуб и сказал, что хочу воспитать собаку для пограничных войск. Председатель клуба с улыбкой погладил меня по голове и сказал: «Спасибо тебе, мальчик, но это не овчарка». Я спросил: «А кто?» «Крысолов», – ответил дядя. Я тогда ужасно расстроился и побежал к отцу на второй этаж жаловаться, что в клубе ничего не понимают в породах собак. Владимир Лившиц на "Молотовском четверге". Фото: Никита Юдин. А вообще, с Кировской прокуратурой я знаком с детства. У отца был старый массивный стол, на котором были разложены бухгалтерские бумаги. Лев Лазаревич чистил ножиком яблоко, делал пометки в документах и думал. Доев яблоко, снимал телефонную трубку и говорил очередному директору-расхитителю: «Завтра я вас арестовываю. Придите, пожалуйста, с вещами». И человек сам приходил, потому что время было такое. Отец стал юристом по воле случая. Оправившись после тяжелого ранения на фронте, решил поступать на филфак МГУ. Но фронтовик без руки, который сидел в приемной комиссии, сказал: «Какой филфак? Это не мужская профессия!». И переложил его документы на соседний стол. Так отец поступил на юридический факультет, окончил его с красным дипломом и получил распределение в Ростов. Полвека проработал следователем прокуратуры Кировского района. По воле случая стал юристом и я, хотя первоначально учился на музыканта. Работать следователем начинал под руководством отца. Вообще в нашей Кировской прокуратуре тогда собрался на редкость одаренный коллектив. Взять хотя бы Данила Корецкого, который стал знаменитым писателем, мастером детектива... – В каком районе Ростова прошло ваше детство? – Мы жили на улице Красноармейской, потом переехали на Мечникова, где отцу дали квартиру. Учился в английской школе № 36. Как и все пацаны, лазил по чердакам и бегал купаться на Дон. Но хулиганом не стал. Учился в музыкальном училище имени Гнесиных и мечтал устроить экзистенциальную революцию. На стене моей комнаты в общежитии висел портрет Брежнева, рамкой которому послужил ободок от унитаза. Когда общагу обходила комиссия от Министерства культуры, проверяющие застыли в немой сцене. В итоге меня исключили из комсомола, затем из училища. Попал в армию, где играл в ансамбле. Был не самым дисциплинированным солдатом и снова «отличился». Да так, что в Грозный, где я служил, решать ситуацию приехал отец. И тогда я ему сказал, что буду поступать на юрфак. Это было неожиданно для самого меня, просто не придумал ничего лучшего. Юрист Владимир Лившиц и главный редактор "Молота" Каролина Стрельцова. Фото: Никита Юдин. За кофточку ответил – Среди дел вашей адвокатской практики самое громкое, по нашему мнению, – дело «розовой кофточки». Журналистку Ирину Ароян оскорбил Филипп Киркоров на пресс-конференции в Ростове. Как получилось обуздать горячий нрав певца? – Помню, что в это время я лежал в больнице, поскольку повредил спину и не планировал выходить на работу. Но обратились мои хорошие знакомые, убедившие взяться за дело. От него уже отказались юристы холдинга, где работала Ароян. Побоялись связей Киркорова. У меня же взыграло возмущение. Против хрупкой миниатюрной девушки – двухметровый Киркоров и его шкафы-охранники! Когда наш иск принял к рассмотрению суд в Ростове, резонанс получился оглушительным. О нем написала даже американская «Вашингтон пост». Прибыли московские адвокаты, попытавшиеся спустить дело на тормозах. Мы намеренно не предъявляли к певцу никаких материальных претензий, добиваясь только обвинительного приговора. Если бы Киркоров принес Ирине букет цветов и извинился перед ней, мы бы отозвали иск. Но он повел себя иначе. В итоге суд признал Киркорова виновным по статье 130 УК «Оскорбление в публичном месте» и назначил штраф в размере 60 тысяч рублей с выплатой в пользу государства. Вскоре Киркоров снова оскорбил журналиста газеты «Известия» с использованием обсценной лексики... Лившиц оставил запись в книге почетных гостей "Молота". Фото: Никита Юдин. Дело о жирафах – Еще одно громкое дело – о гибели трех массайских жирафов в Ростовском зоопарке. – В результате вопиющей халатности прорвало трубу парового отопления в помещении, где содержались двое взрослых жирафов, а также их годовалый малыш. Животные буквально сварились в кипятке, причем мама совершала подвиг: обвилась длинной шеей вокруг своего ребенка, тщетно пытаясь спасти его. Я работал тогда следователем прокуратуры Ленинского района, и меня до глубины души возмутила, можно сказать, хамская позиция тогдашнего директора зоопарка Дикунова. Он не признал вину, а принес бухгалтерские расчеты, что в результате «амортизации» животных их ценность стала минимальной. А после продажи шкур и утилизации мяса (на корм другим животным) муниципальное учреждение даже осталось в плюсе. Как ни странно, городская прокуратура встала на сторону Дикунова. Пришлось дойти до Министерства культуры СССР, чтобы доказать вину директора и довести дело до суда. Легендарные "Молотовские четверги" редакция возродила в 2022 году. Фото: Никита Юдин. А судьи кто? – Чем, на ваш взгляд, характерна современная юриспруденция? – Очень часто вместо государственной инстанции, которая рассматривает дело по существу, вынесение решения становится неким ритуалом. К примеру, в кабинет к дежурному судье, который избирает меру пресечения, заглядывает миловидная девушка-лейтенант: «Мне надо ребенка забирать из садика, дайте быстренько арест». И судья подписывает арест, потому что это стало рутиной. А ведь за каждым таким решением – судьба человека. – Вы много путешествуете по миру, но все равно возвращаетесь в родной город. В какую сторону он меняется, становится лучше или хуже? – С одной стороны, Ростов стал очень нарядным, не хуже большинства европейских городов. Меня поразил уровень цифровизации. Банковские приложения просты, удобны, подобные трудно найти за границей. Это о хорошем. А если о плохом – мне категорически не нравится то, что сегодня делают с историческим центром Ростова. Безжалостно сносятся купеческие особняки, уродуются фасады домов. На центральных улицах вырастают небоскребы, усугубляющие без того плотную застройку. Ростов мог бы гордиться своей архитектурой, она – жемчужина юга России. Но никто об этом не думает. Убивают старые дома, чтобы продать освободившиеся участки. И это просто отвратительно. То, чего я категорически не приемлю.