Лавины, встречи с медведями и происки духов. Закадровые истории журналистов телеканала «МИР»
Съемочные группы телеканала «МИР» освещают события государственной важности, природные катаклизмы, чрезвычайные ситуации, культурные и спортивные мероприятия. Они всегда впереди, на самом острие событий. Наши корреспонденты и операторы поднимаются высоко в горы, уходят в море, работают в самых отдаленных уголках Земли с нетронутой дикой природой.
В этом году телеканалу «МИР» исполняется 32 года. Нас смотрят круглосуточно в четырех часовых поясах на территориях более 20 стран. Но в честь дня рождения «МИРа» мы решили пойти еще дальше и рассказать, что остается за кадром. Захватывающими историями о своей работе делятся телеведущие, корреспонденты и операторы телеканала.
Забыли оператора под снегом
Чего только не случается во время съемок! Настоящий экстрим, преодоления, приключения, опасности – за кадром остается немало форс-мажоров. С каждых съемок наши коллеги привозят не только интересные сюжеты, но и множество захватывающих историй.
«Однажды для программы «Пять причин» мы снимали, как поднимаемся на Эльбрус, – рассказывает шеф-корреспондент Представительства МТРК «Мир» в Кабардино-Балкарской республике Марина Сасикова. – Шел 2010 год, и мы без всякой подготовки решили, что сможем совершить восхождение на вершину, потому что сами себе казались хорошо тренированными людьми.
С нами шли сотрудники МЧС с ледорубами, веревками и прочим снаряжением. А мы лезли с камерами и другим телевизионным оборудованием. Я шла на адреналине, потому что сочиняла в голове текст для стендапа.
Хорошо держался и водитель Руслан Шогенов, который потом стал нашим оператором. А вот наш продюсер и оператор Дмитрий Демьяненко на отметке 3900 метров начал паниковать и «кружить» – его накрыла так называемая «горняшка». К тому же, когда мы прошли отметку в 4000 метров, началась метель, и сотрудники МЧС сказали, что дальше идти нельзя. Тогда мы прямо там сняли репортаж о своем восхождении, хотя сотрудники МЧС уже норовили поскорее нас оттуда снять».
А в другой раз группа попала под лавину. «Мы делали репортаж о фрирайде, – продолжает Марина. – Но тогда еще не знали, что это так опасно. Мы поднялись на Чегет и снимали, как на высоте примерно 3500 метров катаются экстремалы. Там дикие места, где только самые безбашенные спускаются по пухляку – нетронутому свежему снегу. Одного сняли, второго. Оператор говорит: надо крупно снять ноги. А я всегда чувствую, когда что-то может случиться, у меня прямо чутье, и говорю: «Женечка, ну давай уже и хватит. И погода портится, и мы уставшие». И точно: только он успел крупно снять ноги одного фрирайдера, как следующий, который несся за ним, закричал: «Лавина!». Он проносится, а всю съемочную группу накрывает снегом. Было очень страшно! И жалко, конечно, что мы этого не смогли заснять, потому что нас всех засыпало. В сюжете последний кадр – как камеру накрыло снегом, и все, темнота. Я еще оказалась чуть в стороне, меня только по грудь засыпало, но все равно было не двинуться с места. А остальные оказались целиком в плотном снегу. Но откопали нас быстро, за считанные минуты.
И это еще не все. Однажды нашему оператору пришлось долго пробыть под снегом. И не из-за лавины. Мы снимали учения МЧС и специально закопали его в снег вместе с оборудованием, чтобы заснять, как его найдет собака-спасатель.
И вот в ожидании спасателя с собакой я хожу, беру интервью у людей, выбирают место для стендапа. И совершенно забыла, что оператор-то ждет, когда его откопают. Вот проходит 10, затем 15 минут. Раздается звонок: «Марина, если вы меня сейчас же не раскопаете, то найдете меня уже окончательно замерзшим!».
«Что-то героическое в этом есть»
«В рамках документального проекта «Всюду жизнь» была у нас командировка в Эвенкию, – рассказывает шеф-редактор отдела интервью информационной службы «МИР 24» Алексей Раевский. – Сначала летели из Москвы в Красноярск. Потом из Красноярска в Туру – административный центр Эвенкийского района. Запомнился перелет. В старенькой «Тушке» были поручни с петлями, как в травмвае. Дальше мы несколько часов ехали по замерзшей реке до поселка Юкта. А когда приехали, то узнали, что накануне медведь-шатун, проснувшийся раньше времени, съел геолога. Но медведь нам в тот раз не встретился.
А героическим было то, что впервые вся наша бригада снимала кино при температуре -53 градуса. Так было, конечно не каждый день, но вот в районе -50 было все время. А жили мы в небольшом домике, который топили дровами. При этом туалет был на улице. И каждый поход туда точно был чем-то героическим».
«Снимали медведя, который на нас охотился»
Широко известна фотография, как оператор телеканала «МИР» почти вплотную снимает медведя. «На самом деле именно в том случае медведь был ручной и хорошо накормлен, – говорит главный оператор МТРК «Мир» Дмитрий Ходаковский. – В другой же раз мы действительно снимали настоящего дикого медведя, который на нас охотился. Это было на Сахалине, и чтобы зверя не спугнуть, на его пути остались только я с камерой и второй оператор с ружьем. Он был готов стрелять, если ситуация выйдет из-под контроля.
Когда мы, наконец, увидели медведя, идущего прямо на нас, то стало понятно, что зверь просто огромный и могучий. Он уже начинал рычать и подниматься на задние лапы, что является признаком агрессии. Мы это знали, и нам там было очень страшно. Но все обошлось, раз я вам об этом рассказываю, и мы сняли тогда уникальные кадры.
Наши коллеги, которые заранее отошли подальше и спрятались, чтобы не спугнуть зверя, увидели, как развиваются события, и начали шуметь и грохотать разными металлическими предметами. Так им удалось отпугнуть медведя, он испугался и повернул назад.
И была в моей практике еще одна встреча с медведем. Мы вдвоем со вторым оператором должны были снимать лосей, которые придут на солончак. И всю ночь просидели в засаде в диком лесу, ожидая их. Шел дождь, и мы вместе с оборудованием накрылись большим куском полиэтилена. Вместе с нами дождь в этом укрытии пережидали сотни комаров, которые нас даже не кусали, а просто прятались под нашим полиэтиленом. Их было очень много, наверное, целый килограмм. Лоси в тот раз так и не пришли. Но, когда в шесть часов утра нас приехали забирать коллеги, то прямо позади нас они обнаружили свежие следы медведя. Он прошел буквально в метре от нашего убежища, а мы под этим полиэтиленом даже не почувствовали его близости.
В целом должен сказать, что операторы и ассистенты операторов ради удачных кадров часто вынуждены работать на пределе своих сил. Ведь далеко не всегда там, где мы снимаем, бывает дорога. И они тащат на себе огромное количество тяжеленного оборудования – по непроходимому лесу, по снегам, высоко в горах – чтобы все запечатлеть. Ради качественной картинки они буквально рвут жилы на руках. И да – операторская работа действительно во многом такая».
Стрельбы пуговицами и дефиле в мокром платье
«Самое забавное и смешное – это телевизионные ляпы. Пара случаев произошли со мной в прямом эфире, – рассказывает ведущая информационных программ Гузель Камаева. – Ничего не предвещало форс-мажора, я веду эфир: подводка, сюжет, синхронны.
Где-то в середине эфира я делаю вдох, чтобы переключится на другую тему и начать произносить подводку, и вдруг от моего пиджака отлетает пуговица – прямо в кадре, улетает в сторону операторов и с громким звоном падает на пол! Я, конечно, и глазом не повела. Надо же продолжать, но потом все с диким смехом расходились из аппаратной в студии».
А корреспонденту Национального филиала МТРК Мир в Азербайджане Хаяле Юсибзаде довелось однажды упасть в фонтан и дефилировать потом в мокром платье. «Я выехала на очередную съемку, мне нужно было снять стендап для программы об отдыхе в городских условиях, – говорит Хаяла. – На съемке были я да оператор, который выполнял одновременно и роль шофера. Мы прибыли в ближайший парк с цветочными клумбами и огромным фонтаном и сняли несколько дублей. Но мне вдруг пришла идея забраться на трубную разводку, которая соединяет фонтаны. Мне казалось, что это должно было выглядеть очень эффектно – я в окружении фонтанов! Окрыленная «оригинальной» идеей, я смело взяла в руки микрофон, разулась и ринулась вперед. Я проделала всего 2-3 шага, когда поскользнулась и бухнулась в фонтан. Оператор тут же подбежал ко мне и громко спросил: «микрофон цел»? И только после утвердительного ответа начал помогать мне вылезать из воды. Прилипшее к телу мокрое платье привлекало внимание всех прохожих и отдыхающих в парке людей. Зевак собралось вокруг видим-невидимо. А когда по приезду в офис мы рассказали этот случай коллеге, его вопрос меня буквально «убил». Он спросил у оператора: «ты снял момент ее падения»? А узнав, что нет, махнул рукой и с досадой сказал: «Эх, какой же ты оператор после этого?! Такой момент упустил!»
«Мы были готовы поджечь машину»
Как-то давно нас из Алматы отправили в командировку в приграничный центр «Хоргос», это на границе с Китаем. Это уже рассказ оператора филиала МТРК «Мир» в Казахстане Самата Кельменбетова. «Дело было в феврале. Трасса до границы хорошая, выехали ближе к вечеру, чтобы доехать к ночи, переночевать на границе и утром отснять материал. На полпути нам звонят из редакции и говорят, что произошла путаница и ехать надо не в «Хоргос», а в «Дружбу» – это другой приграничный пункт, тоже на границе с Китаем. Находится он в другой стороне. Мы решили не возвращаться, а проселочными дорогами добраться туда. И заблудились.
Едем всю ночь, водитель устал, у него сдают нервы. Осталась одна канистра бензина. Сигнал мобильных телефонов пропал. А мы в степи, на легковой машине, и мороз страшный, ветер пронизывающий, теплая одежда не спасает.
Уже утро наступило. От усталости и страха начинаем шутить, что, в крайнем случае, придется поджечь машину, чтобы согреться и подать сигнал, если нас будут искать. И понимаем, что близки к этому. Ведь если бензин закончится и мы не сможем добраться до границы, то нас в этих степях просто не найдут!
Однако все закончилось хорошо, сигнал ближе к границе появился, и мы созвонились со встречающими нас людьми. Приехали, быстро отсняли материал. И засобирались домой.
Пограничники купили нам в обратный путь свечи и теплые перчатки – чтобы греться. И лопаты – чтобы откапываться, если занесет снегом. Но домой доехали нормально. А через несколько часов после нашего возвращения начался сильный буран».
Утопили экшн-камеру и не стали за ней нырять
«На телеканал «Мир» я пришел пятнадцать лет назад, – рассказывает корреспондент Северо-Кавказского филиала МТРК «Мир» Чермен Улубиев. – Первая моя съемка была на Транскавказской автомагистрали – горной дороге, которая ведет из России в Закавказье. Зимой дорогу нередко засыпает многометровым слоем снега. Чтобы тысячи кубометров не обрушились на трассу, снег со склонов принудительно спускают выстрелами из пушек. Как раз этот процесс мы и снимали.
Когда съемка уже окончилась, и мы возвращались по серпантину на равнину, наткнулись с коллегами на только что сошедшую лавину. От попадания под многометровый слой снега нас спасли всего две-три минуты задержки.
Проехать и добраться до офиса мы в этот день так и не смогли. Ночевали в домике спасателей, согревались чаем. Дорогу расчистили только к четырем часам утра. Этого времени нам хватило, чтобы к первому выпуску новостей привезти наш репортаж».
В горах Северной Осетии существует настоящий природный аквапарк. За несколько веков река пробила себе желоб в скале. Некоторые экстремалы скатываются по нему с десятиметровой высоты. «Повторить этот трюк захотел и наш корреспондент, – рассказывает Чермен. – Для получения эффектных кадров он надел на голову личную экшн-камеру. Какие кадры, наверное, получились! Но никто их не увидел: при спуске по желобу и погружении в небольшое озеро камера не удержалась, слетала с головы и погрузилась на дно. Ее оттуда так и не достали: вода оказалась настолько ледяной, что повторно нырять в водоем, да еще и погружаться на глубину в несколько метров не захотел ни сам корреспондент, ни другие члены съемочной группы».
Мешок картошки и жертвоприношение печеньками
«Я очень люблю постоянно кого-то спасать, – рассказывает корреспондент телерадиопрограмм Национального филиал МТРК Мир в Республике Армения Лилит Мадунц. – Однажды я нашла очередную тему о том, что в селе «Арбат» не было воды. У людей не хватало питьевой воды и нечем было орошать землю. Мы с оператором Арманом Симоняном отправились туда. Когда сельчане узнали, что мы приехали с телевидения, они нас обступили со всех сторон и начали жаловаться на всех, включая местные и республиканские власти. В этот момент я даже подумала: «что я тут делаю, мне это надо?». Но делать было нечего, пошли разбираться. Выяснилось, что соседнее село подворовывает у них воду. В итоге получился душещипательный сюжет. Через неделю мне позвонили сельчане и очень благодарили – вопрос с водой решился. И я была очень счастлива. Но это было еще не все: через пару недель мне в редакцию прислали из этого села мешок картошки – в качестве благодарности».
«Не так давно мы ездили снимать петроглифы в заповедник-музей «Танбалы», – рассказывает корреспондент филиала МТРК «Мир» в Казахстане Александра Салмина. – На протяжении нескольких тысяч лет это место считалось сакральным. Центральная часть комплекса была святилищем. Древние люди совершали там обряды и жертвоприношения, молились и поклонялись божествам.
Чтобы картинка была живой и интересной, кроме обычной камеры, мы взяли с собой камеру GoPro и коптер. Постарались отснять все до жары. А потом разделились. Оператор остался «полетать» на дроне, а я с GoPro ушла доснять петроглифы тюркской эпохи.
Меня не было минут 40. Возвращаюсь, а мой оператор вместе с водителем чем-то озадачены. Все это время они, оказывается, искали коптер среди скал. Пропал сигнал, устройства нигде нет. Исчезло бесследно. Идем искать уже все вместе. И тут археолог, который нас сопровождал, говорит: «Нужно было какую-то жертву принести, хотя бы печеньки оставить. Это же святилище!».
«Что же вы раньше молчали», – подхватываю я. Достаю печеньки, крошу и приговариваю: «Найдись коптер, найдись коптер». Смешно, но, вдруг поможет?!
Оператор по картинке запомнил, откуда был последний сигнал. Мы разделились и пошли прочесывать этот отрезок. Солнце уже вовсю палит, мы скачем по скалам. И вдруг замечаем – в небольшой расщелине, на паутине каракурта лежит наш дрон. Целехонький! За исключением оторванного винта, который нашелся рядом. И вот как тут не поверить в духов?!»
Съемки как экстремальное приключенческое событие
Я участвовал в съемках нескольких проектов, когда съемки проводились каждый день в новом месте, – рассказывает IT специалист МТРК «Мир» Вадим Рабкин. – Режим такой: приехали, расставили оборудование, наладили его, весь день работаем. Вечером собрали оборудование и едем к следующей точке. Практически каждый день съемки на новом месте, а главная трудность состоит в том, что ты либо работаешь, либо едешь. И так две недели. На сон оставалось время только в пути, если ты не за рулем. Однако впечатлений столько, что все вместе воспринималось как большое экстремальное приключенческое событие.
Был случай, когда нам сказали, что мы можем по Монголии в сторону Китая проехать либо по нормальным дорогам через Улан-Батор 900 км, либо напрямик, по проселочным дорогам, там всего 300 км. И мы поехали по дороге, которая была едва намечена, фактически – через высокогорную пустыню. КАМАз там еще проезжал нормально, а микроавтобусы по нескольку раз застревали, и мы их вытаскивали.
Просторы там невероятные, вдоль дороги по одну сторону – табун лошадей, по другую сторону – табун верблюдов. А над пустыней реют местные хищные птицы. И все это создает ощущение природной мощи, бескрайних просторов, в которых продвигаются наши машины.
Надо сказать, что там было довольно холодно, ночью +2 градуса, а один раз мы попали под сильный дождь и ехали почти без обзора. При этом подозревали, что потеряли дорогу. Как то на перевале в Алтайских горах у КАМАЗа прохудилось колесо.
Ночь, холод, колесо КАМАЗа размером почти с меня и весит соответственно. К тому же оно прикручено двадцатью здоровенными шпильками, а гайки, как водится, закисли и не отвинчиваются. Запаска у КАМАЗа закреплена под днищем и достать ее, при ее габаритах, – это отдельная история. Картину довершает полное отсутствие опыта у всех нас.
Но мы как представили, что проведем ночь на этом перевале, выпадем из графика и не успеем к следующей точке съемок, так, на адреналине, всего за час это колесо поменяли и тронулись дальше».
В Китае группу ждали трудности другого рода. В первом же городе людей, знающих английский, они не обнаружили. Все написано на иероглифах и ничего не понятно. Наконец нашлась девушка, которая якобы говорит по-английски, но понять ее английский оказалось невозможно. И в результате делали так: надиктовывали в google-переводчике фразу, переводили ее на китайский, человек читал и надиктовал ответ – так и общались. А иначе – ничего не выяснишь.
Сняли не тот сюжет
Бывает так, что едешь куда-то на край земли, чтобы снять один сюжет, на деле привозишь совсем другой. «Забросило нас однажды редакционное задание в Пермский край, – рассказывает политический обозреватель Телекомпании «МИР» Максим Красоткин. – А история была резонансная, о ней написала местная газета, подхватили федеральные и пошло-поехало. Ребенка не допускали до ЕГЭ якобы из-за его свидетельства о рождении, оформленном на грузинском языке. Ситуация стандартная для девяностых: отец и сын этнические азербайджанцы, проживавшие в Грузии, после развала СССР уехали в Россию. Жили и жили, переоформить документы мальчика его папа просто забыл. И вот у парня 11 класс, и его не допускают на экзамены. Поехали мы разбираться в этой ситуации. Первым делом приехали в эту семью. А там и правда все сложно: пожилой отец, еле ходит, и сыну даже паспорт не оформляли.
Мы поехали в местное министерство образования. Приехали нахрапом, мол, почему такое безобразие творится, почему парня к ЕГЭ не допускают? А там женщина, работница этого ведомства, и говорит: «Знаете, вы единственные журналисты, кто к нам приехал за комментарием. Все писали и показывали ситуацию со слов отца, но, по правде говоря, все иначе. Мальчика не допускают до ЕГЭ, потому что он в школу не ходил. А свидетельство о рождении тут ни при чем».
Мы едем в школу, герой сюжета с нами. Директор его увидела и первая ее фраза: «Ооо, сколько лет, сколько зим». Открывает журнал и показывает: «Вот, он появился первого, второго сентября и все». Я спрашиваю парня: «А почему ты в школу-то не ходил»? «Знаете, у меня отец инвалид, ему помогать нужно было, я не мог его оставить». И это уже совсем другая ситуация. Вот так сюжет о бездушных чиновниках превратился в историю о заботливом сыне. После этого мы организовали ему встречу с детским омбудсменом. И я надеюсь, что он сдал ЕГЭ и сейчас у него все хорошо».
Пуля в редакционной машине
Особая история – работа в горячих точках. Там съемочным группам часто приходится по-настоящему рисковать собой. Вот что рассказала Марина Сасикова: «У нас на Кавказе несколько лет происходили очень жесткие события, прямо необъявленная война между бандформированиями и силовыми структурами. А мы, съемочная группа МТРК «Мир», освещали все спецоперации на свой страх и риск. Помню, как-то приехали на спецоперацию, где уже собрались и другие наши коллеги из разных телекомпаний. Мы находились прямо за оцеплением, и в какой-то момент через громкоговоритель нам прокричали: «всем покинуть место, сейчас через оцепление будут прорываться боевики».
А куда бежать? Мы вообще ничего не успели. Только присели вместе с корреспондентом другой телекомпании за огромными колесами машины Красного Креста. Шрапнель летит, все взрывается, все куда-то бегут.
А наш оператор Руслан – полненький такой молодой парень – растерялся и стоит посреди всего этого кошмара, как береза в поле. Мы ему кричим: «Руслан, пригнись, беги сюда». А он застыл и стоит, удивленно озирается. Лишь по счастливому стечению обстоятельств он тогда не пострадал. А вот в нашей редакционной машине засела пуля, которую мы обнаружили только через много лет, при ее ремонте».
«Мы поехали в Тараз, когда там были взрывы на военных складах, – рассказывает заместитель главного редактора филиала МТРК «Мир» в Казахстане Кирилл Харламов. – Взрывы были ночью, а мы поехали на следующий день с утра. Добрались до места, вышли из машины, выставили технику возле блокпоста. До воинской части еще было приличное расстояние, довольно далеко. Готовились к 16-часовому эфиру. И вот идет включение, мы в прямом эфире общаемся с ведущим в студии. Он спрашивает, что у нас происходит, мы рассказываем, что все оцеплено, никого не пускают, людей эвакуируют. Договариваю фразу, кончается эфир, и в этот момент слышу свист пролетающего над головой снаряда. Был ли это сдетонировавший снаряд, не знаю. Но полицейские тут же велели нам собираться и отъезжать. Видимо, склад боеприпасов еще продолжал гореть, и была опасность для жизни».