Как глава Суджанского района пытался докричаться до разгневанных курян, а они - до него

"Нас побросали" Обычный детский лагерь в Подмосковье, но сейчас тут ни одного ребенка из соседних городов — только из Курской области. Во время вторжения ВСУ из курского приграничья эвакуировали тысячи детей. Здесь живут около 70 из них. В день моего приезда в лагере ждут важного человека — ~главу Суджанского района Александра Богачева~. Название Суджа теперь хорошо знакомо россиянам, этот город и его окрестности оказались на острие вторжения. Богачев везет детям подарки к новому учебному году. Некоторые беженцы настроены недружелюбно и с нетерпением ждут чиновника. "Пусть бы приехал этот глава, да посмотрел, какую гуманитарку нам привозят", — возмущается один из эвакуированных, характерно произнося букву "х" вместо "г" в слове "глава". — В Курской области все давали, а тут ничего не хватает, там порядок, а здесь непорядок". "Никто о нас не подумал, когда началось. Нас побросали, мы в подвале сидели без света, без воды, без ничего. Своим ходом все уезжали под обстрелами", — вторят ему расстроенные женщины. "Никакой эвакуации у нас не было, оповещения не было, они все-все поубегали, милиция убежала", — перечисляет пожилой мужчина из суджанской слободы Замостье. ~"Нас бросили"~ — частый рефрен в рассказах беженцев. Люди жалуются, что им вовремя не сообщили о масштабе угрозы, не провели организованную эвакуацию. Главе Суджанского района дополнительно досталось от курских журналистов — те подчеркивали, что Богачев перестал вести соцсети и пропал из публичного поля. "Не могу говорить, я занят! Мы тут работаем, не могу говорить", — это первые слова чиновника на фоне атаки, единственное, чего добились журналисты, сумевшие дозвониться до него 7 августа (на следующий день после прорыва границы). Некоторые жители уверены — суджанские чиновники первым делом уехали сами и вывезли родных, не думая о других. Что ж, сегодня у беженцев в подмосковном лагере и у меня вместе с ними есть шанс узнать все из первых рук. Работающие с Богачевым волонтеры обещают, что глава ответит на мои вопросы. Но, кажется, для этого придется встать в очередь из недовольных суджанцев. "Я такой же, как вы" Глава района приезжает в лагерь на ~бронированной машине инкассаторов~. Сквозь малярный скотч, которым заклеили надпись на заднем стекле, отчетливо читается логотип одного из российских банков. Именно такими машинами власти вывозили людей из сел. "Хоть он и бронированный, но, сами понимаете, FVP-дроны уничтожают танки. Эта броня так, больше от стрелкового оружия", — объясняет мне Богачев. ~Чиновнику 42 года, это крепкий седой мужчина в болотного цвета полувоенной одежде.~ Его не сопровождают ни охрана, ни пресс-служба — только пара человек в гражданском. Втроем они разгружают машину, занося в здание одинаковые белые коробки с подарками. Сами школьники вместе с родными собрались в актовом зале. На сцене воздушные шарики, из динамиков звучит торжественная музыка. Атмосфера официального мероприятия в любой российской школе — если не знать, почему курские ученики проводят эту осень в другом регионе. "Ситуация у нас, конечно, не очень хорошая. Можно сказать, очень непростая, тяжелая. Но благодаря определенным фондам и некоторым людям мы решили сделать для вас маленькое чудо, праздник и подарить вам планшеты", — выступает Богачев. Последние слова дети встречают аплодисментами и радостными криками. "Но я вас сразу огорчу. Эти планшеты вы будете использовать для учебы", — добавляет чиновник. Никто не хлопает. Школьники по очереди, как взрослые, жмут руку Богачеву и разбегаются смотреть новую игрушку. Взрослых интересует другое. Стоит главе закончить выступление, его зажимают прямо у ступенек сцены, в горячке отпихивая меня в сторону плечами. "А вопросы можно? А почему вы не хотите с людьми пообщаться, вы приехали сделать показуху", — сразу переходят суджанцы в наступление. Кажется, они заранее составили свое мнение и уверены, что чиновник попытается сбежать. Богачев спокойно предлагает выйти на улицу и поговорить. Снаружи беженцы обступают главу небольшим кружком. Одна из женщин, опознав во мне журналиста, требует "все записывать". "Чтобы знали, о чем разговаривают люди!" — нервно просит она. Я показываю включенный диктофон, поколебавшись, женщина отворачивается. В толпе сразу видно ее лидеров. Главная из них — активная дама в белой жилетке, которая без остановки кричит на чиновника, заводясь все больше. "Вы нас не эвакуировали, вы нас бросили, как жить с такими правительствами, как доверять, говорите, говорите, нас продали, запустили нацистов на нашу территорию, мы жилье потеряли, птицу потеряли, на старости лет без крова, когда это прекратится", — на одном дыхании выдает она накопившееся. Богачев дожидается паузы. Он старается не повышать голос и говорить размеренно, в речи отчетливо пробивается говор курских уроженцев. "Постарайтесь услышать. Я так же само, как вы. Я проживал в Судже, так же само, как и вы, мне пришлось покинуть свой дом. Я ушел в одних штанах, даже документы не взял". "Мы тоже выскочили голы-босы", — не впечатлена его оппонентка. "Я могу рассказать, как все было. В три часа ночи [6 августа] начался обстрел", — вспоминает Богачев. "Главы все уехали ночью, вы уехали, [мэр Суджи Виталий] Слащев уехал, все смотались ночью", — перебивает та же женщина. "Вы видели, что я выехал ночью?" — интересуется Богачев. "Я живу у администрации [Суджи], утром ни одной машины не было", — не колеблясь, аргументирует она. "Я покинул администрацию района в 11 вечера шестого числа. В 10 часов я выходил с больницы, там были люди, они подтвердят. Я тоже был дезинформирован, как остальные. Я не знал о предстоящем наступлении", — возражает Богачев. "Нет, знали. Не может быть, чтобы вы не знали. Вы еще ночью покинули Суджу. Вы сидели там, где не было обстрелов", — гнет свое женщина. "Позвольте, вы задаете вопросы, позвольте ответить. В 9 утра [6 августа] я приехал в комендатуру, мне сказали, прошло только два [украинских] танка, и группа сейчас их ликвидирует. Со мной тоже были люди, они могут подтвердить", — продолжает глава. Окружающие затихают, внимательно слушая. "Брехуны значит", — делает вывод молчавший прежде старик. "Кому-то было выгодно, продали Суджу", — неопределенно замечает его соседка. "Я не военный человек, я не генерал. Я не отвечаю за оборону. Я шел вечером и слышал, как работают наши танки, наши "Грады", — переходит на короткие фразы Богачев, переводя взгляд с одного человека на другого. "Как нам жить?" Главу района засыпают новыми вопросами. "Что нам ждать, что дальше, как нам теперь жить? Что творится у нас дома?" — наперебой интересуются люди. Фразу ~"Что теперь делать"~ я часто слышу от беженцев. Растерянные, они будто зависли в одной точке и ждут, когда кто-то даст ответы. Ответы, которых ни у кого нет. "Ситуация сложная, идут бои. Никто не сможет вам точно сказать. Это одному богу известно, куда будет обстреливать, куда будет лететь", — отвечает чиновник на каждый вопрос о положении дел в приграничье. Общие вопросы о будущем области он сводит к насущным претензиям. Диктует жителям свой телефон, объясняет, как выдают сертификаты и выплаты за потерю имущества. Это болезненный вопрос, услышав который, в разговор вновь вклинивается женщина в жилетке. "Только 15 тысяч [из выплат] еле пришли. Кому пришло, кому не пришло", — недовольно замечает она. "Поймите, они придут, это просто большой объем, сбой происходит", — успокаивает Богачев. "Александр Михайлович, что можно купить за 150 тысяч?. Я куплю три вещи: холодильник, стиральную машину и телевизор", — возражает женщина. "Куда вы их поставите?" — интересуются в толпе, кое-кто смеется, прикрывая рот рукой. "Все, я больше за 150 тысяч ничего не куплю", — ничего не замечая, горячится недовольная. "Извините.. Ну, это идут федеральные выплаты", — несколько недоуменно отвечает Богачев. Тут вперед прорывается дедушка в очках, ждавший момента высказаться о гуманитарной помощи. Он жалуется на нехватку одежды и в доказательство показывает чиновнику на свои сандалии. "Гуманитарка не доходит, там полный хлам, завтра брызнет дождь, в чем я буду ходить?" — сокрушается дедушка. "Люди везут и везут [нам гуманитарку], спасибо москвичам. Это [бизнесмен] Олег Дерипаска помогает. Спасибо богатым людям, пусть приумножат свои богатства", — внезапно возражает женщина в жилетке. Затем резко возвращается к любимой теме и кричит Богачеву: "Но власть нас бросила, вы в первую очередь посъезжали со своими семьями, а нас бросили!" "Это полное вранье, вы же перебиваете, не хотите слушать!" — не выдерживает чиновник и впервые тоже повышает голос. Позже в разговоре с ним я узнаю, что он не смог вывезти из района боев собственного отца. Богачев пытался уговорить его эвакуироваться, однако мужчина отказался. "Там идут жесточайшие бои. Я не знаю его судьбы". "Они же не слушают" На фоне накаляющейся обстановки в толпе я внезапно слышу вопрос из-за спины: "А у вас, как бы, есть разрешение на съемку?" Это двое мужчин, которые приехали с главой. Называют себя его помощниками, один представляется жителем Суджи. Сосредоточенно фотографируют карточку журналиста. Успокоившись, отходят в сторону и негромко переговариваются между собой: "Они же не слушают.. Да в администрации сами не знали ничего..." Люди тем временем тоже затихают. Богачев просит передать ему список нужных вещей, обещает привезти все необходимое, долго обсуждает насущные вопросы. После встречи с жителями он остается поговорить со мной. Рассказывает, как первые дни не спал и вывозил людей из сел, стараясь забирать в первую очередь семьи с детьми. Жалуется, что многие отказывались бросить дома вплоть до подхода украинских солдат — после чего их уже невозможно было эвакуировать. "Был случай, я приехал, прошу, пожалуйста, уезжайте, а женщина говорит: "Как я поеду, я сало достала". Хотя уже не было ни газа, ни воды, ни света. Какое сало, холодильник не работает все равно. Она мне: "Я в кадушечку, в подвальчик сложу". Не знаю, жива, не жива. С этого поселка, кого я не убеждал, никто не согласился [уехать]". Сама администрация Суджи остается в Курской области, сидит "в одном учебном заведении". Вероятно, учащиеся скоро вернутся на очное обучение, и тогда чиновников "попросят покинуть здание", признается Богачев. Под вечер он уезжает из лагеря. Напоследок жалеет, что не успевает объехать многих беженцев в подмосковных ПВР: "У вас тут, просто, чтобы приехать с одного пункта на другой, надо полдня потратить, не то, что у нас [в Курской области]". Площадь лагеря к этому моменту уже опустела, жители разошлись на ужин и по номерам. Меня провожает одинокий охранник. "А покажут это где-то? А то я ворота открывал ему, и меня снимали, вот посмотреть потом", — с надеждой интересуется мужчина.