Лишних территорий не бывает

18 октября 1867 года вступил в силу договор о продаже Аляски Соединенным Штатам. Задним умом очевидно, что отдать ее Вашингтону за звенящие доллары было большой ошибкой – хотя в XIX веке ситуация виделась совсем иной.

Русские начали всерьез осваивать Аляску в конце XVIII века. Главный интерес был тем же, что и во времена Ермака – погоня за пушниной, «меховым золотом». Это была та же самая возможность легко разбогатеть, рискнув и хорошенько поработав, которая позволила русским покорить Сибирь. К концу века пушные богатства Сибири были уже сотню лет как исчерпаны – и это заставляло предприимчивых людей искать добычу по ту сторону океана.

Освоением Аляски занималась Российско-американская компания, основанная в 1799 году. «Сливками», которые она снимала, были морские бобры, которые водились там в изобилии. Их шкуры стоили достаточно дорого, но несколько десятилетий спустя с ними произошло то же, что и с соболем в Сибири. Добыча не знала никаких пределов, и уже в 1830-м бобров стало мало.

В итоге еще при Николае I доходность компании снизилась настолько, что государству пришлось ее субсидировать – просто чтобы не разорилась. Аляска перестала приносить деньги и начала их отнимать.

Дальше было только тревожнее. В 1850-е грянула Крымская война, похоронившая благостные настроения руководства страны. На трон взошел Александр II. Помимо прочего, неудачная война истощила финансы государства. Правительство при новом императоре было готово нещадно резать расходы и крайне скептически смотрело на способность России защитить удаленные территории. В 1854 году русские смогли отбить троекратно превосходящий англо-французский десант на Камчатке. Но чтобы повторить нечто подобное на Аляске, требовались новые вложения во флот и армию – Русская Америка была практически беззащитной.

Правительство решило, что проще продать Аляску, чем пытаться ее защитить и освоить так, чтобы она приносила прибыль. Но сделать это тоже было непросто.

Впихнуть любой ценой

Единственным потенциальным покупателем были Соединенные Штаты – молодая и небедная страна, искавшая возможности для расширения. До Гражданской войны 1861–1865 годов американцы уже успели купить Луизиану и отвоевать территории у Мексики. В Конгрессе кипели баталии – завоевывать Кубу или нет. Причем противников останавливало не желание побыть мирными и тихими, а боязнь, что не вовремя случившееся завоевание усилит политических оппонентов.

Но даже охочим до новых территорий американцам было непросто продать «гигантский холодильник», не соединенный с территорией США хотя бы полоской суши. Даже после окончания Гражданской войны, когда Штаты вновь объединились под властью одного, по-прежнему экспансионистского, правительства.

«Локомотивом» покупки Аляски в США стал госсекретарь Уильям Сьюард, который был горячим сторонником экспансии. Он заручился поддержкой президента. При этом что американское, что русское общество идею с Аляской, мягко говоря, не поддерживало. Одни потому, что «а зачем нам этот холодильник», вторые были против самой мысли продавать кому бы то ни было земли империи.

Тем не менее договор был подписан 30 марта 1867 года – Аляска была продана за 7,2 млн долларов золотом.

Если в Российской империи шумиху в прессе можно было проигнорировать, то в США мешал Конгресс, через который надо было провести покупку Аляски. Для этого Сьюард задействовал все имеющиеся связи, а дипломат Эдуард Стекль, который вел переговоры о продаже Аляски с российской стороны, раздавал в Конгрессе взятки на сотни тысяч долларов. Это имело смысл – ведь Аляску все равно удавалось продать в полтора раза дороже, чем рассчитывали за нее выручить в Петербурге.

Вопреки расхожему мифу, с полученными деньгами ничего не случилось – никакое судно с русским золотом не пошло на дно океана. Их спокойно обналичили и закупили на них тогдашний хай-тек – механизмы для железной дороги. Все вроде бы было хорошо – российское правительство искренне считало продажу Аляски хорошей сделкой.

Флаг и почва

В 1860-е Аляска была проблемной территорией, чемоданом без ручки. Тогда еще не было точно понятно, есть ли там золото – его нормально разведают и начнут добывать лишь в конце XIX века. Но слухи о его наличии уже ходили. И одни эти слухи были опасны. Не так давно, по тем временам, американцы отбили Техас у Мексики – и этот процесс запустили американские иммигранты, прибывшие на мексиканские земли и изменившие этнокультурный баланс. Аляска так же могла привлечь охотников за золотом – и стать американской территорий явочным порядком. А защищать ее в военном смысле без серьезных вложений русским все равно было нечем.

Но земля обладает специфическим свойством. Она может казаться бесполезной в одну эпоху, и при этом стать востребованной в другую. Когда-то чемоданом без ручки выглядела Сибирь, в которой закончился соболь. Но сотни лет спустя она принесла России столько ресурсов, что можно быть уверенным – без Сибири страна была бы другой во всех возможных смыслах. И это почувствовал бы на своей шкуре даже не выезжающий за пределы МКАД москвич.

Аляска в русских руках могла бы изменить многое – даже ход холодной войны. Укоренившиеся, «исторические», не вызывающие шока русские военные базы – не то же самое, что ракеты на Кубе. И кто знает, куда бы нас вывел этот дополнительный психологический фактор давления на нашего главного противника.

Жалеть об утрате Аляски уже бессмысленно и поздно. Но можно извлечь из нее уроки – пусть эта история будет напоминанием для тех, кто когда-нибудь решит «сбросить токсичные активы» и избавиться от какой-то части русской земли. Чем это может обернуться в информационном мире, можно ощутить уже сегодня – например, сегодня костяк украинской пехоты составляют жители Харькова и Днепропетровска, некогда самых «русских» городов подконтрольных Киеву территорий. Имей мы их сегодня под прямым физическим контролем – это была бы совсем другая ситуация.

Иррациональная, на первый взгляд, святость русской земли более чем рациональна – с каждым потерянным квадратным метром мы обретаем потомков на кровь, пот и сожаления о неверных решениях.

Так что лучше ее не сдавать – тем более за деньги.