Как в Горьковской области после войны искали предателей Родины

Первый телевизионный канал снял новый художественный фильм «Противостояние» (18+). Он рассказывает о том, как советской милиции удалось выследить и поймать опасного преступника-убийцу, который во время Великой Отечественной войны был ещё и изменником Родины. Это вторая экранизация одноимённого романа писателя-детективщика Юлиана Семёнова. Первая (советского режиссёра Семёна Арановича) вышла ещё в 1985 году… Не буду судить о новой экранизации – фильм пока демонстрируется только в интернете. Здесь же хочу рассказать, как в послевоенные годы на самом деле ловили изменников Родины. Надо сказать, что после 1945 года их не только искали, но и неоднократно амнистировали, то есть прощали от имени Советского государства – но амнистия не распространялась на откровенных палачей и сотрудников фашистских спецслужб, у которых руки, что называется, были по локоть в крови. Для этой категории даже была введена специальная юридическая терминология – государственный преступник. Вот этих упырей государство искало и двадцать, и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет после Победы, справедливо полагая, что за свои кровавые дела эти деятели должны понести должное наказание… Кто этот человек? Розыском предателей занимался Комитет государственной безопасности (КГБ СССР). И если на преступника случайно выходила милиция, то по установке его личности дело обязательно должно было передаваться именно в КГБ, где на каждого государственного преступника заводилось розыскное дело, по стране рассылались специальные ориентировки с указанием данных о совершённых им преступлениях и характерных личных приметах. Так, в прицеле чекистов Горьковского региона главным образом находились предатели, уроженцы наших мест, и те изменники, на которых имелись данные, что после вой­ны они вполне могли осесть на постоянное место жительства в Горьком или в области. Особое внимание чекисты уделяли лицам, которые после войны прибыли в наши края из западных районов страны, находившихся под немецкой оккупацией, и при этом вели уединённый образ жизни, не поддерживая внешних родственных связей. Также подозрение вызвали лица, у кого в военном прошлом обнаруживалась путаница с документами или с биографическими данными, кто в общении с людьми по непонятным причинам вообще старался уходить от темы войны. Именно по этим признакам в 1956 году сотрудниками Арзмасского управления КГБ был вычислен и задержан бывший фашистский каратель… … А началось всё с того, что однажды в поле зрения чекистов попал мастер Выксунского металлургического завода, некий Григорий Иваненко. Обратил на него внимание оперуполномоченный КГБ по городу Выксе майор Андрей Зинченко. Он заметил, что Иваненко был неместным, приехал в город в самом конце войны, вёл скрытый образ жизни, мало с кем общался, связь с родными не поддерживал. А ещё всячески старался избегать ежегодных победных юбилеев, хотя числился фронтовиком, участником Великой Отечественной войны. Один раз Иваненко сильно подвыпил и начал ругаться на чистом немецком языке, хотя во всех анкетах он писал, что иностранными языками не владеет… В Арзамасском УКГБ, которое курировало Выксу, им заинтересовались и скоро выяснили, что Иваненко внешне очень похож на одного фигуранта из розыскного списка – бывшего командира немецкой зондеркоманды, оставившей кровавый след в Смоленской области. Его звали Григорий Юнкерайт, советский немец, родом из Полтавской области Украины. В начале войны красноармеец Юнкерайт добровольно перешёл на сторону врага. В 1942 году немцы поручили ему создать карательный отряд из таких же изменников для борьбы с партизанами в Семлёвском районе Смоленской области. Отряд был создан, и Юнкерайт принялся активно выполнять задания и приказы оккупантов. Каратели задерживали людей по малейшему подозрению и зверски их истязали, причём Юнкерайт лично участвовал в этих арестах и пытках. Самых подозрительных, с его точки зрения, арестованных либо сразу расстреливали, либо передавали в немецкую комендатуру. Также каратели убивали евреев, причём целыми семьями, передавали немцам задержанных советских солдат, попавших в окружение. Все эти акции оставили у жителей Семлёва страшную память. Они и после войны без содрогания не могли вспоминать как карательный отряд, так и самого Юнкерайта… Хроники кошмара Из свидетельских показаний Ефросиньи М.: «После отхода наших частей у нас в районе был организован партизанский отряд, в котором находился и мой муж… В июле 1942 года я была арестована. Допрашивал меня лично Юнкерайт. Он интересовался, где мой муж и другие партизаны. Я ничего не отвечала. Тогда Юнкерайт взял полено и стал бить меня поленом по плечам и рукам. Я кричала. Юнкерайт запрещал мне кричать и продолжал избивать… Сильно избив меня, Юнкерайт через некоторое время сказал карателю по имени Васька: «А ну-ка, ты займись ею, я устал». Каратель Васька долго бил меня поленом по голове…» Из показаний свидетельницы Марии Б.: «Примерно в конце 1942 года подчинённые каратели Юнкерайта арестовали мою тётю Степанову Василису. Я узнала, где она содержится под стражей, и пошла в тот дом. Мне удалось туда войти и поговорить с ней. Свидание длилось несколько минут: тётя была сильно избита, ей на допросах вывернули руки… Больше я свою тётю Степанову Василису не видела. После того как Советская армия освободила наш район, наша соседка сказала мне, что в лесу недалеко от Семлёва она видела труп моей тёти. Я пошла в лес и увидела полуразложившийся труп женщины, и по одетому на этот труп халату я узнала, что это труп моей тёти…» Из показаний свидетеля Анны К.: «Однажды пьяный Юнкерайт бросил гранату в трёх детей, игравших на улице. Дети были поранены, причём один ребёнок очень сильно… Юнкерайт был очень зол из-за разгрома немцев под Сталинградом, угрожал, что за это они, каратели, перестреляют всех евреев…» В самом конце 1942 года Юнкерайту удалось выследить и полностью уничтожить партизанский отряд, который возглавлял первый секретарь Семлёвского райисполкома Капитон Бушевой. Раненых бойцов отряда в плен не брали – их каратели добивали на месте. Потом по приказу немцев люди Юнкерайта сожгли деревню Гришино, близ которой дислоцировался разгромленный отряд… А в марте 43-го года, когда к району подходили части Красной армии, Юнкерайт вместе со своими людьми участвовал в угоне мирного населения на Запад и уничтожении целых населённых пунктов, оставляя после себя полностью выжженную землю. Карательный отряд прекратил своё существование в 1944 году в Белоруссии – к тому времени Юнкерайт стал работать следователем гестапо в городе Борисове. Отряд же расформировали – большую часть карателей немцы отправили в подразделения власовской «Русской освободительной армии». Сразу после войны почти всех этих упырей нашли и судили. Начальника штаба карателей, грузина Автандила Мдивани, приговорили к расстрелу, а других – к длительным срокам лишения свободы. На свободе оставался лишь Юнкерайт, который, казалось, исчез, не оставив и следа… «Я же до сих пор его боюсь» За мастером Иваненко арзамасские чекисты установили осторожное наблюдение. Долго изучали его особые приметы и личные связи. В конце концов решили задействовать бывшую сожительницу карателя Юнкерайта, некую Марию Филипповну Мартьянову, которая после войны проживала на Урале. Именно там сожительницу впервые нашли и допросили местные чекисты ещё в начале 50‑х годов. Судя по её показаниям, присланным с Урала, с карателем она рассталась в 1944 году, когда Красная армия начала освобождать территорию Белоруссии. К тому времени Юнкерайт разуверился в победе Германии и настойчиво искал возможность бежать. Это ему удалось во время суматохи немецкого отступления. Скрывшись в лесу, он избавился и от гестаповской формы, и от немецких документов. Когда Красная армия заняла город Борисов, Юнкерайт, как рассказала Мартьянова, явился в одну из белорусских деревень, где назвался бежавшим из лагеря советским военнопленным. С тех пор Мартьянова его больше не видела… А в самом конце 1944 года она неожиданно получила от него короткое письмо. Сожитель писал ей, что под чужой фамилией был призван в Красную армию. На территории Германии его ранили, после чего он попал в военный госпиталь, расположенный в Горьковской области. В госпитале его признали негодным к воинской службе и комиссовали. Юнкерайт настойчиво звал Марию к себе и просил откликнуться по адресу: город Горький, до востребования. Кстати, именно по этой причине в розыскном деле карателя, собственно, и появился наш регион, как возможное место его прибежища. «На какую фамилию он велел вам писать?» – спросил тогда Марию уральский чекист. «Кажется, на Иванова, Иванцова или что-то в этом роде», – сказала Мартьянова. По её словам, она хотела как можно быстрее забыть, что случилось с ней во время войны, и потому не стала отвечать Юнкерайту, выбросив его послание. После вообще поспешила уехать из родных смоленских мест на Урал… Таким образом, у чекистов из Арзамаса появилось серьёзное подозрение, что свою фамилию каратель сменил именно на Иваненко! Марию Мартьянову по линии КГБ вызвали в Арзамас. По приезду она поведала о том, что во время войны на сожительство с ухаживавшим за ней Юнкерайтом согласилась только в силу нужды – в оккупации её семья, старенькая мама и маленькая дочь, сильно голодали. Потом она несколько раз пыталась уйти от карателя, но всегда приходилось оставаться – по причине животного страха перед этим человеком. А бояться было чего – нередко Юнкерайт допрашивал и истязал арестованных людей прямо в своём собственном доме. И Марии со всей семьёй ночи напролёт приходилось слушать нечеловеческие крики, которые раздавались из соседних комнат. Вырваться ей удалось только в 44‑м году… «Мария Филипповна, – сказал оперативник КГБ, доставая из стола папку. – Сейчас я вам покажу три фотографии. Скажите, вы кого-то здесь узнаёте?». Мария пробежала фото глазами. Её лицо заметно дрогнуло, глаза вдруг округлились от настоящего ужаса. Задыхаясь от слёз и волнения, она указала на изображение мастера Иваненко: «Это он, он! Это Юнкерайт! Господи, я же до сих пор его боюсь!» А на следующий день опознание проходило уже в Выксе, когда после трудового дня рабочий народ повалил из проходной завода. Мария, сидевшая в служебном автомобиле рядом с проходной, безошибочно указала на плотного мужчину 40 лет, одетого в тёмный костюм, – то был известный на предприятии мастер Григорий Иваненко… …После ареста Иваненко поначалу пытался отрицать свою причастность к Юнкерайту, но под давлением собранных улик во всём признался. Даже рассказал о том, о чём чекисты не знали: «Помню, я совместно с подчинёнными мне лицами арестовал одного гражданина, по национальности еврея. Я его лично расстрелял из автомата». Вскоре лже-Иваненко этапировали на Смоленщину, на место военных преступлений… Судебное заседание трибунала Московского военного округа по делу Юнкерайта проходило в декабре 1956 года. Судили там же, где бывший каратель оставил свой кровавый след, – в посёлке Семлёво. Зал был буквально забит до отказа: всем хотелось посмотреть на того, кто когда-то во время войны держал в страхе весь район. К сожалению, Юнкерайту отчасти удалось выкрутиться – его приговорили не к смертной казни, как ожидалось, а к 25 годам лишения свободы. Трибунал учёл его сотрудничество со следствием, положительные послевоенные характеристики, фронтовое ранение. Впрочем, на свободу Юнкерайт больше не вышел. По данным смоленских историков, бывший начальник карательного отряда погиб в результате несчастного случая, находясь в заключении. Как видно, полного возмездия ему всё-таки избежать не удалось. И это возмездие пришло свыше… Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, почему в России стали срочно рассекречивать архивные документы военной поры.