Подсекальников, Башмачкин, Бастер Китон…

Опоздавший Эрдман Что интересного во внешних обстоятельствах премьеры? Ну, во-первых, поставил "Самоубийцу" Николай Рощин – питерец, более того, в недавнем прошлом главреж Александринки. Он же выступил художником (отличная работа). А главную роль сыграл Иван Волков, тоже питерец, который теперь будет работать в МХТ (он же и музыку написал; такие они, питерцы, разносторонние). Рощин с Волковым работают вместе уже четверть века в обоих столицах, очень тесно и плодотворно. Теперь вот до МХТ добрались. Волков – отличное приобретение для труппы. Кумир питерской публики, обладатель многих театральных призов… (Для справки добавим: ему 50 лет, он из актерской династии, сын знаменитой Ольги Волковой и Николая Волкова, бывший муж Чулпан Хаматовой – у них дочь Арина). Во-вторых (и театр это тщательно подчеркивает, элементы такой информации прямо внесены в спектакль) у "Самоубийцы" был шанс появиться на сцене в Камергерском несколько раньше – году в 1932-м. Вовсю шли репетиции, но спектакль так и не выпустили. Там вообще увлекательная история – и творческий спор Станиславского с Мейерхольдом, и личные дела драматурга (которому эстетически, конечно, был куда ближе Мейерхольд, но зато имелся бурный роман со звездой МХТ Ангелиной Степановой). Наконец, неоднозначная позиция товарища Сталина, который пьесу обругал, но против подготовки спектакля не возражал… А потом все же запретил. Вот уж тема для исследования – или пьесы о пьесе! О чем речь в "Самоубийце"? Если максимально коротко, это написанная очень ярко (Станиславский с Гоголем сравнивал!) история неудачливого бегства от действительности мещанина Подсекальникова. Жизнь его достала, он в сердцах изъявляет желание с ней проститься, тут же набегает толпа всяких деятелей, которые предлагают ему покончить с собой "в знак протеста" против того, что не устраивает именно их. Ну, злая пародия на историю Кириллова из "Бесов" Достоевского (или черный анекдот по поводу собравшегося топиться человека: "котяток захватите"). Естественно, острие сатиры направлено против этих махинаторов. Среди которых всякие спекулянты, скрытые белогвардейцы, священник, писатель-коньюнктурщик и прочее. Подсекальников в итоге стреляться отказывается. Жизнь побеждает. Мелкие бесы остаются с носом. Странная эта вещь! Я знаю многих, кому "Самоубийца" нравится именно как чтение. Да, написано, зло, мрачно и хлестко. Но! Нельзя забывать, что пьеса писалась как актуальная сатира, поэтому, увы, значительная часть острых шуток уходит в "молоко". Причем так было уже в 1932-м – когда никаких нэпманов, во многом против которых и направлена сатира, уже в помине не было! (Думаю, и это обстоятельство сыграло тогда против постановки "Самоубийцы"; Эрдман, увы, опоздал за стремительно меняющейся страной) Вместе с тем, не замечать этой сатиры, играть универсальные типажи и ситуации (материал для этого есть) – не означает ли обеднять пьесу? Эрдман все же не Гоголь, он хорош, прежде всего, в актуальном юморе. И, конечно, в такой ситуации одним из выходов всегда является "осовременивание" пьесы (к этой, на мой вкус, оно вполне подходит). Благо, новых типажей и ситуаций, великолепно накладывающихся на материал Эрдмана, видимо-невидимо... Но, конечно, у любого режиссера на этом пути встает как минимум две трудности. Во-первых, "ходить бывает склизко по камешкам иным, итак, о том что близко, мы лучше помолчим" (А.К.Толстой). А во-вторых – где ж взять нынче драматурга, способного хотя бы подстроиться под манеру Эрдмана? О старом и новом Николай Рощин, как представляется, трудностей не избежал. И в итоге там, где герои архетипичны ("ловкий сосед", "сварливая жена", "противная теща" и т.п. – названные типажи воплотили Игорь Золотовицкий, Юлия Чебакова, Янина Колесниченко) – все прекрасно и очень смешно. Где маски не так очевидны, нужен контекст, незнакомый нынешнему зрителю, – появляется некий сквозняк, на котором и безумно органичный всегда Александр Семчев, кажется, чувствует себя не совсем в своей тарелке. Но дело, в общем, даже не в этом. Отметим пока главную удача постановки – ее безукоризненное, впечатляющее визуальное решение. То есть, и ее сценографию, и ее видеографию (напомню – то и другое самого постановщика, Николая Рощина). Видеофрагменты мы видим сейчас чуть ли не в каждом третьем спектакле, но здесь они, не выпадая из ткани спектакля, очень гармоничны, это настоящие мини-фильмы (особенно – сцена похорон, снятая в фойе МХТ, куда как будто прямо со сцены перемещаются все герои). Иван Волков неожиданно предстает в этих черно-белых лентах в образе… Бастера Китона, знаменитого "комика без улыбки" немого кино. Напомним, что драматический актер Волков начинал свою карьеру в театре "Лицедеи" у Вячеслава Полнунина, уроки не забыты! Ну, а коммуналка, которой живет герой, имеет… форму гроба. То есть, отсюда и на кладбище не страшно, оно уже тут. И вот тут кроется главная заминка – Подсекальников в исполнении Ивана Волкова. Волков слишком умен и интеллигентен для простого мещанина. Слишком он "питерский". Как говорится, университет на лице написан, а также сыгранные звездные роли Яго, Сирано и прочих. Этого типа некогда должен был играть Ильинский у Мейерхольда, Яншин в МХТ – вот, было бы самое то. Сыграл Сергей Шакуров в экранизации (не очень удачной) – нормально. Роман Ткачук в знаменитой телеверсии спектакля Театра Сатиры – в точку. Вячеслав Евлантьев в идущей сегодня в СТИ постановке Сергея Женовача – вполне. То есть, направление, тенденция, понятна. И, полагаю, Эрдманом оно как-то так и писалось. А тут – как будто мы не Подсекальникова видим, а Башмачкина. Или вот – Бастера Китона. Это, извините, совсем другая история. Про маленького человека, бедного чудака в жестоком мире. Кажется, Рощин в эту сторону и заворачивал, то-то безумно смешной в иных интерпретациях "Самоубийца" вышел у него мрачноватым и холодноватым… Ну – как не сказать! – питерским. Не уверен, что это вышло органично, как-то материал Эрдмана, мне кажется, сопротивлялся слишком сильно… Многим запомнился – еще при чтении – финальный монолог героя про его "право на шепот", которого он только и добивается. Его можно назвать неким credo героя, как оно видится постановщику здесь (не факт, что это так в пьесе). Но прочитаем внимательнее. Герой говорит: "А прошу я немногого. Все строительство наше, все достижения, мировые пожары, завоевания – все оставьте себе. Мне же дайте, товарищи, только тихую жизнь…" Да, маленький человек, не правда ли? Но дальше-то он говорит: "...и приличное жалованье". Последней фразой Эрдман, конечно, резко, издевательски сбивает драматическую ноту, Рощин и Волков ее держат ее, усиленную, до самого финала.