Теневой рынок: почему район Девяткино в советском Ленинграде стал местом притяжения городских фарцовщиков

Почему Девяткино стало одной из главных точек для «фарцы» Началом современной истории района Девяткино на окраинах Петербурга можно считать 1917 год, когда здесь через село Мурино провели ветку железной дороги. Построили тут и станцию, которая получила название Девяткино. Одноименный поселок при этом находился в паре километров от железнодорожной платформы. К 1970-м местные новостройки уже вплотную приблизились к Ленинграду. Поэтому в 1978 году здесь открыли и станцию метро «Комсомольская». В 1992 году ее переименовали в «Девяткино». Именно появление железнодорожного сообщения с другими районами Северной столицы и ближайшими населенными пунктами Ленинградской области сделали Девяткино одной из самых популярных неофициальных торговых площадок города в 1970-е и 1980-е. В это время на локацию неподалеку от железнодорожных путей со всех районов съезжались фарцовщики – нелегальные торговцы иностранными товарами. Ленинградцы покупали здесь заграничные сигареты, джинсы, одежду, пластинки, носки и многое другое. «В 1980-х в Ленинграде у метро «Комсомольская», ныне «Девяткино», функционировал стихийный вещевой рынок. На нем велась стихийная торговля всем, кроме крупногабаритных вещей, – от пластов до джинсовых костюмов», – вспоминает один из петербургских блогеров. Собеседник «ФедералПресс», петербуржец по имени Алексей, рассказывает, что в Девяткино в 1980 годы было «самым ходовым местом с фарцой». «Помню, брату на день рождения я хотел подарить сигареты Marlboro. И фарцовый рынок в Девяткино был стопроцентным вариантом, где это можно было купить. Местный рынок у станции был популярным, потому что там пересекались множество людей, сошедших с поездов. Пришли, узнали что и где. Продали нам сигареты. Мы довольные были. Только взяли пачку в руки, как кто-то рядом заорал: «Палево, менты!», – вспоминает Алексей. Ленинград был одним из множества других крупных портовых городов, где фарцевали, рассказывает кандидат исторических наук, автор работ по истории культурной жизни в СССР Дмитрий Козлов. «Ситуация была сходной с тем, что происходило в Одессе или Владивостоке. Везде торговали одним и тем же, что могли провезти с собой без вопросов со стороны пограничника: одеждой, пластинками, капроновыми и нейлоновыми чулками, бельем, галстуками и даже авторучками – потому что их можно было носить в кармане или свертке. Масштабы были невелики», – указывает Козлов. Историк, старший научный сотрудник СПбИИ РАН Дмитрий Асташкин в беседе с «ФедералПресс» отмечает, что фарцовка отражала ряд проблем позднесоветского общества. «В условиях плановой экономики промышленность, строительство развивались в приоритете, а торговля велась по остаточному принципу. Госплан и госснаб не справлялись с запросами. Возник дефицит нужных товаров, да и самих торговых площадок, а качество советских товаров не поспевало за новыми стандартами. При этом бывшая столица всегда имела высокие стандарты потребления. Даже высшая «категория снабжения» не справлялась с ростом дефицита», – говорит Асташкин. По его словам, многим иностранным товарам и вовсе не было аналогов. «В итоге объем теневой экономики в 1960–1980-х годов возрос в 18 раз», – добавляет ученый. Как была устроена фарцовка в Девяткино Кроме Девяткино популярными локациями для фарцы были набережная Обводного канала – точка за Варшавским вокзалом. Там неофициально работал «рынок держанных вещей» – самая крупная точка продаж. Позже центром нелегальной торговли стала «Галера» – галерея Гостиного двора. «Товары на обмен везли и иностранные туристы, особенно финские. С ними взимовыгодно контактировала англоговорящая ленинградская молодежь. Так возникла сеть поставок и сбыта фарцы», – говорит Асташкин. Историк Козлов указывает, что сами фарцовщики не обязательно ездили за границу. Чаще всего они выторговывали иностранные вещи у командированных из других стран моряков, дальнобойщиков, дипломатов или рабочих. В Девяткино, по воспоминанием собеседника «ФедералПресс» Алексея, фарцевал «и стар, и млад». Продавцами и покупателями были студенты, школьники старших классов, рабочие или служащие низкого звена. Сделки, как правило, проходили прямо на месте. «Люди были разные, но зачастую молодые. Для них важен был талант, удачливость и изворотливость. В основном, попав один раз в милицию, все завязывали», – отмечает Дмитрий Козлов. Иногда «дельцы» устраивали «кидалово» – якобы отходили за товаром, а клиента просили подождать на месте. После этого след фарцовщика простывал. В полицию, как можно догадаться, на такое мошенничество было жаловаться бессмысленно. «С течением времени схемы фарцевания, конечно, стали меняться. Однако говорить об этом сложно, так как они не полностью исследованы: архивы милиции за те годы не изучены. Я натыкался лишь на то, что люди, заработав первые деньги, нанимали еще кого-то и брали с них «налог», – рассказывает Козлов. В Девяткино же фарца разрасталась. Купить иностранное уже можно было не только у железнодорожной станции, но и на местных танцплощадках. Особенно активны в продаже пластинок и музыкальной атрибутики были рок-музыканты, вспоминает собеседник «ФедералПресс» Алексей. «Больше всего зарабатывали на джинсах. В пик дефицита они стали самым вожделенным предметом и могли стоить сопоставимо с месячной стипендией или больше. В СССР стали воспринимать джинсы как форму протеста, потому что о джинсах заговорили в обществе», – добавляет историк Дмитрий Козлов. Как милиционеры реагировали на фарцовщиков в Девяткино «В общем, услышали мы про ментов – и разбежались во все стороны. Запрыгнули на гаражи, погнали по крышам. Милиционеры понимали, что им нас, молодых, не догнать, поэтому за нами не ринулись. Да и лень им, наверное, было за такой мелочевкой, как мы, гоняться», – продолжает свой рассказ Алексей. Поймать фарцовщика с поличным милиционерам удавалось далеко не всегда. Причина, отмечает Козлов, – в том, что объемы были небольшие. «Например, если к фарцовщику и покупателю подходил милиционер, то доказать продажу ему было сложно: просто у людей с собой какие-то вещи. Они уходили и, возможно, менялись где-то еще», – подчеркивает Козлов. Он добавляет, что часто пойманные фарцовщики теряли работу или их отчисляли из учебного заведения. Имело место и моральное порицание – например, портрет фарцовщика вешали на стенгазету с заголовком «Они мешают нам жить». Фарцевание оставалось одно из промыслов на улицах как всего Ленинграда, так и Девяткино, до конца существования Советского Союза. Ближе к конце 1980-х и общество, и государство перестало воспринимать его как проблему. Поэтому в последние годы существования страны на нелегальную торговлю заграничными товарами все чаще просто закрывали глаза или принимали ее как данность. Фото: ФедералПресс / Ольга Юшкова