Яков Миркин: Как советская власть демографический вопрос решала

Сто лет тому назад нас (Россия - это мы) волновали те же самые проклятые вопросы, что и сегодня. Речь не о сонмище врагов, хотя на границах России буйства было предостаточно, а враждебных глаз сколько хочешь. И не о мечте Москвы - восстань, весь мир голодных и рабов! Нет, речь о другом - о любви. Сто лет назад "Правда", всем газетам командир, нахмурив брови, учила, как должен жить и любить новый семейный человек, выбравшийся из-под обломков старого режима.

Итак, октябрь, год 1924-й от Рождества Христова, нэп, народ более-менее сыт, ужасы гражданской войны позади, червонец стал золотым. За 1,94 рубля дают 1 доллар. Гордость и сила! Обогащайтесь! Накапливайте нежность в материальных ценностях! Правильно? Нет, конечно! "Наша семья не должна стать ячейкой, задача которой накапливать собственность. Семья коммуниста должна быть прообразом маленькой коммунистической ячейки" ("Правда", 4 ноября 1924 г.). Вот так! Накапливать? В семье? Вам ни к чему! У вас другие задачи!

А как же любовь-морковь? "Говорить, что должна быть полная свобода чувств - не значит, что в зависимости от своих случайных и временных настроений можно менять отношения, - это неправильно". Неправильно - менять! Разводы - нихт! Между тем какое это было благополучное время! "В 1921 году в Петрограде доля разводов среди браков, длившихся менее года, составляла 33%, среди браков, длившихся от одного года до двух лет, - 19%" ("Демографическая модернизация России" (ред. А. Вишневский). Всего-то! А ныне на каждые 100 браков приходятся 72 развода (2023 г., Росстат). Райские были времена!

А вот еще проклятый вопрос: "Жизнь - это наслаждение? Или классовая борьба важнее?" Газета "Правда" учит: "Беспорядочные половые отношения, несомненно, вредно отражаются на организме, подрывают его силы, ослабляют человека как борца, как коммуниста. Силы человеческие ограничены, чем больше сил и внимания - психического и другого - отдается этой стороне жизни, которая вполне законна и правильна, - тем меньше остается сил на другие функции коммуниста. Если он много разнообразия ищет в половой области, то он, несомненно, отдает на это слишком много сил и дает нам коммуниста с изъяном" ("Правда, 4 ноября 1924 г.).

Коммуниста с изъяном быть не должно! Функции его не должны быть ограничены! Долой недостаток сил сами знаете от чего! Так нас учил в докладе в "Правде" А.Сольц, член Центральной контрольной комиссии РКП (б). Но как изжить этот изъян? Как не пустить партийца налево? Или еще куда-нибудь?

На это есть ответ, и тоже в "Правде". Четверг, 30 октября 1924 года, сто лет тому назад, первая страница, почти передовая. Жил-был собственник партбилета N 471642 - "жгучий брюнет, глаза имел голубые, рост средний". В 29 лет "партбилет 471642 заключил, что результатом тоски и уныния является одиночество", подав брачное объявление в "соседнее государство, в Латвию", где издавалась якобы правительством "брачная газета", ибо таковой в красной Москве не было никогда.

Дал он такое объявление: "Господин, интеллигент, 29 лет, материально обеспечен, в Москве, серьезно желает жениться на латышке, желает вести переписку". На что получил "90 изящных писем, перевязанных розовой ленточкой, со вложением фотографических карточек".

Эльза: "Приходится предполагать, что в России недостаток женщин, что граждане должны искать их в соседних государствах. Я - владелица небольшого недвижимого имущества в Латвии. Мне 21 год, роста я высокого, блондинка, нрава довольно веселого".

Звучит многообещающе. Но недостаток женщин в России? Обидно! Еще одна - Анита: "Читая ваши строчки, меня охватило какое-то странное чувство, как будто мы не чужие, как будто где-то уже раньше встречались, может быть, не в этой жизни, а давно, давно тому назад, человеку нет сил вспомнить, как после сладкого сна". Что с ней стало, с Анитой? Где она? Где ее жизнь, медленно плывшая в 1920-х годах?

Гильда: "Вы настойчивы, и я не менее". Ну и так далее, пока зоркий глаз партийного учреждения не прервал этот почтово-брачный обмен. Что с тобой стало, N 471642? Куда ты бежал, прикрыв свою одинокую голову? Ибо к письмам, их было девяносто, ровно сто лет назад был "приобщен партийный билет N 471642", явно из кармана владельца. И "все это нашло себе место на полках архива учреждения, ревностно занятого нарушениями партийной этики".

Как строго! Долой брачный обмен с соседними государствами! А это что еще: "Цена целомудрия"! Подпольный фильм? Неделикатный роман? Нет, это статья в "Правде", 22 октября 1924 г., 100 лет тому назад, первая страница - значит, сверхважно! Двое молодоженов стоят в загсе и хотят развестись спустя месяц после свадьбы. Она - "молодая, грудастая, пышущая крестьянской силой и стихийным здоровьем, резко повернулась к мужу и уставилась в него искрящимся взором. - Так нешто он мне муж, - насмешливо заговорила она. - Больше месяца мы ложимся спать как два бревна: лежит около меня, и ничего".

Театральная пауза. "Взрыв хохота потряс все ветхое здание волостного совета. Она, пунцовая от возбуждения и приступа подавляемого девичьего стыда, чуть не плача, рассказывает. - Хоть сейчас свидетельствуйте меня - девица".

Далее следует заинтересованное выяснение обстоятельств. "Что это ты, парень, подкачал? Живой ты человек ай нет?" - "Живой!" - ответствовал молодожен. Здоров? Здоров! Совсем здоров? Совсем! Тогда что?

"Богаческая хитрость! - объясняет она обступающим. - Нужна им была работница, а нанять нельзя: и платить надо, и власть прижимать хозяина будет, да и работать так не будет чужая-то. Вот и женили его на мне на время". "А чего ж он тебя берег-то?" - "А у них с отцом сговорено было: поработаю я на них, сколько сил хватит, а он потом и разведется со мною, прогонит. И не даст ничего, кроме приданого, обратно. А если ребенок-то будет, то советская власть присудит платить за него. Вот он меня и не касался, чтобы убытку им в доме не было. Хорошо я догадалась споренько. Года ведь мои девичьи!" - отчаянно восклицает она.

"И она двинулась вперед, высоко неся свою грудь, высоко вздымавшуюся от гнева, стыда и обиды за поруганные лучшие девичьи мечты, оплеванные звериным мужичьим стяжательством".

Никогда больше! Звериное мужское стяжательство! Не ходите, девки, замуж, ничего хорошего - за кулаков! За кулаческую их сноровку! Брак - это классовая борьба. Оставим кулаческий класс без потомства!

Веселая была жизнь в 1920-х. Не смейтесь, пожалуйста, в кулак, между прочим, статьи - всерьез. Что ж, через сто лет найдется что-нибудь и о нас. И для анекдотов, и для того, чтобы просто пожать плечами.

А о чем подумать? Не тыкать семьи палкой. Не слишком требовать, громко и басом - только так, а не иначе. Быть с лаской, а не таской. Быть в помощь, чтобы российским семьям было легче, спокойнее, сытнее и - надежнее ставить детей. Не слишком давить - никто не любит, когда на него давят. Семьи будут кричать и сопротивляться. Делать все, чтобы они в спокойных условиях накапливали собственность, сочетались, как хотят - желательно покрепче - и могли бы безмятежно любить друг друга, не думая о том, чтобы угодить государству или кому-нибудь еще. Чтобы было выгоднее иметь как можно больше детей, особенно первых. Человеческая природа - быть вместе - все равно возьмет свое.