95 лет назад 7 ноября 1929 года в газете «Правда» вышла статья под названием «Год великого перелома». Автор — Иосиф Сталин. В материале он сформулировал программу, которая вылилась в глобальную перестройку всей жизни в стране. Именно по результатам тех событий по миру пошло крылатое выражение «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». И вокруг Великого перелома, и вокруг обоснованности этого крылатого выражения неоднократно вспыхивали дискуссии. «Лента.ру» рассказывает о событиях, происходивших в стране, и роли Сталина в переходе от сохи к атомной бомбе.

Большое видится на расстоянии

Ярчайшим событием конца 1950-х стала Всемирная выставка в Брюсселе 1958 года, также известная как «Экспо 58». Она проходила с апреля по октябрь под девизом «Человек и прогресс» и лучше всего отразила золотую эпоху развития СССР. Внимание мировой общественности было приковано к советскому и американскому павильонам, и, в соответствии с некой композиционной драматургией, они стояли друг напротив друга.

Американцам не удалось поразить воображение экскурсантов. Центром их экспозиции должна была стать ракета «Атлас», но из-за неудач на стадии испытаний американцы не смогли предоставить макет «Атласа». В итоге в центре павильона осталось пустое место, а дыру в крыше, сделанную под нос ракеты, так и не заделали. Острие макета, прорезавшее крышу павильона, должно было возвышаться над ним в форме шпиля. Такой символизм: вместо шпиля — дыра.

Павильон СССР, напротив, блистал. Несмотря на исполинские размеры (25 тысяч квадратных метров) и классические формы, советский павильон смотрелся легко и современно благодаря инновационным стройматериалам — стеклу и алюминию.

Советский павильон на Всемирной выставке в Брюсселе, 1958 год

Советы представили 84-килограммовую копию первого искусственного спутника Земли, ставшего мировым событием в 1957 году, и макеты еще двух спутников, запущенных незадолго до выставки. Гран-при получил только что вышедший на дальние трассы реактивный Ту-114. КБ Ильюшина получило золотую медаль за Ил-18 — популярный среднемагистральный советский самолет, служивший на внутренних рейсах более 20 лет. Золотых медалей удостоились также вертолеты Ми-14 и Ка-18.

Особое место занимала модель первого атомного ледокола «Ленин». Впечатлял стенд, посвященный советскому машиностроению, станки нового поколения с числовым программным управлением. Наконец, триумф советского автопрома: Гран-при удостоился стенд Горьковского автомобильного завода, где были представлены легковая машина ГАЗ-21 «Волга» и грузовик ГАЗ-52. В 1958 году ГАЗ-21 был признан лучшим легковым автомобилем Европы. После «Экспо 58» на СССР посыпались заказы на 21-ю «Волгу» от семидесяти пяти стран.

Можно долго перечислять различные достижения этой выставки, но суть заключается в том, что многие европейцы были не готовы увидеть настолько технологичную Россию. Несмотря на то что о достижениях СССР говорил весь мир, среднестатистический обыватель ожидал увидеть на месте советского стенда нечто вроде русского дома в купеческом стиле — с икрой, водкой, медведями и балалайками. Широко известным стало высказывание одного бельгийского чиновника — его можно встретить в комментариях к фолианту «USSR. Фотоальбом к Всемирной выставке в Брюсселе — 1958»:

И здесь важно учитывать, что такой триумф стал возможен лишь благодаря усилиям, предпринятым страной и народом в сталинскую эпоху. Всего тринадцать лет назад закончилась Великая Отечественная война, пять лет прошло после смерти Сталина. Уже состоялся XX съезд КПСС, на котором Хрущев осудил «культ личности». В то же время миновало тридцать лет с года Первой пятилетки и двадцать девять лет после Великого перелома. Точка сборки советского технологического чуда, если можно так выразиться, берет начало именно в 1929 году.

Статья Сталина «Год Великого перелома. К XII годовщине Октября» стала программным текстом, не только обозначившим, но и определившим развитие страны на десятилетия. Возможно, даже до конца 1970-х годов.

Публикация в газете «Правда», 1929 год

В Британской энциклопедии 1956 года советолог Исаак Дойчер писал следующее:

И этот процесс требует детального рассмотрения.

Сталинская революция сверху

Советолог Шейла Фицпатрик предлагает взглянуть на один из самых драматичных и уж точно переломных периодов советской истории (конец 1920-х — 1930-е годы) с необычного ракурса.

В работе «Кратчайшая история Советского Союза» она отмечает, что во второй половине 1920-х наметилась вторая революция. В официальной историографии никто этот период так не обозначает. Тем не менее это дает определенный методологический простор.

Придется оставить за скобками этическую сторону вопроса. Много написано работ о ГУЛАГе, репрессиях, разрушении деревни, внутрипартийной борьбе, вследствие которой к началу «культа личности» все старые большевики, что стояли у истоков Октября 1917 года, сделали вклад в победу «красных» в Гражданской войне, налаживали процессы управления страной в первой половине 1920-х, оказались либо в могиле, либо за решеткой, либо в эмиграции. Это все нужно держать в уме, но в данном случае это затруднило бы повествование.

Придется забежать вперед, но в 1931 году Сталин сказал очень важные слова, актуальные для Советской России вплоть до 1940 года, когда ВВП СССР увеличился в шесть раз, а страна нарастила промышленность, обзавелась современной армией и военно-промышленным комплексом:

Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин (в центре), председатель ЦИК Союза ССР Михаил Калинин (справа), нарком по военным и морским делам, председатель РВС СССР Климент Ворошилов (слева) среди делегатов XVI съезда ВКП(б), Москва, 26 июня 1930 года

В середине — второй половине 1920-х молодое социалистическое государство находилось во враждебном окружении. Практически полная политическая и экономическая изоляция, из-за которой приходилось идти на хитрости, предоставляя другому изгою — Германии, пораженной в правах, площади под строительство заводов и училища для подготовки немецких военных кадров. Приходилось организовывать подставные фирмы для приобретения через третьи руки у США и других стран нужных технологий. Приходилось лавировать политически.

Тем более что назревала Вторая мировая война, и все, кто хоть что-то понимал в политике и истории, знали, что Первая мировая закончилась перемирием, которое можно считать лишь небольшой передышкой. Слишком много было нерешенных конфликтов и противоречий в Версальской системе, чтобы они просто растворились в воздухе.

В середине 1920-х мировое закулисье вовсю говорило о планируемой второй интервенции западных стран в СССР. Невилл Чемберлен открытым текстом твердил о необходимости военной экспансии для уничтожения большевизма.

В этой ситуации Советская Россия оставалась преимущественно аграрной страной. Население нельзя было назвать монолитным, а что касается крестьянства, оно представляло собой вообще условную отдельную внутреннюю республику. НЭП, в кратковременной перспективе оздоровивший экономику, обескровленную Гражданской войной и политикой военного коммунизма, к 1928 году начал давать сбои. Это выразилось в кризисе хлебозаготовок, когда страна не смогла выполнить план.

И это в условиях, когда требовалось в кратчайшее время провести индустриализацию, научиться производить самолеты, станки, автомобили и танки. Соответственно, страна, как представлял ее Сталин, должна была стать чем-то единым. И в этом контексте сложно провести водораздел между различными преобразованиями конца 1920-х — 1930-х.

Три кита «сталинского чуда»

Как пишет Шейла Фицпатрик, Великий перелом, который она обозначает 1929-1932 годами, складывается из трех компонентов.

Строители магнитогорского металлургического комбината имени В. И. Ленина

По ее мнению, насилие, сопровождавшее все три компонента, призвано было устрашить беспартийное население и вынудить его подчиниться. Одновременно стояла задача воодушевить «бойцов сталинской революции», «…разрешив им делать то, чего они на тот момент все еще по-настоящему хотели, а именно — бороться с людьми, которых они считали своими врагами», — пишет Шейла Фицпатрик.

Это как раз тот самый внутренний террор, предвосхитивший масштабные репрессии 1937-1938 годов. Именно в это время уничтожались остатки кулачества, определение которому зачастую давалось слишком вольное, и под разряд реакционного элемента мог легко попасть крепкий середняк.

Задача же стояла следующая: наладить бесперебойный поток зерна из деревни в город. А для этого и нужны были колхозы, которые легче было встроить в план, чем отдельные частные хозяйства. Поэтому НЭП был обречен. Это не отменяет того, что перед самым началом массовых репрессий Сталин инициировал неонэп, о котором реже пишут в широкой прессе.

Строительство авиационного завода в Комсомольске-на-Амуре

Это была некая передышка после Великого перелома, когда людям на время разрешили — до определенного предела — обзаводиться частным хозяйством для личных нужд. Общего движения это не отменяло. Зерно решало продовольственную программу, хотя основная часть населения в эпоху великих строек жила впроголодь. Львиная же доля зерна шла за рубеж, в обмен на станки, технологии, специалистов. Здесь следует лишь понимать, что коллективизация была средством для решения другой задачи — индустриализации.

Строительство авиационного завода в Комсомольске-на-Амуре

И 1929 год, знаковый в этом отношении, стал началом сплошной коллективизации, которая, как пишет Шейла Фицпатрик, «призвана была снять этот конфликт [между частными хозяйствами и государством] раз и навсегда: единственными производителями зерна должны были стать новые коллективные хозяйства; единственным его покупателем — государство».

Другая сторона медали в том, что это обернулось необъявленной гражданской войной. Только за 1930 год статистика зафиксировала более 14 тысяч крестьянских выступлений, где было задействовано свыше 3,5 миллионов человек. На то он и Великий перелом.

Наступление на частников шло и в городах: рукой ГПУ пресекалась работа нэпманов, мелких торговцев и ремесленников. Это привело к дефициту товаров первой необходимости, а также к созданию черного рынка, но это побочная линия описываемой истории. Интереснее узнать, как все-таки Сталину удалось провести пресловутый переход от сохи — к условным ядерным реакторам.

Коллективизация на Украине. Колхозники помогают единоличникам на обмолоте хлеба. Репродукция с фотографии 1929 года

Кому — депрессия, а кому — мать родная

Большинство мировых интеллектуалов в лице экономистов, писателей, общественных деятелей с интересом посматривали на процессы, происходящие в СССР. Советы рассматривались как гигантский полигон истории, где творилось нечто доселе невиданное.

СССР трижды посещал главный экономист эпохи мирового экономического кризиса Джон Мейнард Кейнс. В 1925 году он был приглашен на празднование 200-летнего юбилея Академии наук, и там у него состоялась беседа с одним из главных на тот момент претендентов на лидерство в партии Григорием Зиновьевым. Впоследствии Сталин и Зиновьев разойдутся в вопросах экономических преобразований в СССР, а в 1938-м Зиновьева расстреляют. А пока он вел разговор с аристократом Кейнсом.

Джон Мейнард Кейнс

И тогда на вопрос Зиновьева, сможет ли СССР выстроить альтернативу мировой экономике и при этом выжить, Кейнс ответил, что сможет только в том случае, если советский экспорт будет превышать импорт.

Но самое главное он сказал дальше, отвечая на вопрос, справится ли Советская Россия и не дойдет ли до краха, который ей предрекал весь Запад.

Так он предрек политику Сталина конца 1920-х — первой половины 1930-х. Рабочие вкалывали как проклятые на великих стройках, а получали минимум. Однако на одном дешевом труде далеко не уедешь. К 1929 году в мире сложилась весьма благоприятная для СССР обстановка.

24 октября 1929 года на Уолл-Стрит случился биржевой крах, ввергший США, а вслед за ними и большую часть Европы в экономический кризис. В США он получил название Великая депрессия.

Именно тогда многие американцы — инженеры, бизнесмены, рабочие и прочие специалисты — стали смотреть на СССР не просто как на диковинку, как на русское поле экспериментов, а как на реальную альтернативу. В намного меньшем масштабе случилось нечто, напомнившее колонизацию англичанами Нового Света, начавшуюся в 1707 году. Со всей своей англосаксонской целеустремленностью и дерзостью они рванули — кто в одиночку, кто целыми семьями — в СССР. Поехали в первую очередь те, кто был ввергнут в позор безработицы. Советское правительство активно этим пользовалось и поощряло подобный почин.

Инженер Первого государственного подшипникового завода Роберт Робинсон (второй справа) дает указания рабочим

Некоторые приезжали в рамках контрактов с иностранными подрядчиками, которых нанимало советское руководство. Шло масштабное сотрудничество с корпорацией Генри Форда, General Electric, McKee and Company, Albert Kahn Inc., International Harvester, Radio Corporation of America, Cooper Engineering, The Austin Company. В СССР возводились заводы по стандартам фордовских концернов. Другие американские предприятия также действовали по некоей законспирированной франшизе, когда на фактически американское предприятие вешалась сугубо советская вывеска.

Представители компании «Форд» Соренсон и Уокельман прибыли в СССР для переговоров о строительстве завода в России. 1929 год

По Германии кризис ударил не меньше, поскольку по условиям Версальского договора эта страна была опутана по рукам и ногам долгами, а также по уши закредитована Соединенными Штатами. А когда случилась Великая депрессия, американские банки стали отзывать собственные средства, и это худшим образом отразилось на экономике Веймарской республики. Чудовищная инфляция, безработица, катастрофическое падение уровня жизни.

Соответственно, в СССР направились также немецкие компании Siemens, Junkers, Telefunken. Компания Albert Kahn Inc. разработала уникальную на тот момент технологию сборки промышленных зданий из стандартных стальных и железобетонных конструкций, что позволяло возводить заводы в ультракороткие сроки.

Американские, немецкие, чешские тральщики, агрономы, инженеры и архитекторы ехали работать на более выгодных условиях, чем им могли предоставить на родине. Они получали намного больше советских специалистов. К 1932 году, по словам заведующего отделом культуры и пропаганды ЦК ВКП(б) Алексея Стецкого, в СССР трудилось свыше 20 тысяч иностранных рабочих и специалистов. И наверняка эта цифра занижена.

Полковник Хью Купер, главный консультант Днепростроя, на фоне плотины Днепрогэса, 1935 год

В немалой степени благодаря этому СССР ко второй половине 1930-х наладил собственную инфраструктуру тяжелой промышленности, перенял все, что нужно, у западных специалистов, и вскоре они уже стали не нужны. Неслучайно большинство советских посредников по закупкам технологий и вербовке зарубежных специалистов попали в тиски Большого террора. Сталин устранял свидетелей, формируя миф о том, что СССР всего добился сам. Хотя почему бы не назвать это собственным достижением? Ведь Сталин сумел направить вверенные ему человеческие ресурсы и выгодно использовать мировую конъюнктуру.

Это все, однако, не отвечает на вопрос, как все-таки удалось дотянуться до высоких технологий. А это уже совсем другая сторона сталинской политики и часть культурной революции.

Формирование советской интеллектуальной элиты

В середине 1930-х СССР удалось создать эффективную систему образования. В июне 1936 года было принято постановление СНК СССР «О работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой». Именно тогда сформировалось то, что называют «фирменным советским образованием».

Здание Президиума Академии наук СССР в Нескучном саду

Вторая пятилетка проходила с 1933 по 1937 год. Именно тогда была создана материальная база для реализации программы достижения сплошной грамотности. Критерии ликбеза уже не годились: человек, не окончивший четырех классов, считался малограмотным. Создавался условный плинтус, ниже которого нельзя падать, если хочешь добиться мало-мальски достойной жизни.

Главным социальным лифтом становилось высшее образование. С 13 января 1934 года были введены ученые степени и звания. К 1 января 1936 года в СССР было более 2,5 тысячи профессоров, свыше 3,8 тысячи доцентов, около 1,8 тысячи докторов и 3 тысяч кандидатов наук. Работа ученых солидно поощрялась.

В 1930-е годы Академия наук СССР переехала из Ленинграда в Москву. Был также образован ряд новых НИИ. Так, в 1934 году появились Математический имени В. А. Стеклова (директор И. М. Виноградов); Физический институт имени П. Н. Лебедева (руководитель С. И. Вавилов); Институт органической химии (Н. С. Фаворский и Н. Д. Зелинский), Институт общей неорганической химии (Н. С. Курнаков); Институт физических проблем (П. Л. Капица).

Начали исследования Азербайджанский, Армянский, Грузинский, Дальневосточный, Казахский и Уральский филиалы; Кольская, Северная и Таджикская базы АН СССР.

«Принял Россию с сохой, а оставляет с ядерными реакторами»

Наконец, в начале 1930-х в СССР получают развитие исследования по физике атомного ядра.

Игорь Курчатов в 1934 году открыл явление разветвления ядерных реакций. В 1937 году в Радиевом институте был создан первый в СССР и Европе циклотрон — установка для расщепления атомного ядра. В Ленинграде над сооружением циклотрона трудились Мысовский, Гамов, Курчатов. В Москве два циклотрона заработали в 1944 и 1946 годах в курчатовской лаборатории.

Магнит циклотрона с камерой, где ускоряются получаемые ионы

К этому можно добавить создание в сентябре 1933 года Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ) во главе с Клейменовым и Лангемаком. Сергей Королев в 1935 году возглавил отдел ракетных летательных аппаратов. В 1936 году он довел до испытания крылатые ракеты — зенитную с пороховым ракетным двигателем и дальнобойную с жидкостным. Именно в РНИИ сделали снаряды для будущих «Катюш».

Все это и многое другое позволило победить в Великой Отечественной войне и сравнительно быстро восстановиться. Советский атомный проект стартовал в 1942 году, и уже в 1949 году СССР получил свою первую атомную бомбу РДС-1. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне состоялось ее испытание. Это, в свою очередь, позволило Советскому Союзу противостоять блоку НАТО в холодной войне.

В 1954 году СССР обгонит США в гонке за мирный атом, запустив первую в мире атомную электростанцию.

***

Все начинания, заложенные при Сталине в годы Большого перелома, развивались и разворачивались вширь и вглубь почти на всем протяжении дальнейшей истории СССР. И если посмотреть на Всемирную выставку в Брюсселе 1958 года, станет понятно, откуда растут ноги у этого триумфа.

Можно с полной уверенностью сказать, что слова о том, что Сталин «принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой» имеют под собой основания.

Другое дело, что за Сталиным стояла большая команда, от которой вниз по иерархической лестнице шли умелые исполнители. Чтобы представить эту картину наиболее отчетливо, пришлось опустить массу нюансов в виде просчетов, неудач и кровавых последствий великих преобразований. Но об этом уже и так все знают.